Когда солнце за окном село, гости разошлись, и я свернулась калачиком на своем коврике, вполуха прислушиваясь к разговорам оставшихся.

— Маленькая птичка, сюда. Ко мне. — Глубокий голос прорвался сквозь теплый кокон, в котором я потерялась.

В замешательстве я моргнула и заставила себя выпрямиться. Осталась только Селестин, и чашки были убраны.

Принц стоял в дверном проеме, указывая на пол перед своими ногами. Его глаза впились в меня, отблеск вызова вызвал дрожь у меня по спине.

Он звал меня как собаку. И он знал, что я это понимаю.

Предполагалось, что я откажусь прийти, может быть, скажу что-то вроде

— Я не собака, ты же знаешь. — Тогда он подойдет сюда и вытащит меня за руку.

Я хочу сломать тебя.

Но я бы не стала ломаться. Я бы победила его в его же игре.

Поэтому я улыбнулась, поднялась на ноги и направилась к нему, не обращая внимания на то, как кружится комната.

Его губы сжались. Брови опустились.

Я испортила ему веселье. Моя улыбка стала шире, и в этот момент я скучала по своим острым клыкам. Они нарисовали бы идеально порочную картину, соответствующую моему идеально порочному удовольствию.

Он вздернул подбородок.

— На четвереньки.

Селестин коротко вздохнула.

— Это действительно не…?

— Руки и колени. — Он выговаривал слова так, словно получал удовольствие от того, что нарушал их там, где не мог сломать меня.

Я опустилась на колени и не спеша подползла к нему, как будто наслаждалась каждой минутой. И когда я увидела, как от этого раздуваются его ноздри, я сделала.

Когда я добралась до его ног, я посмотрела на него широко раскрытыми и невинными глазами, как будто не понимала, насколько сильно я его разозлила.

Его раздражение сквозило в напряженных мышцах, ровной линии рта, сжатых в кулаки руках.

— Спасибо, Селестин. — Он склонил к ней голову, прежде чем распахнуть дверь. — Вставай — я не собираюсь ждать, пока ты доползешь до моих покоев.

О, нет. Он хотел, чтобы я стояла на четвереньках, и так я и останусь. Назови это злонамеренным послушанием.

Я вылезла вслед за ним и через плечо улыбнулся Селестине. Она помахала и прикрыла ухмылку рукой.

Принц сделал несколько шагов, затем остановился и развернулся.

— Какого хрена ты…? — Он фыркнул. — Я сказал, вставай.

Я продолжала ползти.

В тишине его блестящие черные ботинки вторглись в мое пространство, и прежде чем я успела поднять взгляд, чья-то рука обхватила меня за талию и подняла на ноги. Я не смогла удержаться от визга и возненавидела себя за это.

Особенно когда я приземлилась у него на плече и обнаружила, что он оглядывается на меня с ухмылкой. Этого тихого, жалкого звука протеста было достаточно, чтобы доставить ему удовольствие. Это не был звук того, как я ломаюсь, но для него это был звук образующейся трещины.

Я стиснула челюсти, чтобы не издавать никаких других звуков, которые могла бы издавать, когда он шагал по коридору, обхватив рукой мое бедро.

— От тебя разит ежевичным вином. Чем еще она тебя угощала?

Подперев щеку рукой, я смотрела туда, откуда мы пришли, и отказывалась отвечать.

Его резкий выдох заставил меня почувствовать себя немного лучше.

Он задал мне еще несколько вопросов по дороге в свои покои, и я хранила молчание. Когда мы приехали, он разделся, повернувшись ко мне спиной, как будто не мог смотреть на меня.

Это меня идеально устроило.

Я одернула платье, отметив отсутствие фиолетовых пятен, хотя я определенно пролила свой напиток. Селестин, должно быть, использовала свою магию, чтобы почистить его. Несмотря на дремоту, мои конечности все еще казались тяжелыми и нечеткими, и я была рада заползти под одеяло в изножье кровати.

— Нет. Не сегодня. — Он по-прежнему стоял ко мне спиной. Его мышцы были напряжены, плечи расправлены. — Ты вызвала мое неудовольствие, поэтому будешь спать на полу. Кровать — это привилегия на тот случай, если ты хорошо себя ведешь.

