Но куда стрелять? ППС сухо щёлкнул, прекратив стрельбу. Патроны кончились. Я мог бы достать ещё магазин и продолжить поливать тайгу свинцом, да глупо. Японец исчез в густых зарослях тайги. Он двигался так быстро и бесшумно, что казалось, будто растворился в воздухе. Сжав зубы, я с трудом оттолкнулся от машины, чувствуя, как из раны медленно сочится кровь.

— Проклятье, — прошептал, зажав рану рукой и стараясь не упасть. — Надо быстрее добраться до своих.

Я смотрел в сторону, куда скрылся японец, и понял, что он хорошо знает эти места. Тайга для него родной дом, и ему будет легко затеряться в её бескрайних просторах. Шансы найти его снова были невелики, особенно в таком, как у меня состоянии. Я достал из бардачка перевязочный пакет. Разорвал зубами, приложил к ране, морщась. Перебинтоваться бы, да одной рукой хрен что толкового получится. Голова кружилась, боль пульсировала в боку, но я знал, что нельзя всё оставить, как есть. Любой, кто бывал на войне, скажет: движение — жизнь. Остановишься, — умрёшь.

В этот момент из-за деревьев выбежали майор Грозовой и его автоматчики. Лица красные, пыльные, гимнастёрки пропитаны потом, вороты расстёгнуты.

— Старшина, что случилось? — в голосе Грозового слышалась тревога. Он подбежал ко мне, осматривая.

— Японец, — прохрипел я, держась за рану. — Затаился в кустах. Выскочил. Мы с ним тут… потанцевали немного. Потрепал я его. Он, сволочь, прикинулся, что без сознания, а потом ножом ударил. Виноват, товарищ майор, упустил я гада.

— Как это вы потанцевали?

Грозовой молча выслушал, осмотрел мою рану.

— Ладно, ясно всё. Будем возвращаться. Втроём нам его не догнать.

— Вчетвером же, — заметил я.

Майор только хмыкнул. Ну да, какой из меня теперь воин.

Солдаты стояли на страже, оглядываясь по сторонам и держа автоматы наготове. Один из них, высокий и крепкий парень с усталым лицом, кивнул своему товарищу и сказал:

— Иванов, прикрывай, я пойду осмотрю кусты.

Тот кивнул и направил автомат в сторону, откуда, по их мнению, мог вернуться японец. Второй солдат двинулся к кустам, тщательно осматривая каждый уголок.

«Инициативные парни, — подумал я. — Сами, без приказа шерстят по округе».

— Давай помогу, — сказал майор, взял бинты, стал меня перевязывать. Справился он довольно ловко. Боль немного отступила, но я всё ещё чувствовал слабость.

— Нам нужно вернуться в расположение, — сказал Грозовой, посмотрев мне в глаза. — Но сначала в медсанбат. Сможешь вести машину?

— Так точно, постараюсь, — я кивнул, хоть и не был уверен в своих силах. Но другого выхода не было. Грозовой и солдаты сели в виллис, и мы медленно двинулись обратно. Хорошо, отъехать от медсанбата успели недалеко, всего-то километра полтора. Но хоть и невелико расстояние, а дорога обратно была долгой и мучительной. Каждый ухаб отзывался болью в боку, но я знал, что нужно держаться.

«Вот, Вовка, и первое твоё боевое ранение в прошлом, — подумал, усмехнувшись. — Но хотя бы не бытовуха какая-нибудь заурядная, а с врагом сцепился».

— Товарищ майор, разрешите вопрос?

— Да.

— За кем мы тут гоняемся?

Грозовой бросил на меня испытующий взгляд, но решил, что уж коли я успел поучаствовать в схватке с противником, притом смог выжить и дать ему достойный отпор, то мне можно доверять.

— Его зовут Кейдзо Такеми, и он — завербованный нами высокопоставленный чиновник в Госсовете Маньчжоу-Го. Надо объяснять, что это такое?

— Марионеточное государство, образованное японской военной администрацией на оккупированной Японией территории Маньчжурии, — чётко ответил я, заставив майора снова бросить в мою сторону любопытный взгляд, а меня прикусить язык — не должен простой водитель советской армии знать такие чёткие формулировки.

— Верно, — согласился Грозовой. — Кейдзо Такеми поставлял нам информацию о перемещениях Квантунской армии. Но его раскрыли неделю назад. Он бежал к нам вместе со своей беременной женой, её зовут Ханако.

