Я делала один глубокий вдох за другим, мышцы дрожали и были напряжены, несмотря на то, как усердно я их тренировал. Сработает ли это? Что, если они не придут?

Задумавшись, напрягая слух, я налила себе выпить в бокал Сефера и стала ждать.

И ждала.

И ждала.

Я допила напиток и собирала осколки, которые он оставил в подлокотниках кресла, когда у меня покалывало затылок. Глаза устремлены на меня.

Я сделал еще один успокаивающий вдох и налила еще виски с медом, прежде чем бросить взгляд через плечо, как будто это был случайный жест.

Блеск серебристых волос, светлый в полумраке театра. Такой похожий на человека, но высокий и красивый, он приблизился. Он наблюдал за мной, широко раскрыв глаза и не мигая, как будто я была призраком.

— Кадан. — Я дружелюбно улыбнулась ему, но мой голос дрогнул, когда я произнесла его имя.

Имя убийцы моей сестры.

Я встала и взяла пустой бокал с его места за столом, наклоняя его в знак предложения. В моей левой руке железный кинжал был успокаивающей тяжестью, спрятанный в складках моей юбки. Если бы он попытался схватить меня и убить, как убил мою сестру, он бы не нашел меня такой беспомощной.

Кадан наклонил голову, слегка нахмурив брови.

— Как долго ты проработала в Позолоченных Солнцах?

Я усмехнулась, как будто это был странный вопрос. Он не мог знать, что это ловушка, что я ожидала его и точно знала, кто он такой и что сделал. Не мог, пока не оказался слишком близко к побегу.

И какая-то часть меня пискнула, пока я не узнала наверняка, что он убийца. Однажды я уже ошиблась.

При этой мысли меня пробрала дрожь. Если бы я добилась успеха в ту первую ночь, Сефер был бы мертв. Я бы оборвала его жизнь, прежде чем получила шанс познакомиться с ним. Я бы никогда не почувствовала всего того, что он открыл мне. Я бы ушла в могилу, в то время как настоящий убийца разгуливал на свободе.

Нет. Мне нужно было убедиться.

Наливая Кадану напиток, хотя он и не ответил, я пожал плечами.

— Я была с ними долгое время.

— Ты знала…? — Он покачал головой и хрипло рассмеялся. — Но, конечно, знала. Ты очень похожа на нее. Даже имена… Зинния… Зита. Ты ее сестра, не так ли?

Ярость захлестнула меня, когда он произнес ее имя. Как, черт возьми, он смеет?

Я повернулась и предложила ему виски. Его золотистая поверхность покрылась рябью в моей дрожащей руке.

Он это сделал.

То, что он сказал до сих пор, было достаточным доказательством.

У ублюдка даже хватило наглости выглядеть опечаленным по этому поводу. В его чертовых глазах блестели слезы.

Мой дар бурлил в моих венах, умоляя указать на него и проклясть. Но он все еще был слишком далеко. Если я сейчас раскрою руку, он сбежит. И «проклятый» был не так хорош, как «мертвый».

Терпение, маленькая ведьма. Терпение. Воспоминание о голосе Сефера успокоило меня.

Низкий, медленный вдох.

— Это твое, не так ли? — Я показала астролябию.

Его глаза расширились от узнавания.

Обтянутая кожей рукоять кинжала скрипнула в моей руке.

— Где ты это нашла? — Его брови сошлись на переносице, когда он покачал головой.

Когда я не ответила, он посмотрел на меня, и я склонила голову набок, чтобы напомнить ему, что мой вопрос был первым.

— Это не мое, нет. Я отдал его Зиннии в ту ночь, когда она… — Он сглотнул. — Когда я попросил ее остаться со мной, попробовать наладить настоящие отношения, а не видеться всего несколько ночей в году.

Кусочки складывались вместе в моем сознании, как осколки вазы, которую я пыталась восстановить. Она всегда исчезала после концертов, пока мы были в Эльфхейме. Я предположила, что это было для частных выступлений. Любовное письмо, которое было с ее вещами, могло быть от него.

Я вздернула подбородок, мышцы напряглись в готовности.

— И она сказала «нет», поэтому ты убил ее.

Его глаза расширились, он перевел взгляд с астролябии на меня.

