— Езжайте, — разрешил Михайла Петрович.
Вернулся лазутчик быстро, запыхался, так спешил.
— Там французы деревню грабят, а мужики да бабы от них вилами отбиваются, — выпалил Захар.
— Ружья, сабли наизготовку, — скомандовал Михайла Петрович. — Не позволим никому на земле нашей бесчинства творить. Вперёд!
Выскочивший из леса конный хорошо вооруженный отряд стал для французских фуражиров полной неожиданностью. В бой они даже вступать не стали, вскочили на коней и прочь помчали, оставив две наполовину гружёные телеги.
Вслед от жителей деревни неслись свист, ругательства и издевательский смех. Когда отряд Михайлы Петровича подъехал, от толпы отделилась высокая старуха в чёрном платке. Она опёрлась на вилы, воткнув в землю, и произнесла:
— Поклон вам земной, люди добрые. Думали, уж и не отобьёмся. В первый раз получилось, так ироды большим числом пожаловали, — затем обратилась к Михайле Петровичу, безошибочно определив в нём старшего: — Тебя, барин, как звать-величать?
Михайла Петрович спрыгнул с коня, люди его тоже спешились.
— Зови Михайлой, мать. Вот только не барин я, а купец, — произнёс он.
— Отряд купца Михайлы, значица, — протянула старуха и неожиданно попросила: — Возьми к себе в отряд мужиков наших. Моих сынов трое, внук, да ещё с половину деревни. Рвутся ворогов бить, да ведь без руки умелой сгинут. Тебя нам сам Боженька послал.
— А как же вы одни, без мужиков управитесь? — спросил Михайла Петрович.
— Да мы теперь учёные. Провизию припрячем. Скот на день угонять будем на дальние луга, — ответила старуха.
— Я бы взял, мать, да еду дочь и воспитанницу выручать. Дочь моя графиня в имении Лыково-Покровское. Слыхали о таком?
— Я, я слыхал! — вперёд протолкался щуплый подросток. — А дочь твою, купец Михайла, своими глазоньками видел.
— Рассказывай, не томи. Где, когда? Здорова ли? — спросил Михайла Петрович.
Подросток торжествующе обвёл глазами окружающих и сказал:
— Вот, а вы не верили, что есть отряд, где графиня командует!
— Да говори же! — рявкнул Михайла Петрович, начиная терять терпение.
— Меня отсюда в Лаптево продали аккурат перед войной. Это в семи верстах от Лыково-Покровское и Покровки. Так вот слухи у нас пошли, что имение занял чёрный колдун со своими войсками. Ни в доме, ни в деревне ни единой души не застал, только свой отряд порубанный. И стал колдун по округе рыскать, что тот волк, искать мага, который людишек его извёл, узнал, что не маг это, а магичка, графиня Лыкова. Да вот только графини и след простыл. А в лесах появился отряд Матушки барыни. Не стало врагам проклятым покоя ни днём, ни ночью, ведь в помощниках у Матушки барыни магичка сильная, все её слуги и крепостные. Появлялся отряд ниоткуда, бил врага и уходил в никуда. Говорят, язычники их приютили и помогают всячески. Не все у нас в Лапино слухам верили, пока нас самих захватчики грабить не начали. Мы отбивались, да куда там. Вдруг, откуда ни возьмись, появились конные и впереди две девицы красы неземной. Одна как колосок гибкая, волосом светлая, с глазами синими, вторая чернявая, что цыганочка! Да как начнут по врагам огнём прямо из рук палить!
— Они, ей-ей, они! Авдотья Михайловна да Глафира Васильевна! — воскликнул Захар, не удержавшись.
— Дальше сказывай, — велел подростку Михайла Петрович.
— Да что сказывать? Слуги Матушки барыни всех французов порубали, и умчался отряд прочь, как и не было. Я решил, пока барина нашего нет, домой податься.
— Сможешь к язычникам отвести? — спросил Михайла Петрович.
— И рад бы, да к ним ходу нет. Только те попасть могут, кого они сами пригласили. Тут тебе лишь на нежданную встречу надёжа, — ответил подросток и попросил: — Возьми в свой отряд, дядька Михайла!
Захар тут же отвесил подростку подзатыльник.
