— Скажи это. — Я еще выше подняла подбородок, глядя на него сверху вниз. — Скажи, что ты действительно думаешь о том, как я выгляжу.

Он выдохнул, опустив плечи, и поставил свой бокал на пол. Теперь, освободившись, он кончиками пальцев обвел мои скулы, челюсть, линию лба, его когти в ножнах просто щекотали мою кожу.

— Ты прекрасна, Зита. Человек, и все же совершенна. — Уголок его рта дернулся, но даже это было мягче, чем его обычные ухмылки. — Несмотря на эти тупые уши и зубы. — Говоря, он коснулся округлых краев моих ушей и провел пальцем по губам, отчего у меня по спине пробежала дрожь.

Дрожь, предупреждающая об опасности, да, но об опасности другого рода.

Эта мягкость, эта сладость… Часть меня жаждала их так же сильно, как я жаждала его жестокости, но они были бесполезны для меня. По крайней мере, его жестокость открыла что-то внутри меня.

Но, возможно, он был прав.

Возможно, продолжение в том же духе уничтожит нас. Я, конечно, не могла позволить себе оставаться сцепленной в битве с ним — не тогда, когда убийца моей сестры все еще разгуливает на свободе.

— Что, если бы был другой способ?

Его брови дрогнули.

— Что, если бы мы оба могли получить то, что хотели?

Медленно-медленно, как будто он знал, что здесь есть подвох, он прищурился.

— На что именно это будет похоже?

Я одарила его полуулыбкой и сделала глоток виски с медом, сладкого и дымчатого.

— Ну, во-первых, ты бы меньше таскал меня с собой.

Он издал низкий звук и схватил меня за лодыжку.

— Тебе не нравится, когда тебя повсюду носят на руках?

— В этом… нет необходимости. У меня совершенно хорошие ноги.

Его губы скривились, когда его ладонь скользнула вверх по моей икре.

— Да, так и есть.

— Я имела в виду с функциональной точки зрения.

— Они немного медлительные. — Он нахмурился и провел спиралью сбоку от моего колена. — Тебе требуется так много времени, чтобы дойти куда угодно.

Я усмехнулась и обнаружила, что моя рука скользит вверх по его широкому плечу, как будто хотела исследовать его теперь, когда оно не было связано.

— Только потому, что они вдвое короче твоих, это не значит, что они дефектные. — Я покачала головой. — Послушай, мы сбиваемся с пути. Я просто имею в виду… ты мог бы относиться ко мне больше как к человеку, а не как к питомцу.

Он надулся и проложил себе путь вверх по моему бедру, притягивая меня к себе.

— Не понимаю, как это дает нам то, что мы хотим. Кроме того, из тебя получается хороший питомец. — Он потерся своим носом о мой. Его близость, полностью доминирующая в поле моего зрения, была ошеломляющей. — Мне нравится, когда ты рядом. Так легче ненавидеть тебя.

Я усмехнулась и подняла подбородок, так что мои слова прошептали его губы.

— Поверь мне, это чувство взаимно.

Его глаза закрылись, как будто он наслаждался прикосновением моего дыхания. Низкий рокот вырвался из его груди, проникнув в меня.

— Но мы все еще можем ненавидеть друг друга и работать вместе.

Резко открыв глаза, он выгнул бровь и отстранился на дюйм.

— Работаем вместе? Ты, работаешь со мной?

— Ты не знаешь, кто убил мою сестру, но ты знаешь, кто был там той ночью, не так ли?

Он один раз осторожно наклонил голову.

— Тогда помоги мне поймать ее убийцу, и я сниму твое проклятие.

Выражение его лица не изменилось, но зрачки выдали его, сузившись. Я пробудила его интерес.

— Зачем они тебе?

— Я хочу справедливости.

— Лжец. — Он показал клыки, как будто я его позабавила.

— Прекрасно. — Я выдохнула красивую ложь и позволила своему истинному желанию проявиться, острому и бурлящему. — Я хочу убить его, как он убил ее. Я хочу покончить с ним. Я хочу отомстить.

Его зрачки расширились, а губы приоткрылись.

— О, теперь это больше похоже на это. Да. — Он переместил меня выше на свои колени, пока я не оказалась над его твердеющим членом. — Решительная. Злобная. Жаждущая мести даже спустя все эти годы.

