Вскоре перед носом Айрин поплыли серые дымные кольца, и только тогда она круто обернулась и с грохотом рухнула со стула, потеряв равновесие. Каминная труба забилась, и вся гарь маслянистыми клубами поползла под потолок. Как назло, рядом, чтобы смочить ткань, не было ни капли воды или вина, которое маг обычно хлестал бочками.

Горло и нос нещадно драло. Айрин сотряслась в спазме кашля. Она никак не могла заставить себя задержать дыхание. Лаборатория стремительно заполнялась дымом.

Айрин завопила в надежде, что стража услышит ее, только маг запретил приближаться к его владениям на полет стрелы, охраняя одни ему ведомые секреты, ради которых Айрин совсем не хотелось умирать. Она распласталась по полу и поползла к двери, но почти сразу остановилась.

Чтобы добраться до выхода, ей предстояло преодолеть три запертых помещения, одно из которых защищалось артефактом. Рунар превратил подземелья в почти идеальное убежище на случай осады.

Айрин ударила кулаком по каменным плитам. Если она выживет — даст наставнику по самодовольной башке!

Камин расплылся в грязно-желтое пятно.

— Я подчиняю огонь, не наоборот. Подчиняю огонь.

От едкого дыма жгло глаза. Айрин упрямо твердила слова сквозь стиснутые зубы, как мантру, и складывала жест за жестом. Однако вместо того, чтобы придать сил, они потеряли смысл.

«То же самое ты говорила, когда твой отец сгорал заживо», — прозвучал ее собственный внутренний голос.

Она с рычанием ткнулась лбом в холодный пол, как если бы хотела выбить из головы жуткие воспоминания.

— Это не моя вина!

Пламя разгорелось с новой силой, неведомым образом вытекая из камина, подобно лаве.

«Молила ниспослать тебе дождь».

— Погасни, ну! — в слезах завопила Айрин.

«А пошел снег. Лучше бы ты сгорела вместо него».

Она не знала, как по-эскальтски дождь, и не могла вспомнить ни одной руны, кроме бесполезной Вариат. Каменный мешок накалялся, будто печь. Все попытки погасить пламя магией, напротив, подпитывали его.

— Siler! — выдавила Айрин из последних сил. Так звучало слово «лед».

Вдруг свистящий шепот над ее головой произнес: «Niareve Ek’al. Ek’al».

— Экъяль! — не задумываясь, выпалила она. — Экъяль! Экъяль…

В груди возникло знакомое тянущее ощущение — так случалось, когда на уроках она чересчур усердствовала с магическими упражнениями.

Во все стороны от тела Айрин потянулись робкие узоры инея. Вопреки ожиданиям, они крепли и множились, с каждым мгновением захватывая все больше пространства. Айрин калачиком свернулась на студеном полу, а когда решилась осмотреться, стены, потолок, даже потухший камин покрывала растущая корка кристально прозрачного льда. Дым никуда не делся, но из-за мороза дышалось будто бы легче.

Предплечье пронзило жгучей болью. Задрав рукав, она с ужасом обнаружила у сгиба локтя клеймо в виде неизвестной руны, в очертаниях которой узнала части того самого слова.

«Меня зовут Экъяль» — так произнес шепот.

Температура продолжала падать.

Айрин с трудом расцепила стучащие зубы.

— Хватит. Прекрати! Nejar!

Ледяной панцирь остановил свой рост.

Девушка вновь разразилась кашлем и, некоторое время спустя, тщательно осмотрела ледяной ожог. Неужели с ней говорил дух руны? Но как и почему он помог ей? Бабушка всегда твердила, что духам нет дела до людей. Лутар Олимандер мог ответить на ее вопросы.

Лаборатория напоминала пещеру в горах, едва пережившую снежную бурю: из стен угрожающе торчали пучки шипастых сосулек, вместо шкафа со свитками высился сугроб, камин едва угадывался под ледяным щитом, пол покрывал прекрасный узор из инея, который варварски портили смазанные отпечатки ладоней.

Айрин обреченно обняла себя за плечи. Ей предстояло не только убрать снег, но и как-то объясниться перед Рунаром. Первым делом она выкопала из под снега труды по ядам, затем вышла из комнаты и больше в нее не возвращалась.