Делить с ним постель было привилегией? Я фыркнула. Пусть он гадает, над чем я смеялась — это мучило бы его больше, чем любые слова. Я схватила свое одеяло и устроилась поудобнее перед камином.

Вместо образов его смерти, ожидающих за моими веками, я увидела Зиннию. Длинные каштановые волосы. Такие же глаза. Небольшая шишка на ее носу, куда она упала, изучая шелк. Едва заметный шрам на подбородке от той же аварии. Это был самый четкий шрам, который я видела у нее за долгое, долгое время.

Я убью его ради тебя. Я заставлю его страдать.

Но она покачала головой и растворилась в темноте, оставив меня одну.

Лучшая часть двух недель проходила по аналогичному циклу. Я следила за ним весь день, служа и повинуясь со злобным энтузиазмом. Он злился и оставлял меня с Селестиной на следующий день. Я следила за ним весь день…

Так продолжалось до утра бала, о котором упоминали друзья Селестины, когда он проснулся в отличном настроении, несмотря на то, как сильно я разозлила его накануне.

Это взвинтило мои нервы, и я чуть не упала со стойки на руках.

Сидя в кровати и наблюдая, как я, раскачиваясь, выполняю упражнения, он улыбнулся. При этом показалось слишком много зубов, ярко выделяющихся на фоне его золотистой кожи.

— Возможно, тебе стоит пропустить сегодня свою тренировку, маленькая птичка. Тебе понадобятся силы. — С этими словами он вскочил с кровати и исчез в ванной.

Мне показалось, что я слышала, как он поет из душа.

Он больше ничего не сказал о том, почему мне нужно беречь силы, а я отказалась спрашивать. Однако я сократила свои упражнения, просто на всякий случай.

Он выбрал мне наряд, как и каждое утро. Сегодня бледно-зеленый, но без духов. Это было странно. Я посмотрела на набор флаконов на туалетном столике, пытаясь напомнить ему. Он взглянул на них, но не выбрал ни одного. Из украшений он выбрал мой ошейник и пару подходящих браслетов на ногах, которые почему-то напомнили мне наручники. Они совсем не походили на наручники. Просто я впустила этого ублюдка в свою голову.

Я проклинала себя и последовала за ним, когда он поманил меня, чувствуя стеснение в животе.

Что, черт возьми, он планировал?

ГЛАВА 13

Мы встретили дюжину его прихлебателей на опушке леса, составлявшего часть дворцовой территории. Среди них был серокожий, рогатый, которого, как я узнала, звали Рорк, а также Кадан, сереброволосый мужчина, который стоял, когда принц вливал вино в мое горло. Они были в приподнятом настроении, а принц смеялся и хлопал их по плечам, когда мы подходили, пружиня на ходу.

Это заставило мой желудок сжаться в комок.

Ожерелье с золотым солнцем, которое он носил сегодня, развевалось, когда он с важным видом шел в центр группы. Ему не нужно было ничего говорить, чтобы привлечь их внимание. Он просто стоял там, расправив плечи, ослепительно улыбаясь. Из него вышел бы отличный исполнитель.

Как только все взгляды обратились к нему, он сделал широкий жест.

— Сегодня, джентльмены, — его желтые глаза метнулись ко мне, — мы охотимся.

Крики, которые раздавались вокруг меня, стихли, а пульс застучал у меня в ушах. Я могла бы притвориться, что звук был вызван восторгом толпы, но холодная струйка, пробежавшая по моим венам, и покалывание на лице знали правду. Я боялась, и это было правильно.

Потому что то, как он смотрел на меня, глаза прикрыты, но блестят, почти лениво, но не совсем, не вызывало сомнений.

В этой охоте добычей буду я.

Это должно было быть не только наказанием за попытку убить его, но и за мой отказ отступить. Я не просто разозлила его — это переросло в гнев. Я могла бы ликовать по этому поводу, если бы не вопрос о том, что должно было произойти.

Рорк наблюдал за мной, черные глаза блестели хищным интересом. Я резко отвлеклась.