Рунар тем временем в полголоса пересказывал Эдгару все, что удалось узнать: о пропаже заключенных на руднике, незаконной работорговле и продаже шелка, подозрительном самоубийстве Верховного Посла, и как все ниточки протянулись к смуте двадцатилетней давности. Также он упомянул нынешние проблемы с торговлей, нехватку продовольствия на зиму и пустую казну. Эдгар справедливо потребовал доказательств, но архивные записи Айрин сожгла, опасаясь быть раскрытой, а Шумей отправился к Всевышнему. Они могли предоставить только регистрационные книги Инглота, все еще хранившиеся у Айрин в столе.

Стоило панике отступить, девушка осознала, что лишила жизни Шумея, Вара, других наемников. Людей из плоти и крови, как она сама. Потребовалась одна руна. В ушах набатами звучали ее приказы. А вместе с ними гремели голоса северных духов, что совсем недавно разрывали ее на части.

Стоило порабощенным наемникам расправиться с остатками армии Шумея, Айрин облегченно выдохнула. Как и прежде, при столь изматывающем колдовстве ее грудь сдавило раскаленным обручем, но никогда прежде боль не была такой сильной! Перед глазами поплыли черные круги, и она принялась судорожно кашлять, словно захлебывалась соленой водой с привкусом железа.

В какой-то миг боль ушла.

Айрин неуверенно огляделась и обомлела. Дворик окутывал невесть откуда взявшийся густой серый туман, из которого на нее пристально смотрели темные силуэты. Она попробовала закричать, но голос тут же угас, словно она уткнулась в пуховое одеяло.

Одна из фигур протянулась к ней костлявой рукой. Айрин различила призрачное женское лицо с резкими нечеловеческими чертами, длинное одеяние и узловатые пальцы. Лицо исказилось в гримасе нетерпения, рука схватила Айрин за запястье, и девушку до самых костей пробрал мороз.

— Da vame skyrlaret, la ang fargaren, — голос призрака звучал невероятно глубоко и разлетался эхом, как в кафедральном соборе.

В следующее мгновение она оторвала от нее кусок плоти. Айрин заорала от боли. Крови не было, на месте раны клубились обрывки того же тумана. Еще несколько теней принялись хватать ее и рвать на части, повторяя одно и то же слово: «skyrlaret».

Позже, наедине с собой Айрин зароется в «Песни» и составит из разрозненных фраз перевод: «На тебе долг, юная княжна». Слово «skyrlaret» же значило не просто «долг», но «расплату за свершенное деяние». Бабушка обучала ее эскальтскому, рассказывала о мире духов и загробной жизни за границей тумана. А еще она строго-настрого запрещала Айрин использовать руны.

И вот когда от нее остался едва ли не обглоданный скелет, один из духов заслонил ее собой и воззвал к остальным. Пройдет время, Айринель Эсталинор спросит защитившего ее духа об этом поступке. И дух, питающий руну Оффан, ответит, что в тот день во дворике усадьбы на Черном рынке они в порыве гнева и голода могли забрать всю ее жизненную силу целиком, если бы сполна взяли свое. Ибо за каждую руну придется заплатить. Но дух Оффан попросил других об отсрочке, так с мертвеца взять нечего. Жизнь княжны Эсталинор значила для них ровно столько же, сколько жизнь бабочки или цветка, ведь духи не делают исключений, для них вся энергия в мире имеет равную ценность. Им нет дела до людей.

И они вернули Айрин обратно, юную княжну, виновную перед ними только в незнании. Тот же дух Оффан сказал ей что-то по-эскальтски, только она ничего не разобрала. Дух Мекаль протянул скрюченные пальцы к объятой светом мужской фигуре, возникшей посреди дворика, и Айрин что есть сил закричала ей «нет». Тогда он с досадой шепнул ей исковерканные рейненбернские слова «любая жизнь», на что она, наконец, ответила:

— Бери их.

О, Всевидящий, она клялась бабушке, что никогда не использует священное колдовство во зло, и совершила самый страшный смертный грех!

Бережное прикосновение вывело ее из ступора. Туман исчез. Айрин вновь оказалась в безопасности, в королевском экипаже. Рунар держал ее руку в своей. Напротив сидел раздавленный признанием принц.