— А чего ж тогда от нас теперь удирает?

— У его жены начались сложные роды. Ребёнок может погибнуть. Её срочно самолётом отправили в Хабаровск. Кейдзо в это время был в управлении разведки фронта. Когда вернулся и узнал, что его жену увезли, решил, что мы взяли её в заложницы и арестовали, а ему грозит то же самое.

— А на самом деле?

— Типичное разгильдяйство. Не успели мужика предупредить, вот он и взбесился. Приставленного к нему бойца зарезал и рванул в тайгу… — и майор грязно выругался от досады.

Когда мы наконец добрались до медсанбата, я с трудом вышел из машины и почувствовал, как ноги подкашиваются. Грозовой подхватил меня под руку и повёл в палатку.

— Посиди здесь, — сказал он, усаживая меня на деревянный табурет. — Я сейчас приведу доктора.

Я пытался отдышаться, чувствуя, как постепенно уходит напряжение. Вскоре вошла военврач с погонами капитана, — молодая женщина с добрыми глазами. Она помогла мне улечься на стол и быстро осмотрела рану. Затем сделала укол, зашила повреждённое место, наложила новую повязку.

— Тебе повезло, старшина, — сказала, улыбаясь. — Рана не слишком глубокая. Выздоравливай.

Я поблагодарил её. Вскоре вернулся Грозовой и сел рядом со мной.

— Оленин, ты молодец, — сказал он. — Но в следующий раз будь осторожнее. Этот японец мог тебя убить. Он опытный чёрт. Слышал, мастер восточных единоборств. Слушай, а как ты смог с ним драться, или как сказал? Танцевать?

— Ну да, — я усмехнулся. — Ну, а как… тоже не пальцем делан, товарищ майор.

— Ишь, какой ты… интересный, — заметил Грозовой со сдержанной улыбкой. — Ладно, отдыхай пока. У тебя часа три есть. Потом надо будет вернуться в часть.

— Понял, сделаем, — ответил я.

Майор помог мне добраться до койки. Я опустился на неё и почти сразу провалился в сон.

После короткого отдыха мне пришлось снова садиться за баранку и везти группу майора Грозового обратно. Обезболивающее продолжало действовать, да мне и в целом стало получше. Подумаешь, ножевое ранение! Внутренние органы и крупные сосуды и нервы не задеты, а шкура и так зарастёт, ей дай только время. Неприятно, конечно, но выживу, никуда не денусь.

По возвращении доложился в штаб полка о своём возвращении. Просто сказал Гогадзе, что прибыл, а после хотел было вернуться в блиндаж и завалиться спать, но махнул рукой. Некогда. Завтра наступление. До него осталось всего шесть часов, и надо бы как следует машину проверить. Надеюсь, Кузьмич меня сейчас на хер не пошлёт, — всё-таки буду возить, наконец-то, комполка. Поэтому поехал в мастерскую.

Увидев меня входящим в палатку, старый мастер (хотя какой он, к чёрту, старый, я в прежней-то жизни старше его на десяток лет) подошёл ко мне, вытирая руки промасленной ветошкой.

— Здоров, — буркнул, не протягивая руки, поскольку обе были густо измазаны чем-то чёрным. — Что, угробил-таки свой виллис?

— И тебе не хворать. С чего это сразу угробил? — насупился я. — Просто за пару дней пришлось погонять по тайге. Вот, пригнал. Завтра… — оглянулся, понизив голос, — большая заваруха намечается. Надо бы осмотреть. Мало ли, где что подтянуть, заменить.

Кузьмич хмыкнул.

— Ага, может, тебе ещё полное техобслуживание провести?

— Было бы неплохо. Да, ещё надо ГУР, АБС, мультимедийную систему. От климат-контроля и люка я бы тоже не отказался, — выдал я на-гора и в который раз язык прикусил.

Кузьмич смотрел на меня внимательно, ожидая пояснений.

— Это ты сейчас чего за штуки такие назвал? — спросил, прищурив глаза.

— Да просто… слыхал, за границей, в Америке, такие уже на машины ставят. Вот ГУР, например, — это гидроусилитель руля. Такая штука, чтоб можно было руль хоть двумя пальцами крутить, а приборы сами помогут с остальным справиться, только усилие им задай в нужную сторону. АБС — антиблокировочная система. Чтоб тормоза не сразу колесо блокировали, и тогда машину занести может, а дробно. Вот так, — я показал ладонями.