Я неловко пыталась прикрыть шарфом разорванный ворот платья. Капюшон держался буквально на паре ниток, пуговиц на плаще не осталось, но я постаралась закрыться им, удерживая у горла одной рукой.

Кевин лежал на земле и не шевелился, лишь его грудь равномерно вздымалась. Наверное, без сознания.

- Может, нам позвать помощь? – робко спросила я. – Нехорошо вот так его оставлять.

Ректор посмотрел на меня, чуть прищурясь:

- Он только что чуть не надругался над тобой, а ты продолжаешь о нем заботиться?

- Я не столько о нем, сколько о своей совести, - торопливо пояснила я. – Он поступил плохо, но он все же человек.

- Не думай об этом, - он махнул рукой. - Тут постоянно кто-то ходит туда-сюда, его найдут. Или сам проспится и утром очухается.

- Нам, наверное, надо возвращаться в академию? – робко спросила я.

Я чувствовала себя невероятно усталой и разбитой, очень хотелось попасть в свою комнату и свернуться калачиком на кровати.

-  Конечно, надо. А еще нам надо кое-что обсудить, а в академии я это делать не хочу. У меня здесь есть квартира, переночуем там, - сухо ответил ректор.

- Мы с вами? В одной квартире? Наедине? – это было слишком неожиданно, и я не знала, что и думать.

- Да, - резко ответил ректор. – Ты и я, наедине.

Дорогу до дома, где находилась квартира ректора, я не запомнила.

Уже совсем стемнело, мы долго пробирались через толпы гуляющих людей, пока не оказались на какой-то тихой, безлюдной улице.

Дом выглядел роскошно: трехэтажный, из черного камня, с широким крыльцом. Миновав стеклянные двери и пройдя вестибюль, мы поднимались по лестнице, а я не могла справиться с волнением.

Зачем он ведет меня туда? Что хочет со мной сделать?

Чувство безопасности, которое я испытала, когда ректор пришел на помощь, медленно улетучивалось.

Могла ли эта ситуация с Кевином повлиять на него так, что, он решил не ждать свадьбы, а взять то, что хочет, сейчас, пока его не опередили?

От этой мысли делалось жутко.

Или ректор подумал, что я легкомысленна и сама спровоцировала Кевина. А раз так, то условностями можно и пренебречь, и не обращать внимания на мои протесты.

Он же сам неоднократно говорил, что подписал контракт по «мужским желаниям».

Конечно, ректор ни разу не пытался силой принудить меня к чему-то. Моменты, в которых он внезапно хватал меня и не отпускал, я принимала как его попытку меня запугать.

А что сейчас? Мы будем одни, даже на помощь некого позвать!

На последнем этаже было всего две квартиры. Когда мы подошли к одной из них, я уже превратилась в сплошной комок нервов.

Дыхание стало частым, ладони мокрыми, а сердце билось, как пойманная птичка.

Между тем ректор совершенно не обращал внимания на мое состояние, открыл дверь ключом, включил внутри свет и с приглашающим жестом произнес:

- Прошу.

Я стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу и не решаясь войти. Было ощущение, что это очередная западня для меня.

Ректор недоумевающе нахмурился:

- Лили, в чем дело?

Кровь бросилась мне в лицо, кажется, даже уши запульсировали от смущения и страха.

Еле ворочая языком, я пролепетала:

- А вы… не попытаетесь… то есть, я хочу сказать, вы не сделаете мне… ничего?

Он приподнял вопросительно бровь:

- О чем ты?

Я торопливо заговорила, пытаясь подбирать слова так, чтобы он не подумал, будто я его обвиняю:

- Ну… мы там будем совсем одни. Я вас ни в чем не подозреваю, конечно, вы не подумайте! Вы не будете меня… - на этом месте словарный запас будто закончился, и я замолчала, опустив голову.

- Не буду тебя – что именно? Насиловать? – с сарказмом переспросил ректор. – Такого ты обо мне мнения?

Мне стало стыдно от его слов.

Он вздохнул так, будто терпение его было на исходе, и спокойно, чуть насмешливо произнес:

- Вот и спасай девиц из разных передряг. Вместо благодарности назовут насильником. Заходи уже, не буду я покушаться на твою невинность. Обещаю.

