Непреодолимое чувство неправильности.

Сефер. Принц. Его королевская колючесть заключалась в том, что он был добр ко мне. И я имела в виду хороший. Это было не просто желание, заставляющее его прижимать меня к себе, ласкать и делать то, что может быть ошибочно истолковано как приятное. Это было…

Странно.

— Почему ты хмуришься? — Спросила Селестин, разливая по чашкам из кофейника. Бледно-голубая глазурь соответствовала мягкому оттенку ее глаз. — Ты выглядишь озабоченной этим утром.

Я прикусила губу. Спросить было бы проявлением слабости? Спросить его, конечно, но, возможно, я была в безопасности, спросив ее.

— Это он. — Я кивнула в сторону двери, за которой он исчез час назад. — Он… милый.

Ее пристальное внимание оставалось прикованным ко мне на мгновение дольше, затем она выпрямилась, глаза расширились.

— О, это все? Я думала, ты собираешься сказать что-то еще. — Она усмехнулась, нахмурив брови. — Я не уверена, что понимаю твое замешательство. Сефер может быть милым. При случае.

— Но для меня? — Я зачерпнула свою чашку, вздыхая от того, что ее тепло впиталось в мои пальцы. — Нет, это ненормально. После всего, почему он вдруг стал добр ко мне?

Она наклонила голову, в ее глазах промелькнуло напряжение, когда она наблюдала за мной.

— У него есть свои причины.

— Которое, я полагаю, ты знаешь. Расскажи мне.

Она опустила глаза, наливая сливки в свой кофе.

— Я не собираюсь говорить за Сефера. Как бы ты мне ни нравилась, я лояльна к нему.

— Лояльность? К нему? — Я фыркнула. — Ты же видела, как он обращается с людьми, верно?

Она изогнула изящную бровь.

— «Люди» или только ты?

— Он ранил одного из своих людей, когда приносил меня с холода. Думаю, сильно.

— Вообще-то, убил его. — Она пожала плечами и сделала глоток. — Но я слышала, что этот мужчина угрожал тебе, так что… — Она сделала жест, как бы говоря, что это все оправдывает.

Он убил просто за то, что тот заговорил. Не просто человека — члена его двора.

Столь долгое стремление к мести превратило меня в нечто чудовищное, потому что мысль об этом не ужасала меня так сильно, как должна была бы. Да, у меня внутри все сжалось от шока из-за того, что он так небрежно отнял жизнь.

Но этот изгиб сжался в крепкий кулак, который собрал всю мощь реакции Сефера и удержал ее. Тот факт, что он убил ради меня, женщины, которая пыталась убить его и все еще собиралась это сделать.

Я провела десятилетие, одержимая им, и теперь эта одержимость отразилась на мне.

Опьянение от этого потекло по моим венам, теплое и восхитительное.

Однако одержимость не требовала вежливости. Он мог бы оставить меня в изножье кровати. Он мог бы приказать мне ползти сюда. Ему не нужно было так нежно гладить меня по щеке или оставлять такие подробные указания по уходу за мной.

Я сжала челюсти и встретиласт взглядом с Селестиной.

— Значит, он убил мужчину из-за нескольких слов. — Я сморщила нос, как будто этот факт вызвал у меня отвращение, как и должно было быть. — Он злобный монстр.

Она рассмеялась, но веселье на ее лице было холодным, покрытым инеем, как мои ботинки.

— Сефер — мой брат во всем, кроме крови. Плохо отзываться о нем — значит плохо отзываться о моем суждении и о ком-то, кого я люблю. — Ее чашка звякнула о блюдце, когда она ставила ее на стол. — Тебе не мешало бы это запомнить.

Несмотря на ее хрупкость, в сердце Селестины была сталь.

Я удерживала ее взгляд так долго, как только могла, ища какой-нибудь признак того, что ее запугали или обманом заставили защищать его.

Но нет. Нет. И раньше я не видела никакого намека на это.

Каким-то образом Сефер внушил Селестине искреннюю преданность. Остальных я могла понять — многие из здешнего народа пришли сюда, потому что им не рады были в других местах Эльфхейма, из-за их нечеловеческой внешности. Они остались, чтобы хорошо провести время, живя под крышей принца.

