— Предельно.
— Найдешь ее, доложи. Мне еще полночи шарибские бумаги разгребать. И еще одно, — между ними повисла тяжелая пауза. — Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что без моего ведома девушка не должна выходить за внутренние стены дворца?
Рунар закрыл за собой двери королевских покоев и подавил порыв постучаться о них головой. Не стоило. Девчонка и так хорошо приложила его о мостовую.
Лорд Грейсли, как и обещал, ждал его снаружи.
— Только что пришел ответ от Теневой стражи Ее Милости, — сообщил Канцлер. — Они прочесали подземелья и известные тайные ходы. Айрин совершенно точно на одном из жилых этажей.
— Я ваш должник, лорд, — Рунар склонился в кратком поклоне. — Вы знаете, я бы ни за что не стал тревожить Ее Милость без особых причин.
Улыбка Грейсли выглядела усталой, но не лишенной участия.
— Понимаю. Королева выразила искреннее беспокойство судьбой девушки и с нетерпением ждет благополучного разрешения.
Камень на сердце Рунара не стал легче. Он разрывался между желанием бежать в покои Катрисы и в приступе стыда и благодарности целовать подол ее платья и желанием до беспамятства напиться вышибающего дух аймаррского рома.
Коридоры-галереи-залы слились в единую пеструю круговерть. Маг прокрутил в мыслях столько различных вариантов наказаний, что когда Жули привела к нему придворного архивариуса — Рунар давно успел забыть о существовании дряхлого старика, — испытал иррациональное облегчение.
Во всей библиотеке мерцал один единственный свечной огарок. Остальные свечи прогорели до самого конца и превратились в причудливые восковые цветы. Рунар зажег на ладони огненный шар и приблизился к хрупкой фигуре, спокойно спящей на составленных в ряд банкетках в окружении стопок с книгами.
Маг нагнулся и рассмотрел несколько названий. История известного мира, большой атлас и Легенды Ледяного моря, лежавшие прямо под безвольно висящей рукой.
— Отведи ее в комнату, накорми, если потребуется, — тихо велел он Жули. — Будут артачиться в кухне, скажешь, я приказал. Передай ей, завтра перед завтраком я хочу поговорить. Сейчас я слишком зол для конструктивного диалога.
Он бросил взгляд через плечо на спящую девушку и погасил огонь. Жули была права. Глубоко внутри Айрин действительно напоминала ему себя — юного, полного наивных надежд и абсурдной веры в справедливость. Как же дорого ему обошлась эта вера.
Проводив госпожу в комнату, Жули поинтересовалась, не голодна ли та, но ей кусок в горло не лез.
— Не переживайте из-за размолвки с господином, он вспыльчив и злопамятен, но готов был простить вас.
«Вспыльчив и злопамятен. Приятно слышать», — мрачно подумала Айрин, на всякий случай припоминая особенности стирки и готовки.
— Жули, можно задать странный вопрос? — она немного замялась, нервно сжимая в руках подол юбки. — Моя внешность… все настолько плохо?
Служанка непонимающе моргнула, а потом понимающе прищурилась:
— Господин сказал что-то обидное? О, не принимайте его слова близко к сердцу! Он часто произносит оскорбления только ради оскорблений. Вы заметите это, когда узнаете его лучше. Честно говоря, — она склонила голову на бок и невесело усмехнулась, — почти все здесь строят друг другу козни и обмениваются колкостями. Такова придворная жизнь. Вы привыкните.
Ночь выдалась холодной. Несколько раз Айрин просыпалась от тревожных снов и зябко куталась в одеяло. Хотелось разжечь камин, но, памятуя о своем невезении, она боялась ненароком спалить дворец и влезть в еще большие долги. Чернильный мрак за окнами был подернут сизой пеленой облаков. И ни одной звездочки, только смутные очертания полумесяца. Едва небо на горизонте посветлело, она решительно откинула одеяло, оделась и принялась разбирать сумку. Бусы, шаль, уютно укрывшая озябшие плечи, бабушкина колода…
В комнату без стука заглянула незнакомка в коричневом платье служанки с белоснежным отутюженным передником. Через плечо у нее была небрежно переброшена длинная рыжая коса, заплетенная мелкими прядками на южный манер. Миленькое пухленькое личико в россыпи веснушек излучало искреннее желание любить и оберегать весь известный мир, а соблазнительные формы были созданы для того, чтобы притягивать взгляд. Поэтому первым чувством, которое вошедшая девушка вызвала в Айрин, было не недоумение, а зависть, которую та решительно отмела подальше. Фигуру свою она считала вполне сносной и большего не желала.
