В конце концов, он посмотрел на меня с кривой усмешкой.

— Как думаешь, ты могла бы намазать немного этой мази мне на задницу?

Я рассмеялась, напряжение спало вместе со звуком. Я наклонилась и поцеловала его в лоб, ощутив соленый привкус его пота.

— Я сделаю это для тебя.

— Спасибо тебе, любимая.

ГЛАВА 43

На следующий день он ушел, как и остальные, но между нами возникла новая мягкость. Его, потому что он был безумен и влюблен в меня. В меня, из-за давнего чувства вины за то, что я с ним сделала.

Даже если бы можно было утверждать, что он поступил хуже, очевидно, что, несмотря на мою любовь к победам, в этом деле я не вела счет.

Я тренировалась. Репетировала. Ела обед у него на коленях с нашими гостями, позволяя ему кормить меня, как будто я все еще была его питомцем. То, как он смотрел на меня — как я могла не видеть, что он чувствовал? Теперь это казалось таким болезненно очевидным, что у меня скрутило живот.

Я провела день и вечер, пытаясь не думать об этом, обдумывая наши планы. Запершись в наших комнатах, пока он ужинал с остальными, я снова нарисовала план сцены и мысленно обошла его. Когда я больше не могла заставить себя этим заниматься, я снова и снова вписывала их имена в свой альбом для рисования. В шепоте карандаша по бумаге было что-то медитативное.

Рорк. Лой. Селестин.

Я все еще не думала, что это может быть Селестин, но такая возможность занозой вонзилась в мое сердце.

Мэйри. Кадан. Тавин. Турл…

Хотя я старалась не думать о признании Сефера, у моего карандаша были другие идеи. Я обнаружила, что рисую его глаза на полях страницы — то, как они смотрели на меня, когда он опустился на колени у моих ног. Боль в них.

Любовь в них.

Как будто я позвала его, дверь открылась, и он вошел с самодовольной ухмылкой.

— Должен сказать, я не могу поверить, что ты на самом деле остаешься здесь, а не пытаешься попасть в театр, чтобы попрактиковаться.

Я искоса взглянула на него.

— Это называется злонамеренным подчинением.

Он усмехнулся и неторопливо подошел, высоко подняв хвост.

— Я тут подумал…

Я застонала и закрыла свой альбом для рисования, прежде чем он смог увидеть его содержимое.

— Разве я не предупреждала тебя об этом?

— Как я уже говорил на днях — сын-бунтарь. — Он поднял руки, как будто не в силах что-то изменить. — Кроме того, это то, что пойдет тебе на пользу. Я разговаривал с Селестиной, и, похоже, один из целителей Луминиса мог бы отрастить тебе зубы. Не гарантировано, но если они придут и посмотрят, то смогут сказать нам, возможно ли это.

Хорошая идея, но… Я пожала плечами, листая свой альбом для рисования. Еще раз взглянул на макет сцены — проверить, что я ничего не пропустила.

— Или… ты не хочешь их вернуть? Я подумал, тебе понравится идея встретиться с моим видом лицом к лицу с твоими собственными острыми зубами.

— Я просто не вижу в этом смысла.

Он прищурился, выдавив осторожную улыбку.

— Это был намеренный каламбур?

— Нет. Я просто… — Вздохнув, я снова закрыла альбом. — Ты что, не понимаешь?

— Нет, пока ты не объяснишь. — Он опустился в кресло напротив и скрестил руки на груди.

Я не собиралась избавляться от него, пока не дам объяснений. Хорошо.

— Я знаю, что ты будешь рядом, и ты думаешь, что сможешь обеспечить мою безопасность, но я потратила десять лет…

— Да, да, я знаю. Ты потратила десятилетие, планируя свою идеальную месть, и я все испортил, потому что не был тем, кто этого заслуживал. Ты говорила это сто раз, Зита.

— Тогда, Сефер, ты уже должен был знать, что я никогда не ожидала, что выживу, одолевая тебя. И я не ожидаю, что переживу это. — Я прижала альбом к груди. — Я чувствую это всеми костями.

— Хм. — Он склонил голову набок. — А я-то думал, ты все это время думала о мести и все еще не понял, что за это приходится платить.

— Платить? Твои доводы против меня этого не сделали.