Он произносил эти вещи так, словно они были частью меня, которую поэт мог бы назвать в сонете, описывающем мою красоту. Глаза как у лани. Блестящие волосы. Кремовая кожа. Все это чушь собачья.

Эрик назвал меня упрямой, как будто это было плохо. Он нахмурился и отдалился, когда я проговорилась о своих тайных желаниях заставить принца страдать. Он не воспринял мою жажду мести всерьез, а когда, наконец, воспринял, то предал меня за это.

Но Сефер смотрел на меня сейчас так, словно они были такими же прекрасными вещами, как мои густые волосы и полные губы.

То, что меня увидели в таком виде, зажгло во мне огонь, который, как я думала, сгорел в театре.

Улыбаясь, он наклонился ближе.

— Ты хоть представляешь, как это меня заводит?

Я навалилась на него задницей и была вознаграждена подергиванием его члена и таким тихим стоном, что я скорее почувствовала, чем услышала.

— У меня есть подозрение.

Он забрал у меня бокал и поставил его рядом со своим, прежде чем повернул меня так, что я оказалась верхом на нем, халат задрался вокруг моей талии.

— Из тебя вышла бы прекрасная королева, Зита. Я мог бы стать твоим троном.

Какой-то части меня, должно быть, понравилась эта идея, потому что мои пальцы уже были на поясе его брюк. Мне пришлось взять себя в руки, чтобы помешать им вытащить его.

Я могла бы трахнуть его снова. Это не имело значения. Это ничего не значило. Секс никогда не значил.

Но сначала мне нужно было сделать кое-что важное.

— Мы договорились, Сефер?

Его зрачки дрогнули, когда я произнесла его имя.

— Мне кажется, в тебе есть немного фейри.

— Я надеюсь, что во мне будет больше, чем просто немного фейри. — Я ухмыльнулась. — Но сначала наша сделка. Помоги мне найти убийцу моей сестры, и как только я отомщу, я сниму с тебя проклятие. — Ложь закрутилась во мне, что-то темное и грязное — стыд, которого я никогда раньше не испытывала, но который, как я представляла, был похож на стыд, который другие люди испытывают из-за секса.

— Договорились. — Он притянул меня к себе, не заботясь о том, что я намочила переднюю часть его брюк там, где он прижал мою киску к своей твердости. — Это так. А теперь скажи эти слова и продолжай трахать меня, ведьма.

Мой пульс участился как от того, что я услышала, как он произносит слова силы, которые скрепили нашу сделку, так и от изысканного трения.

Я освободила его член и приподнялась на его кончике.

— Как прикажет мой принц. — Застонав, я опустилась на него с обещанием, которое, как я знала, мне придется нарушить: — Так и есть.

ГЛАВА 36

На следующий день началась наша работа.

Он убрал со своего обеденного стола и разложил на нем ручки, карандаши и бумагу. Мои альбомы для рисования тоже появились, они были сложены среди принадлежностей, а мой сундук стоял на полу.

— Я подумал, что тебе, возможно, понадобится к ним вернуться, — сказал он, пожав плечами, когда я спросила об альбомах для рисования.

Я сразу же порылась в сундуке в поисках своего медальона и повесила его на шею. Я сжала его, впитывая знакомую гладкую овальную форму.

Он посмотрел на меня странным взглядом, затем попросил поработать за одним концом стола, составляя список всего, что я запомнила о той ночи. Все — от наблюдения за прибытием зрителей до бережного отношения к телу Зиннии после того, как он скрылся со сцены. Если бы я сосредоточилась на внешних деталях, а не на внутреннем опыте, я могла бы написать это без слез.

Тем временем он принялся за составление списка друзей, которые сопровождали его на закрытом выступлении, и любых известных ему подробностей.

Мы работали в дружеской тишине, пока я не подняла глаза и не обнаружила, что он наблюдает за мной. Кожа вокруг его глаз напряглась в расчете.

Я ошиблась? Был ли он убийцей, в конце концов, и все это было частью какой-то более масштабной уловки, чтобы наказать меня надеждой? Фейри были искусны в манипулировании и во всех маленьких способах обмануть, не прибегая ко лжи. Возможно, он подложил что-то подлое в свою формулировку.