Но Селестин?

Ее бы приветствовали в столице. Ее не заставляли жить здесь. И она казалась уравновешенной. Умной. Доброй… хотя и со странным взглядом фейри на то, что представляет собой доброту.

И все же она была так же предана Сеферу, как и он ей… как я была предана своей сестре. Когда он сказал, что она ему сестра, это не было односторонним.

Я отхлебнула чаю, потрясенная глубиной чувств, которые услышала в ее голосе… и ответной глубиной чувств в моем собственном сердце.

Сефер весь день отсиживался на своем собрании, а я спала в комнатах Селестины. Я говорю «спала» — это был легкий, прерывистый сон, пронизанный постоянным ожиданием приезда принца, который заберет меня обратно в свои апартаменты.

Он так и не пришел.

Утром она разрешила мне принять душ и одолжила платье из своего гардероба. Оно застегивалось на завязки, так что не имело значения, что у нас были разные размеры. Ну, во всяком случае, по ширине — его подол обхватил мои ноги, комично длинный.

И все же я изо всех сил старалась не рассмеяться над этим фактом.

Пока мы завтракали, я продолжала разглаживать легкий шелк и поглядывать на дверь. Понравится ли ему это платье? Бледно-голубое, переходящее в розовое по подолу с блестящими золотыми крапинками. Это было похоже на то, как восходящее солнце поглощает летящую пыль или пыльцу.

Стук в дверь заставил меня резко выпрямиться, сердце екнуло.

Когда вошел Сефер, он был без короны и с тенями под глазами. Но они сразу уставились на меня, когда он направился к столу для завтрака.

— Ты хорошо выглядишь, питомец. — Он взял с блюда пирожное и одарил Селестину улыбкой, прежде чем отправить его в рот целиком. Я не была уверена, прожевал ли он вообще, прежде чем проглотить и стряхнул крошку с губы. — Спасибо, что присмотрела за ней. — Он сжал ее плечо. — Хотя я не уверен насчет платья. — Он коснулся носком подола и выгнул бровь.

Критика подскочила во мне, особенно после того, как она оказала ему (и мне) услугу. Я нахмурилась на него и позвякнула кофейной чашкой о блюдце. — Ну, ты ведь не оставил мне ничего другого из одежды, не так ли?

Вместо того, чтобы нахмуриться в ответ или ухмыльнуться, он поднял брови и усмехнулся.

Я не была уверена, что хуже — разгневанный Сефер или веселый.

Нет. Я решила. Забавный. Определенно.

Я привыкла к сердитому принцу, жестокому принцу. Я знала, как с ним обращаться. Он поддерживал меня. Его раздражение помогало мне выдержать любой вызов, который он мне бросал.

Но это?

— Сейчас, сейчас. — Он похлопал меня по плечу, как будто покровительствовал маленькому ребенку. — Это мило, что ты встаешь на защиту Селестины, но давай не будем сегодня злиться друг на друга, а? — Он наклонил голову, рука осталась на моем плече, большой палец поглаживал мой затылок.

Волосы там встали дыбом.

— Особенно когда у меня для тебя приготовлено маленькое угощение. Пойдем. — С самодовольной улыбкой он взъерошил волосы Селестины и стащил еще одно пирожное, прежде чем удалиться.

Мы с Селестиной обменялись взглядами, молча спрашивая, понимает ли она, что происходит.

Покачав головой, она пожала плечами.

Его голос донесся из-за дверей.

— Давай, питомец.

Я поспешила следом, но тревожный вопрос не давал мне покоя.

Что Принц Чудовищ счел бы «маленьким угощением»?

ГЛАВА 24

Его бедра прижимались к моим, твердые и теплые. Одной рукой он обхватил меня за талию, прижимая к себе. Я по глупости проговорилась, что никогда раньше не ездила верхом на олене, и, очевидно, принц тоже не хотел рисковать.

— Я уверена, что смогу остаться, даже если ты меня отпустишь.

— Я уверен, что сможешь. — Его дыхание коснулось моего уха, и когда я оглянулась через плечо, он ухмылялся, глядя на дорогу впереди.