- А еще я настолько подлый, что подыграл тебе и взял на работу, хотя был в праве заставить тебя готовиться к свадьбе. Но я хотел дать тебе возможность перевести дух и успокоиться. Настолько мерзкий, что выслушивал каждый день, как ты боишься Ворона, хотя и пальцем тебя не тронул ни как ректор, ни как Ворон!

Я молчала, понимая, что мне нечего возразить. Я и правда боялась Ворона из-за слухов и сплетен, которые он, кстати, вовсе не торопился опровергать.

- Настолько гнусный, что разрешил позвонить этому Кевину, слушая, как ты ласково с ним говоришь, а этот идиот был даже не в состоянии этого оценить.

Он подошел ко мне настолько близко, что жар его тела окутал меня теплом. В горле пересохло от предвкушения чего-то неясного, а разум затуманился.

Я выставила руку вперед, чтобы удержать его, но это, разумеется, не сработало.

Он взял мою ладонь и прижал к своей груди напротив сердца. Я ощущала под пальцами его ритмичное биение, и необычная нега пролилась по телу.

- А еще я настолько кошмарный, что не позволил Кевину обидеть тебя. А сам все время, пока ты была в академии, не разрешал себе перейти черту, скручивая все чувства в узел, хотя я едва мог усмирить свое желание прикоснуться к тебе! Я ничего не упустил в перечне своих недостатков? – закончил он хрипло.

- Я… я не знаю, - слабо проговорила я.

Он поглаживал мои пальцы легкими касаниями, посылая по коже ворох мурашек.

Я была в каком-то сладком дурмане, из которого совершенно не хотелось выбираться. Только где-то на задворках сознания робкий голос разума пытался пробудить во мне инстинкт самосохранения.

- Так если я такой монстр, каким ты меня считаешь, может, пусть это будет хотя бы заслуженно?

Его рука скользнула мне за спину, и он властно прижал меня к себе.

– Вы обещали мне ничего не делать, помните? – торопливо прошептала я.

- Неверно, Лили. Я обещал не покушаться на твою невинность, - напомнил он, откидывая прядь волос с моего лба. – Но я не обещал, что не буду тебя целовать.

Он отпустил мою руку и прижал к себе еще теснее.

- Не… надо, - испуганно прошептала я, упираясь в его плечи, но было поздно.

Его обжигающий взгляд упал на мои губы и через секунду ректор смял их жадным требовательным грубым поцелуем, вынуждая раскрыться под неумолимой давящей силой.

Я протестующе запищала и заколотила кулаками по его плечам в попытке освободиться. Но несмотря на то, что его стальная хватка не давала мне вырваться, страха не было, лишь ласковое тепло разливалось по телу.

Его ладонь лежала на моем затылке, не давая возможности увернуться, а поцелуй все продолжался: бесконечный, лишающий воли и путающий мысли.

Неожиданно все прекратилось: он отпустил меня и шагнул назад, тяжело дыша. Ректор смотрел на меня холодно, чуть прищурившись, словно ожидая моей реакции.

Рука непроизвольно взметнулась в попытке залепить ему пощечину, но он успел ее перехватить.

- А вот это уже лишнее, крошка Лили, - высокомерно процедил он сквозь зубы.

- Как вы посмели? – возмущенно закричала я. – Вы же обещали!

- Я сдержал свое обещание, - его тон был ледяным. – Тебе не в чем меня упрекнуть.

Он стремительно развернулся, схватил свою черную кожаную куртку, которая была переброшена через спинку кресла. и сказал:

- Я оставлю тебя до утра. В шкафах ты найдешь то, что тебе может понадобиться. Пользуйся всем, чем захочешь. Женской одежды у меня нет, так что можешь переодеться в мою.

- Куда вы пойдете? – пробормотала я.

- Это неважно, - он отмахнулся. – Проветрюсь, а не то не смогу за себя ручаться. Утром я отвезу тебя в академию.

Ректор открыл входную дверь и ехидно бросил:

- Спокойной ночи, крошка Лили! Чудовище покидает красавицу, твой целомудренный сон никто не потревожит.

Щелкнул замок, и воцарилась тишина.