Некоторое время девушки настороженно перемигивались, а потом пришелица с широкой улыбкой помахала ей ладонью с растопыренными пальцами.
— Привет! Я Фани. Теофания, вообще-то, но все зовут меня Фани! Я тебя раньше не видела. Чуть не потерялась, представь! — она прошлась взад-вперед, открыла и тут же закрыла окно. — Ну и холодрыга! Говорят, зима в этом году будет совсем лютая. И чего госпожа камин не разожгла? А, точно, она же магичка! Наколдовала? Хотя, Жули сказала, Придворный маг постоянно топит камин. Ты уже прибралась тут? Правильно, я считаю, вместе работать быстрее.
Стало очевидно, что девушка по ошибке приняла Айрин за служанку. Пока та раздумывала, как потактичнее разрешить недоразумение, Фани сунула нос за ширму:
— Вода в умывальнике мыльная, значит, госпожа уже проснулась и ушла. Логично, — она хохотнула и сделала еще один круг по комнате, — ее же тут нет! Что-то я чушь несу, извини, это от волнения. Интересно на нее посмотреть, да? Говорят, она околдовала Придворного мага на ярмарке страшной северной магией, и он влюбился без памяти, от того и вымолил у короля дозволение взять ее ученицей. Она, наверное, красавица!
У Айрин упала челюсть. Она едва избежала смерти, а из ее трагедии словоохотливая прислуга сочинила сказку о любви?
Не успела она разразиться возмущенными воплями, как в комнату заглянула еще одна девушка, на этот раз блондинка с гордо вздернутым носиком. Неприметная форма ничуть не портила ее точеную фигуру, наоборот, выгодно подчеркивала талию тугим поясом передника. Вторая служанка больше походила на леди, чем некоторые придворные дамы, которых Айрин довелось повстречать во дворце. Ее словно выточила из слоновой кости умелая рука мастера: острые скулы с легким румянцем, большие синие глаза с поволокой, приоткрытые губы, подкрашенные для блеска красным маслом.
Стоило отдать Рунару должное, его нельзя было обвинить в отсутствии вкуса: к его услугам были знойная темноволосая Жули, в которой отчетливо ощущалось наличие горячей южной крови, огненная хохотушка Фани и притягательно-холодная блондинка по имени Летисия, в данный момент разглядывавшая госпожу с выражением искреннего недоумения.
Впервые Айрин поблагодарила Всевышнего — мудрейшего Всевидящего и Всепрощающего, — что избежала участи убирать за магом тряпье и греть ему постель.
Следом за блондинкой в дверях возникла хмурая Жули.
— Вы уже здесь? Фани, иди на кухню, передай, что господин будет пить на завтрак красное вино из дубовых бочек, это важно! Чтобы к его приходу уже стоял полный кубок. Потом возвращайся и приступай к уборке этой комнаты. А ты держи это, — она и сгрузила в руки Летисии тяжелую стопку одежды, — разложишь в шкафу у господина, но чуть позже, когда он уйдет из покоев, он не любит, когда нарушают его уединение. Госпожа, — она присела перед Айрин в намеке на реверанс, — он желает видеть вас немедленно.
Та простонала сквозь зубы пару выражений и змеей выскользнула в коридор. Он же не испепелит ее на месте, ведь так?
Стоило Айрин переступить порог покоев Придворного мага, со стороны весело трещащего камина повеяло волной уютного тепла. Что-то необычное белело посреди зарева углей, и, приглядевшись, Айрин узнала один из своих платков. Ткань порождала пламя сама по себе, ничуть не поддаваясь жару. Неужели, ее вышивка была способна на такое?
Его спальня выглядела не в пример более обжитой, чем ее собственная. Просачиваясь в дверь, Айрин ожидала оказаться в кабинете, однако, «покоями» эти комнаты именовались только из-за наличия отдельной ванной, дверь в которую была слегка приоткрыта. На пути Айрин встал тяжелый на вид каменный стол, сразу за ним — посреди комнаты — кровать с откинутым бордовым балдахином. На ней царил полный бардак. Девушка поспешно отвела глаза и наткнулась на массивный шкаф из темного дерева. У нее имелся точно такой же, только в два раза меньше. Помимо этого в углах громоздились дорожные сундуки с плоскими крышками, одни поверх других. Около камина в глубоком кресле расположился сам хозяин покоев. Взору Айрин предстал его локоть в льняной рубашке и натертый до блеска сапог.