— Язык придержи! Нашёлся племянничек!
— Андрейка, а ну подь сюда, — коротко приказала подростку старуха, и, когда тот послушался, взяла крепко за руку.
— Бабушка, что я дитё малое? — зашипел Андрейка, вырывая руку.
— Что же, придётся нам, ребятушки, задержаться здесь. Будем бить супостата, а там, глядишь, Боженька встречу с дочерью разлюбезной подарит. Что скажете? — спросил Михайла Петрович своих людей.
— Мы за Русь Святую завсегда постоять готовы, — ответил Захар.
— И я с вами до конца пойду, — произнёс Николай Николаевич.
Михайла Петрович повернулся к старухе и сказал:
— Ну что, мать, беру твоих сынов, соседей, да и внука захвачу. Будет у меня вместе с Захаром лазутчиком.
Старуха с достоинством поклонилась. Вскоре увеличившийся на два десятка человек отряд скрылся в лесу. Немного времени пролетело, как в округе пошла слава не только об народном отряде Матушки барыни, но и об отряде купца Михайлы.
Если Дунин отряд брал стремительностью и ловкостью, то отряд Михайлы Петровича — силой и количеством. К нему попасть было проще, чем к язычникам, не только со Смоленской губернии, но и из соседних стали приходить в отряд народные мстители. Как-то даже парочка пушкарей русских прибилась. Контузило их в бою, вот в плен и попали, но при первой возможности сбежать сумели.
Николай Николаевич обнаружил, что может не только от катастроф природных защищаться, но и эти самые катастрофы организовывать. Разумеется, в меньших масштабах. Однако врагам и этого хватило. Неожиданно взорвавшиеся котелки с пищей, погасшие костры, ураганный ветер, от которого разбегались лошади, локальные землетрясения, валившие французов с ног, — магия Николая Николаевича породила массу суеверных страхов. Лишь железная рука прошедших множество военных кампаний командиров удерживала французские части от паники.
Постоянный отпор, даваемый народными отрядами фуражирам, привёл к заметному ухудшению снабжения. К маршалам полетели донесения о сопротивлении крестьян. Однако в ожидании генеральных сражений, никто из вышестоящего начальства не придал им значения. Маршалы и генералы брали в расчёт лишь партизанские отряды, организованные русскими из частей регулярной армии, преимущественно из гусар. Вот против них постоянно требовалось держать наготове эскадроны драгун или уланов.
Русская кампания многих французских военачальников выбила из привычной колеи. Русские отступали, но, когда вступали в бой, дрались без страха, с отчаянной отвагой. И, главное, вопреки правилам ведения войны, русские не сдавались. Они не поднимали рук и не выбрасывали белый флаг, а продолжали биться до конца. Взять в плен можно было только тяжело раненых и контуженных. В полной мере это относилось и к партизанским отрядам. Сосредоточившись на борьбе с ними, командование французов не сумело вовремя увидеть, какая мощная сила народного гнева поднимается на оккупированных территориях.
Отряды народные возникали один за другим. Два из них, отца и дочери, воевали неподалёку друг от друга, но встретиться никак не удавалось. Язычники хранили тайну нахождения своего поселения не только от врагов, но и от всех непрошеных гостей.
При первой возможности Михайла Петрович отправил Захара и Андрейку на разведку в Дунино имение. Вернувшись, они доложили, что колдун, оказавшийся генералом корпуса, отбыл срочно со всем своим корпусом, оставив в имении несколько солдат.
— В саду мы нашли две могилы со странными крестами, на одном надпись, кажись, на французском, — сказал Захар.
— Дядька Михайла, я сейчас нарисую кресты, — сказал Андрейка и, привычно увернувшись от оплеухи Захара, отломал ветку от куста и принялся чертить.
— Католический крест, — определил Николай Николаевич и объяснил столпившимся вокруг лазутчиков людям: — Французы по вере — католики.
— Тьфу, неруси поганые, все они таковы, — сказал один из крестьян, дядя Андрейки, сплюнув на землю.
— Не скажите, голубчик, — возразил Николай Николаевич. — Среди научных мужей, путешественников и воинов много людей нерусских кровей, коими гордится Россия. Сама Екатерина Великая тому примером. А вот вам пример попроще, недавний.
