Этому трюку ее научила Ингеборга, чтобы преодолеть страх воды после смерти Берты. Едва весной вода в реке достаточно прогрелась, бабушка каждый день вместе с ней заплывала на глубину и задерживала дыхание под водой. Поначалу Айрин едва не умирала от страха и не держалась дольше нескольких секунд, даже несмотря на ободряющее присутствие Ингеборги, и всеми силами противилась их походам.

— Ты позволишь страху диктовать тебе, как жить? — спрашивала ее бабушка. — Или будешь бороться?

С тех пор Айрин сама просилась на реку. Постепенно она научила себя не бояться, однако, на лед так и не вышла.

В горячей воде ощущалось едва заметное течение: источники перетекали один в другой, а также питали озеро у подножия замка. Айрин выпустила изо рта вереницу пузырьков и собралась всплывать, как услышала тихий гул из недр скалы, будто глубоко под землей великан бил в большой барабан. Движение воды переменилось.

Айрин оттолкнулась от дна и до искр в глазах врезалась макушкой в твердую преграду. В панике вскинув руки, она нащупала край доски, затем вырвалась на поверхность.

Установленную поперек купальни широкую доску использовали, когда собиралось много народу: на нее клали мыльные принадлежности, полотенца, мелкие личные вещи.

В сердцах помянув дьявола, Айрин выбралась из воды и до красноты растерлась полотенцем. Закручивая волосы, она бросила случайный взгляд на соседний бассейн: по его спокойной глади бежали концентрические круги.

«Наверняка, это просто подземные воды», — решила она, но возвращаться по катакомбам не рискнула.

Неслышно ступая на цыпочках, Айрин кралась по коридорам жилой части замка и чутко прислушивалась к каждому шороху, чтобы успеть спрятаться от стражи. Именно из-за своей бдительности она сначала заметила слабую полоску света, а потом расслышала два голоса за одной из дверей.

— … не могу поверить! Или у него больше нет дел, кроме как следить за мной⁈

— Уверен, ему кто-то донес.

— Что теперь делать? Я не проживу без тебя ни дня! Я отравлюсь!

— Милая моя, нежная, что ты такое говоришь?

— Удавлюсь!

— Даже думать об этом не смей, душа моя…

— Брошусь в пасть розиному крокодилу! — фраза оборвалась рыданиями.

— Я украду тебя, Мери. Знаю, мы хотели бежать после праздника Середины Зимы, но можно рискнуть прямо сейчас. Согласна ли ты?

— Согласна! Я последую за тобой на край мира, любимый! Только не туда, куда тебя сослал папа. Там чересчур жаркий климат.

«Это вряд ли», — подумала Айрин и столкнула с ближайшего постамента статую нагой девы с кувшином.

Как она и рассчитывала, грохот привлек внимание стражи, и вскоре проклинающих все на свете голубков под конвоем повели на срочную ночную аудиенцию к венценосному папочке.

Айрин виновато посмотрела им в след, понадеявшись, что паренька не казнят, затем направилась дальше. Ей не хотелось даже думать о том, что случится, если Сетар не женится на Мериэл по причине ее любовной блажи. Шарибец точно сочтет это за оскорбление, и всему Рейненберну настанет…

— Тьма.

Княжна остановилась.

— Тьма, сгустившаяся над Реймекаром, прольется с неба огненным дождем.

Она отступила к стене, потому что узнала голос.

— Погиб Реймекар, ненавидимый Всевышним город. Погрузился он в пучину огненную, порожденную дыханием самой земли, ибо мы забыли священные слова и попрали клятвы!

Айрин подняла голову. Банные принадлежности вывалились из ее рук. На перекрытии под потолком головой вниз висел королевский сенешаль.

Немыслимым образом мужчина держался за балку руками и согнутыми в коленях ногами, но еще более немыслимым оставался вопрос, как он вообще смог залезть так высоко?

Сенешаль обратил к Айрин красное от прилившей крови лицо. Один его глаз закатился под самое веко, второй в сетке лопнувших сосудов, не мигая, смотрел прямо на нее.

— Сгинут все, кроме того, кто имеет крылья. И воспарит он вместе с нашими душами. Но устанут крылья, ветер вырвет перья, сломает кости, только не останется земли, чтобы дать отдых телу, не останется воды, чтобы смочить горло. И ничего не станет. И никого не станет.