Еле дойдя до кресла, я присела и прижала холодные ладони к горящим щекам.

Что только что произошло? Сначала он целует меня так, словно имеет на это полное право, а затем оставляет одну.

«Конечно, он имеет на это право! – ядовито заявил внутренний голос. – Он же тебя купил со всеми потрохами!»

Засвистел закипающий чайник, и этот звук вырвал меня из мыслей.

Я выключила огонь и решила обследовать квартиру, в которой мне предстояло переночевать в гордом одиночестве.

Обнаружив туалетную комнату, я почти застонала от восторга. Она была огромная, с глубокой белоснежной ванной, на полках теснились бутылочки с шампунем и мылом, на крючке висели белоснежные полотенца и мужской халат синего цвета.

Может, мне быстренько принять душ? Даже если ректор передумает и вернется, то на двери ванной комнаты есть щеколда.

Взглянув на себя в зеркало, я ужаснулась: лицо бледное, губы припухли, под глазами залегли тени, волосы в беспорядке, а разорванный ворот платья слишком сильно открывал грудь.

После горячего душа я почувствовала себя намного лучше. Пришлось надеть халат ректора, который мне был очень велик, и его полы волочились за мной, как шлейф. Подогнув рукава повыше, я решила поискать иголку с ниткой, чтобы попытаться зашить платье.

Не пойду же я в таком виде в академию, все решат, что я подрабатывала в городском борделе.

В спальне, дверь в которую была напротив ванной комнаты, была невероятно огромная кровать, заправленная бордово-красным покрывалом.

Глядя на высокие подушки, я почувствовала, что глаза начинают слипаться. День был долгий и насыщенный, и мне очень хотелось поскорей забыть все неприятности.

В прикроватной тумбочке нашлась коробочка с нитками и иголками, и я принялась зашивать ворот платья.

Закончив работу и сложив все на место, я отогнула край одеяла и забралась в постель прямо в халате.

Мешали уснуть мысли о поцелуе.

Он был такой жадный и тревожащий, по-настоящему властный. Против него невозможно было сопротивляться, он полностью подчинял себе. С ужасом я осознала, что в какой-то степени он мне … понравился?

Я всегда ловко уворачивалась от поцелуев Кевина, а он и не настаивал, говоря, что это не самое важное в отношениях.

Кевин… Вспоминать о нем было больно, но ясно, что между нами уже ничего не будет, как раньше.

Я перевернулась на другой бок и снова подумала о поцелуе ректора. От воспоминаний о его теплых губах по телу прокатилась горячая волна, сосредоточившись в животе. А его сильные руки…

Да что со мной такое!

Уснуть удалось лишь под утро.

Проснувшись, я заметалась по квартире, пытаясь успеть до прихода ректора привести себя в порядок.

Заправила постель, вернула халат на место и натянула на себя платье. Шов получился не очень ровным, но зато вид приличный.

Когда я заплетала косу, во входной двери защелкали замки, и в квартиру вошла причина моего плохого сна.

Ректор выглядел удивительно свежо, от него пахло морозным воздухом, а на волосах поблёскивали снежинки.

- Странно, что ты не встречаешь меня с ножом наперевес, - едко заявил он. – Готова? Поехали!

Дорога до академии показалась мне совсем короткой. То ли мне не терпелось вернуться в знакомую обстановку, то ли дорога домой действительно всегда короче.

Надо же, я начала считать академию своим домом.

Ректор больше не проронил ни слова, молча глядя вперед, а мне не хотелось новых скандалов.

Наконец мы приехали, и я буквально взлетела по ступенькам крыльца, желая скорее попасть в свою комнату.

В коридоре меня встретила Кларисса, но не успели мы даже поздороваться, как со стороны лестницы раздался звонкий женский голос:

- Габриэль, любовь моя, ты наконец-то вернулся!

Я с изумлением смотрела на приближающуюся молодую женщину.

Она была красива, но какой-то холодной красотой: правильные черты лица, аккуратный носик, ледяные голубые глаза и пухлые губы сердечком. Длинные русые волосы разметались по обнаженным плечам, а темное-синее платье с впечатляющим декольте едва удерживало внушительный бюст.