Две двери удалось открыть без труда, а последняя с замком-артефактом внезапно заупрямилась.

— Дьявол. Открывайся же! — Айрин без толку повторила заклинание и магический жест, затем саданула по двери кулаком, навалилась плечом, а под конец пнула ее, сопровождая каждое действие новыми ругательствами: — Тупая дверь! Чтоб из тебя сделали лошадиный денник и никогда там не убирали!

Бессильно зарычав, она устало привалилась к ней спиной, переждала приступ удушливого кашля и снова выругалась, теперь уже на себя.

— Вот кукушка! Оффан!

Под напором руны, отпирающей замки, дверь моментально распахнулась. Айрин вытерла испачканные сажей пальцы об испорченное платье и с угрожающим топотом направилась наверх.

При виде ее маг лишь вопросительно приподнял бровь. Как будто посреди его кабинета стояла миловидная барышня, а не подпаленная, черная с головы до ног гневно дышащая северянка. Пропустив сбивчивый рассказ мимо ушей, Рунар рассеянно пробежал взглядом по списку ядов, швырнул еще влажный свиток на стол и молча протянул Айрин надушенный носовой платок, после чего отослал ее в комнату взмахом руки. Та заткнулась на полуслове и с разочарованным видом направилась лечить нервы в библиотеку.

В последнее время архивариус был щедр на истории о королевстве и ближайших соседях, хотя все еще старательно избегал подробностей об Эскальте. Возможно, в лице Айрин он обрел компанию, которой по непонятной причине долгие годы был лишен королем Камередиусом.

В примыкавшей к библиотеке каморке старика помещалась кровать, узкий шкаф и письменный стол с аккуратными стопками книг и пучками писчих перьев. Здесь архивариус прятался от всего мира, как старая черепаха от страстей, способных смутить ослабшее сердце.

— Что-то ты рано сегодня, ученица. Солнце только-только коснулось горизонта. Али Придворный маг тебя выгнал за чересчур смелый образ? — хихикнул он, едва разглядел ожидающую на пороге гостью. — Входи. Ох, как запахло копченостями! Как бы аппетит не разыгрался на ночь глядя. Что теперь будешь выпытывать у бедного старика?

— Как видите, сегодня и мне есть, чем вас удивить!

Она вошла и привычно примостилась на стульчике, пока архивариус разливал по стаканам чай.

— Ох, ставлю золотой, что не удивишь, — подмигнул он. — Ну-ка?

Айрин и раньше делилась с ним своим магическим опытом. Старик только посмеивался. Дни его бурной молодости верхом на коне с мечом наперевес, да с артефактом на шее давно миновали, слава Всевышнему. Теперь ему больше по душе были чужие шишки и победы.

Однако в этот раз окончание ее приключения в подземельях он встретил задумчивым молчанием.

— Руны, значит, — промолвил он с неожиданной горечью. — Колдунья, значит.

Айрин напряглась. Ей казалось, что все в замке уже судачат о ее силе, но тон собеседника заставил ее насторожиться.

— Разве вы не знали?

— Я не хотел о этом думать, девочка.

— Я не имею отношения к войне или к инквизиции, — начала заводиться Айрин. — Только не говорите, что теперь тоже ненавидите меня!

Старик сухо рассмеялся.

— Ах, ученица, мои предпочтения тут не при чем. Видишь ли, я приносил клятвы человеку, чьи убеждения были тверды и непоколебимы.

Его целая рука потерла шею над высоким воротом, затем опустилась вниз, накрыв лежащий на коленях протез.

— Наверное, так и должно было быть. Ты знаешь свое родовое имя? Нет? Жаль. Очень жаль. — Архивариус кивком головы указал Айрин на чернильницу. — Говори, что хотела знать об Эскальте, только скорее.

Не теряя ни секунды, она задала самый волнующий на данный момент вопрос, хотя и не понимала причины внезапной откровенности и спешки.

Старик поведал не так уж много.

— Голос, который ты слышала, принадлежит духу. Он назвался тебе, чтобы ты призвала его и спасла свою жизнь. Экъяль — вовсе не руна, а имя. Колдунов всегда рождалось немного, а таких, как ты, прежде никогда. Так решил совет эскальтских княжеств на самой заре веков. Не знаю, что бы мы делали, если бы встретили хоть одного колдуна, способного направлять магию!