Некоторое время они провели в молчании, пока их не оглушил грохот.

Мужчины оставили Айрин в карете, а сами бросились на площадь, откуда с криками разбегались горожане. Просидев в одиночестве несколько долгих мгновений, колдунья помянула дьявола и тоже выбралась наружу. На нее накатила чудовищная слабость, но она сделала над собой усилие и бегом кинулась за остатками гарнизона, сопровождавшего принца.

Посреди площади стояла девушка, до боли похожая на Айрин, одетая в отороченный мехом кожаный наряд, словно сошедший с иллюстраций Легенд Ледяного моря. Северянка удерживала за шиворот ребенка, к горлу которого приставила узкий изогнутый клинок, очевидно выкованный на южный манер.

— Смерть рейненбернским крысам! — вопила она и смеялась. — Вы все умрете! Я натравлю, на вас моих демонов!

На разрушенной площади то тут, то там в небо с ревом взметались черные вихри, внутри которых бесновались чудовища.

Мирные жители сбивались в кучи, издалека наблюдая за ужасающим зрелищем. При виде кронпринца и Придворного мага толпа немного оживилась. Женщина со слезами на глазах умоляла спасти ее мальчика, но северянка только громче хохотала. Как только стража или королевский гарнизон пытались подобраться ближе, она грозилась зарезать маленького заложника, который рыдал от страха.

Айрин взглянула на мага, удивленная, почему он до сих пор не испепелил девушку, но тот выглядел сбитым с толку и даже напуганным! Самозванка и демоны словно представляли собой пародию на старые страшилки, которыми их в детстве пугала Ингеборга. Значит, в этом состоял план Шумея — превратить Айрин в объект ненависти?

Ее охватила ярость. Она больше не жалела о его смерти.

Один из вихрей взорвался. Во все стороны полетели осколки брусчатки.

— За Эскальт! — крикнула наемница, и победно вскинула руку с клинком.

Вдруг вся ее рука от плеча до кончика клинка покрылась голубоватым инеем. Лже-северянка пару мгновений изумленно таращилась на нее и завизжала.

Ребенок вырвался из захвата и кинулся к матери, а в это время Айрин направилась к кричащей девчонке. Туфли звонко отмечали каждый ее шаг. На пути возник вихрь, и она пронзила его ледяными шипами. Лед прошел насквозь, на первый взгляд, не причинив демону вреда, но его структура на некоторое время распалась со знакомым мерцанием. В основании вихря оказалась черная коробка размером с ладонь, которую Айрин заковала в лед. Монстр мгновенно исчез.

Девушка продолжала кататься по земле и скулить, баюкая замороженную руку.

— Я княжна Айринель Эсталинор! — в наступившей тишине голос Айрин разнесся по всей площади. — Та, чьим именем ты назвалась, чье наследие обманом обратила во зло. — Еще один из членов банды Шумея кинулся на нее сбоку, но тут же с воплем по пояс вмерз в лед. — Вы, трусливые аймаррцы, решили, что можете безнаказанно прийти в сердце этого города и бесчинствовать, прикрываясь чужими именами? Вы безнравственные! — ледяной волной она погасила еще одного демона. — Алчные. — Третий демон растаял на солнце, а за ним и последний, четвертый. — Вы ничто, а вся ваша магия — насмешка надо мной! Именем королевы Катрисы я беру вас под стражу. Вы предстанете перед судом и ответите за свои преступления, включая обман и клевету.

Эдгар бесшумно вырос за ее плечом и подал знак страже.

Аймаррка с ненавистью повернулась к Айрин. Здоровой рукой она вытащила из кармана куртки еще одну коробку и выплюнула:

— Ты все равно сдохнешь, северное отродье! Gavirladori Surtaman!

Она замахнулась и тотчас целиком покрылась толстым слоем льда.

Айрин опустила руку. Руна Экъяль жгла ее. Спиной она ощущала жуткое безмолвное присутствие духа. Принц предусмотрительно придержал ее за локоть, а через мгновение подоспел Рунар.

— Что она сказала?

— «За градоначальника Суртамана», — перевел маг.

— Ты знаешь аймаррский? — отстраненно поинтересовалась Айрин.