— Что? Нет, я… Она сказала… — Он подошел на полшага ближе, заставив мои нервы напрячься. Он залпом допил виски и оскалил зубы, как будто это задело его собственные нервы. — Нет. Она сказала, что ей нужно подумать и поговорить об этом со своей сестрой, потому что это было не ее единоличное решение. Признаюсь, я, возможно, немного напугал ее своим резким предложением — не думаю, что она ожидала, что я спрошу. Она поспешила выйти, и я хотел…

Он зажмурился, странный жест для человека, который собирался совершить убийство, но, возможно, таким образом он планировал усыпить мою бдительность. Я сменила позу, готовый броситься на него или откатиться на стол.

— Солнце и Звезды, я жалею, что отпустил ее. Если бы я просто оставил ее при себе… — Он опустил голову. — Но я этого не сделал. Я хотел дать ей пространство, в котором она нуждалась. Затем, на следующее утро, я услышал… — Его голос стал хриплым от горя, как и мой, когда я разговаривала с Сефером. — Я не убивал Зиннию. Я… я любил ее.

ГЛАВА 47

Его слова пронзили меня, как когти, зубы или меч Сефера у моей шеи.

Мир сузился до образа его склоненной головы, ниспадающих светлых волос, печальной красоты его горя.

Я не убивал Зиннию.

Я не могла…

Я не могла ничего. Это было невозможно.

Лжец, ярость во мне зашипела.

Но… точно так же, как Сефер не мог солгать о том, что не убивал ее, Кадан тоже не мог.

Там, где раньше напрягались мои мышцы, теперь эта энергия шипела и искрилась, заставляя меня дрожать.

— Убирайся, — прошептала я.

Его взгляд метнулся ко мне, затем к кинжалу в моей руке.

— Убирайся!

Широко раскрыв глаза, он отступил на несколько шагов, затем повернулся и побежал.

Мои легкие обжигало с каждым ужасным вдохом. Каждый вдох, который продолжался, и продолжался, и продолжался, так как я не была мертва, потому что я не поймала убийцу моей сестры, я не отомстила, я не…

Я снова потерпела неудачу.

Астролябия принадлежала даже не убийце — она принадлежала ей. Ненадолго. Только на ту ночь. Но принадлежала ей.

Если Кадан не был тем самым, то кто же, блядь, был? Кто?

Я прислонилась к столу, зрение затуманилось от глупых слез разочарования.

— Зита? — Голос Сефера.

— Это был не…

— Я знаю. Я все это слышал. Это единственная причина, по которой я позволил ему уйти. — Его руки сомкнулись на моих плечах. — Я… Мне очень жаль.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Я думала, ты не извинишься.

— Это… — Он вздохнул, сдвинув брови, как будто моя боль была его болью. — Это и ты — исключение. Для многих вещей. — Уголок его рта дернулся, но все в выражении его лица было пропитано грустью и разочарованием.

— Вся эта ночь… все эти планы… впустую. — Края астролябии впивались мне в пальцы.

Он убрал волосы с моего лица кончиками своих когтей.

— Мы разработаем новый план. Я передам их приглашение. Или мы напрямую спросим каждого из них по очереди. К черту хитрость. Я заставлю их рассказать нам. Они не смогут солгать.

Такой терпеливый. Такой рациональный. Но я была не в рациональном месте. Я тонула в разочаровании, обиде и гневе, и мое затянувшееся горе было отдаленной приближающейся приливной волной, готовой завершить начатое.

Несмотря на то, что я приняла смерть как неизбежный результат моей мести, я не была готова позволить чему-либо увлечь меня за собой, пока не заберу того, кто забрал ее.

Покачав головой, я отвернулась.

— Мне нужно… — Я бросила астролябию на стол, но мои пальцы не отпускали кинжал. — Мне нужно немного времени.

Он отступил назад, уперев руки в бока.

— Мы можем вернуться к нашим…

— Время в одиночестве. — Получилось намного жестче, чем я намеревалась, но он не дрогнул.

После всего, что мы сделали друг другу, конечно, он этого не сделал.

— Зинния и я…, — я смягчила голос, — мы поднимались на подиумы, чтобы поболтать. В театральной труппе трудно уединиться, но мы нашли это место. Это то место, где я лучше всего размышляю.