Он пересказывал притчу о Втором Вознесении, когда из-за гнева Всевышнего крупнейший древний таурукский город был разрушен извержением вулкана. Сенешаль только заменил название.

— Спускайтесь, — позвала Айрин без особой надежды. — Я позову лекаря.

Тот отреагировал на ее голос с неожиданным рвением: выгнулся дугой, будто вовсе не имел позвоночника, и во всю мочь гавкнул:

— Приказывай!

На шум в коридор заглянул стражник, чей пост находился у лестницы, и застыл с раскрытым ртом: перед ним предстал висящий вверх ногами королевский советник, беспрестанно орущий в пустоту бессмысленное «приказывай».

Айрин под иллюзией попятилась прочь. Мимо нее пронеслась стража, вопли разбудили слуг. Новость о безумии сенешаля полетела по замку со скоростью пожара.

Когда девушка миновала главный холл и вышла к подземельям, то стала невольной свидетельницей разговора любопытных служанок, без стеснения стоявших посреди коридора в одних халатах поверх исподнего.

— Опять артефакт какой? То же самое, что и со стражей в ночь похищения княжны!

— Вдруг это Бешеный Лис? Как думаете, он еще здесь?

— Ой, девки, страшно! Прямо в замке околдовали не кого-нибудь, а сенешаля! Того гляди, до короля с королевой доберутся.

— Это все из-за того, что магов наших заперли в подземельях.

— А я слышала, король им не доверяет.

— Будешь доверять, когда он приказывает одно, а господин Рунар делает другое.

— Все из-за жабоедки-северянки! Она его заколдовала, а теперь за нас взялась. Вон, Летисию прогнали из-за нее.

— Куриные мозги у тебя! Летисия-то сама ребенка нагуляла, не знает, от кого, а на мага нашего напраслину навела, так что его чуть не казнили.

— А ты откуда знаешь?

— Стал бы он со служанкой спать, когда княжна рядом? На нее сам принц засматривается, значит, есть на что!

— Да, говорю же, околдовала она его, как пить дать!

Прикусив губу, Айрин под иллюзией просочилась мимо них и кинулась в спасительную тьму подземелий. От усталости она снова взмокла и изо всех сил боролась с головокружением.

«То же самое, что и со стражей в ночь моего похищения? Значит, Мекаль? Рунар!»

Она бросилась по извилистым коридорам. Вот и плата за управление разумом.

Стража у лабораторий спокойно дремала. Сменщики не пришли вовремя из-за переполоха наверху, а сторожить двух магов в подземелье оказалось необычайно скучно. Тем было лучше для Айрин. Она бы не перенесла, если бы ей пришлось еще раз использовать Мекаль.

Подкрепив заклинание жестом, княжна вошла внутрь и растерянно огляделась. Лаборатории и потайные ходы оказались пусты, а на ее зов никто не откликнулся. Рунар ушел.

Айрин нерешительно потопталась у рабочего стола, свернула и скрепила лентами свитки, закрыла чернильницу и убрала на места писчие перья. Пока руки занимались нехитрой работой, разум беспокойно метался, подкидывая новые и новые вопросы: почему сенешаль выбрал именно притчу о Втором Вознесении? В ней не было ничего примечательного, кроме набившей оскомину морали о сострадании и покаянии через страшные муки. Какие еще руны, кроме Мекаль, воздействуют не на колдуна, а на жертву? И где Рунар, когда он был ей так нужен?

Пинком задвинув стул, Айрин расположилась на полу в позе для медитаций и сняла защитный кулон-артефакт. Возможно, ей удастся попасть в мир духов и поговорить с ними.

Айрин очистила сознание, как ее учил Рунар, затем сосредоточилась на пустоте. Она принялась выстраивать образ-проводник, который помог бы ей поддерживать внутреннее равновесие и вместе с этим не дал бы уйти слишком глубоко в себя. Обычно подготовка к медитации занимала у опытного мага не больше четверти часа, но новички порой тратили на нее в десять раз больше времени.

Такая же участь ждала Айрин, если бы Рунар не приводил ее в состояние равновесия с помощью заклинания объединения. Это здорово экономило им время, но в нынешней ситуации сыграло злую шутку — без наставника колдунья с большим трудом сдерживала навязчивые мысли и страхи.