— Моя задница могла бы отличаться. — Он поморщился, ерзая на своем стуле, и я попыталась проигнорировать укол вины. — Но нет, — он покачал головой, — Я не отомстил ведьме, которая проклинала меня. Я отказался от этого.

Внезапный приступ совести?

Это было не то, чего я ожидала от мужчины, которого любила.

Нет. Это не так. Я не сделала — не могла. Да, он позволил мне сбежать из мертвящей клетки, в которой я жила так долго. Но это было не потому, что я любила его.… скорее… возможно, я что-то чувствовала к нему, потому что он освободил меня.

Но это все равно было не то… это было не то, над чем я работала так долго. Это было не то, чем я была обязана Зиннии — то, что я ей обещала.

И теперь он пытался заставить меня отказаться от этого, потому что хотел, чтобы я принадлежала только ему.

Края альбома впились мне в пальцы.

— Ты такой же, как Эрик.

Он вздрогнул так, как не вздрагивал, когда я хлестала его ремнем. Он вздрогнул так, словно я разорвала его на части и провела когтями по самой его душе.

У меня перехватило горло, но я не позволила этому остановить меня.

— Ты не хочешь, чтобы у меня было то, что мне нужно. Здесь ты пытаешься встать между мной и моей местью, точно так же, как это сделал он. Я предупреждаю тебя, Сефер, держись подальше от меня. Я никому не позволю остановить меня. Даже тебе. Не важно, насколько сильно я… — Я проглотила слова, прежде чем они могли вырваться наружу. Я их не почувствовала. Я даже не знала, почему у меня на языке так и вертелись эти слова.

— Насколько сильно что? — Он произнес это тихо, чуть громче вздоха.

Я проглотила то, что мой язык пытался подставить мне подножку, и сформулировала нечто более безопасное.

— Неважно, что я чувствую к тебе. Неважно, насколько у нас хорошие партнерские отношения. — Акробат и принц фейри. Кто бы мог подумать?

Но я не могла купаться в этом тепле. Мне нужно было знать.

— Ты будешь стоять у меня на пути? Скажи мне сейчас.

Он выдохнул, откидываясь на спинку стула и еще больше нахмурившись.

— Нет. Я не буду стоять на пути нашего плана, если это то, что ты действительно хочешь сделать, даже зная, что за это придется заплатить. Я хочу увидеть, как ее убийца истекает кровью.

— Хорошо. — Я сказала это окончательно. Это был конец всей этой чепухи о том, что я не выполнила свой план.

Вставая, он слегка улыбнулся мне.

— А теперь иди спать, или ты слишком устанешь для завтрашнего выступления.

Я бросила альбом на стул и потянулась.

— Я собиралась пойти и провести последнюю репетицию.

Он неторопливо подошел и запустил пальцы в мои волосы. Его кончики пальцев прошлись по моей голове, заставив меня тихо выдохнуть.

— Ты можешь сделать это утром. Я запер дверь. Не для того, чтобы остановить твою месть, а потому, что для этого тебе нужно хорошенько выспаться.

Массаж снял напряжение, которое копилось в моей голове весь день и вечер, пока я так усердно сосредотачивалась. Я застонала, отдаваясь его прикосновениям, позволяя себе ощутить его мускусный аромат снаружи.

— У тебя хорошо получается.

— Конечно, я такой. — Мои глаза были закрыты, но я слышала самодовольную улыбку в его голосе. — Я хорош во всем.

Я проворчала, но была вынуждена признать, что не нашла ничего такого, в чем он был плох. По крайней мере, пока.

— Если ты хочешь, чтобы я уснула, тебе придется трахать меня, пока я не устану.

— Я собирался сделать это, чтобы отвлечь тебя, но это тоже работает. — Он подхватил меня на руки и понес в ванную, расшнуровывая на спине мое платье.

Я нахмурилась, глядя на дверь спальни.

— Здесь?

— Я хочу тебя в душе. — Он потянул вниз мой лиф, заставив меня ахнуть, когда прохладный воздух достиг моих сосков, напрягая их. Его низкий звук одобрения донесся до меня, и он наклонился и провел языком по одному ноющему пику. — Я хочу, чтобы все твое тело было мокрым, точно так же, как твоя киска становится мокрой для меня. — Он широко и порочно улыбнулся, щелкнув когтями по рубинам на моем ошейнике. — Ты возражаешь, питомец?