Я несмело переступила через порог. Дверь за мной с грохотом закрылась, отрезая от внешнего мира и оставляя наедине с этим странным мужчиной.

Пристроив свой плащ на вешалке, я прошла за ректором по небольшому коридору и оказалась в большой кухне-гостиной. Робко села на диван серебристо-серого цвета и спросила:

- Почему мы не вернулись в академию?

Ректор отошел от плиты, на которую поставил греться ярко начищенный чайник, сел в кресло напротив меня и уставился на меня нечитаемым взглядом.

-  Ты пыталась сбежать, – его тон был обвиняющим, но, кажется, гнева в голосе не было. – Хоть ты и дала мне слово этого не делать. И если бы тебе не встретился этот идиот Кевин, то тебя бы и след простыл, верно?

- Нет, - мой ответ прозвучал еле слышно. – Признаю, такая мысль мелькнула в голове. Но я не пыталась сбежать.

Я отпустила голову и почувствовала себя бесконечно одинокой.

Двое мужчин пытались установить надо мной власть, но никому из них не было дела, что я сама думаю об этом.

Встреча с Кевином почти обернулась насилием, а вот ректор, похоже, еще только начинает меня мучить.

Он пересел ко мне на диван и приподнял пальцами мой подбородок. Я зажмурилась, но из глаз все равно потекли слезы.

- Ну же, крошка Лили, - ласково произнес он. – Все закончилось. Кевин тебя больше не тронет.

Я взглянула в его глаза и почти утонула в их серебре. Где-то глубоко в них вспыхивали искры, гипнотизируя и очаровывая своим танцем.

С трудом отвернувшись, я горько усмехнулась:

- А вы? Вы разве не представляете для меня такой же угрозы, как и он?

Ректор в ярости отпрянул от меня, словно я его ударила. Он вскочил и заходил по комнате, время от времени взъерошивая волосы и сжимая кулаки. Наконец остановился и гневно отчеканил:

- Не смей меня даже сравнивать с этим куском дерьма! Он пытался взять тебя силой! А что тебе сделал я? Спас от этого мерзавца? Может, не стоило и вмешиваться? Может, ты этого и хотела?

- Что вы мне сделали? – с удивлением переспросила я. Его вопрос прозвучал так обескураживающе, что даже слезы высохли. – Вы меня купили, вот что вы сделали! Купили, как лошадь! Никто не спросил моего мнения! Ни Кевин, ни вы!

Я понимала, что меня начинает заносить с обвинениями, но остановиться уже было невозможно. Ректор смотрел на меня внимательно, лицо ничего не выражало, словно я была пустое место, лишь глаза его стали темными, как ночь.

- Из-за вас я сбежала из дома! Лишилась всего! И мне настолько не повезло, что прибежала я в ваше воронье логово!

Меня охватило странное возбуждение, я вскочила с дивана, не обращая внимания на то, что разорванный ворот платья разошелся, открывая верхнюю часть груди.

Я с азартом вываливала на ректора все накопившиеся обиды, подходя к нему ближе:

- И вы мне даже не удосужились сообщить, что вы и есть Ворон! Еще и хватало совести запугивать меня им! То есть собой! Обманули меня! Заперли! Вы… вы жуткий!

Голову приятно кружило от собственной смелости и того, что я с наслаждением высказывала то, что раньше боялась говорить вслух.

- Это все? – вкрадчиво произнес ректор и его глаза опасно вспыхнули. – Тогда я добавлю кое-что, если ты не против. Я настолько ужасный, что заплатил все долги твоей семьи, а они немалые! Настолько страшный, что захотел дать тебе ту жизнь, о которой ты и мечтать не могла! Настолько отвратительный, что когда я смотрел на тебя в первый день в академии, напуганную и заплаканную, у меня язык не повернулся добить тебя тем, что я и есть Ворон!

Я поняла, что подошла к нему слишком близко и стала отступать назад. Адреналин все еще бурлил в крови, но вместо привычного страха внутри зародилось нетерпение, будто настал тот момент, который решит все проблемы в моей жизни.