Звучит внушительно, но на деле им пока даже простейшую перевязку делать не доверяли. Ребята только смотрели за работой лекарей. Ну, и конечно, проходили путь любого студента-лекаря: помогали "немного" в "организации процесса лечения". А на деле выполняли работу среднего персонала. Пока тоже самую простую. К примеру, обрабатывали инструменты для манипуляций.
Лавиль был параноиком. Казалось бы, магия. Очистил. Всё! Полная стерильность. Нет! Он требовал, чтобы инструменты сначала мыли и стерилизовали так, как это делали люди без магии. И только потом, на завершающем этапе шла магическая очистка.
Называл этот муторный процесс декан: "Не дать микробу ни шанса". Требовал, убеждал, объяснял студентам, что пренебрежение чистотой и порядком проведения манипуляций и операций, увеличит число их "личных покойников". Так называл он пациентов у которых был реальный шанс выжить. И лишили его несчастных именно лекари.
Карвин прошёл в просторную комнату, предназначенную для всех видов обработки инструментов. Это никого не удивило. Ответственный, толковый студент часто помогал там. Ему доверяли.
Как оказалось, зря... Хотя, чего только в жизни не бывает! И кому знать это лучше, чем лекарям!
***
Обнаружили Карвина не Ленис или Нел. Они мирно занимались своей работой. Нелли, как она и ожидала раньше, "посчастливилось" получать "самые почётные" задания. Да. Она то горшки выносила, то полы мыла. Сегодня постели за лежачими перестилала. Дюжий молодец, из санитаров, брал на руки несчастного, а Нел меняла постельное бельё. Ах, да! Перед этим ещё нужно было поменять одежду на самом пациенте.
Это был уже не первый и не второй раз, когда она трудилась так. Нравилось всем. Больным потому, что девочка делала всё максимально быстро, деликатно и никогда не крутила носом недовольно и презрительно. Манку, санитару, девчонка нравилась по той же причине.
Он жалел бедняг, прикованных к постели временно или постоянно. Его собственная, горячо любимая матушка, провалялась так же двенадцать лет, пока не отошла за Последний порог. Так, собственно, он и оказался здесь, в больнице академии.
Он был лучшим в том, чтобы помочь и приободрить того, у кого в жизни мало что осталось. Тут они с Нел сошлись идеально. Поэтому их и ставили работать парой, и на такие мало почтенные работы. Нужно же кому-то их выполнять? И не забывать при этом, что служите вы живым, чувствующим и страдающим людям.
Поначалу Лавиль хотел уязвить Нел. Но только поначалу. Теперь и он сам, и остальной персонал знали: нет лучше пары: Манк-Нел. Там, где они работали, раздавались смех и добрые шутки. Даже самые измученные пациенты растягивали бескровные губы, силясь улыбнуться.
Нел была занята. Нис тоже. Они думали, что Карвин где-то тут, рядом. Крутится и бегает, как остальные их сокурсники. Они сновали по больнице, как муравьи. Может быть, несколько более бестолково, чем умные насекомые по своему муравейнику, но с таким же рвением.
***
- Господин декан, вы должны это увидеть!
Один из молодых лекарей изловил Лавиля, когда тот, в очередной раз, совершал перебежку от одной группы студентов, к другой. Дамиан насторожился. Молча кивнул и пошёл следом за парнем. Тот был толковым. Раз говорит и ведёт себя максимально нейтрально, старается не привлекать внимания, значит, так и нужно. Не удивился такой таинственности. Чего у них тут только не бывало!
Вот и сегодня... Сам факт того, что они увидели в "комнате обеззараживания" был не таким уж и исключительным. Растворы для очистки инструментов уже пили. И не раз. Но были это, как правило, малограмотные мужики из глухих деревень, обременённые, помимо всех прочих заболеваний, ещё и алкоголизмом, а вовсе не один из самых перспективных студентов второго курса.
Карвин Дан нравился им обоим. Не был дураком или подхалимом. И порядочностью обладал незыблемой, как скала. А потому увидеть его пьяного "в стельку" было не только удивительно, но и жалко. Понятно же, что это не дурь, и что-то довело парня. Тем более, что он тут же сам подтвердил это.
Открыл совершенно мутные глаза, но, что интересно, понял, кто перед ним, и правильно оценил своё положение. Снова повёл себя порядочно, если так можно выразиться. Не стал отпираться и оправдываться. Вместо этого попросил прощения. Потерянно:
- Простите! Я просто не знал, как прекратить это... Мне, в какой-то момент, показалось, что сердце встанет. Вот я и "обезболил" тем, что под руку попалось, дурак!
Он, растирал ладонью грудную клетку где-то в районе сердца и выглядел таким жалким, что декан пожалел его так же, как до этого его более молодой собрат. В конце концов, все они были юными и страдали из-за баб.
Причина дикому поведению здоровяка могла быть только одна. Они знали её. Оба были на студенческом балу в честь ухода Ельмина и видели парня рядом с беловолосой некроманткой. Странно только... Красотка та выглядела такой же, как юноша: по-щенячьему счастливой и трогательной... А вот же... Бросила дурака...
- Что делать с ним?- негромко спросил молодой лекарь.
Не то, чтобы он не знал регламент на случай таких вот нарушений. Конечно, знал! Вот только он и Доброго Эльфа знал хорошо. Лавиля любили сотрудники и коллеги не только за ум, и талант, а ещё и за доброту. Пусть прозвище было дано ему недругами, как издёвка, но он на самом деле был добрым и жертвенным. Без дураков. И рисовки.
Сколько раз он помогал малоимущим! Пусть в больнице лечили бесплатно, но дорогие снадобья, выходящие за рамки бюджета, пациенты должны были покупать сами. Он часто оплачивал их из своих средств. А персоналу заливал о каком-то особом фонде. Лекари и сёстры смеялись ему в лицо и называли мифический фонд "фондом ДЛ", давая понять, что прекрасно знают о благотворительности патрона. Он только невинное лицо делал: "я ничего не знаю, а вы, ребята - фантазёры". Смешно!
Ещё одним из замечательных качеств начальника, которым они, его подчинённые, были готовы петь дифирамбы, было то, что он не был моралистом. Допускал для каждого право на ошибку и на слабость. Нет! Конечно, он не был дурнем, который не видел дальше своего носа и которого обвели бы вокруг пальца непорядочные подчинённые.
Он чувствовал такое. Да, что там! Сегодня его молодой коллега сам почувствовал это! Парень ведь не просто так напился, от дурости или подлости. Не выдержал, бедняга, тягот взрослой жизни. С каждым бывало...
Доктор Нурит знал это, как никто... Лавиль спас его от помолвки. Заметил тогда, что у него несколько дней падают из рук инструменты и сами руки мелко, но гадко дрожат. Так, что заклинания едва выходят. Загнал к себе в кабинет, наорал на него от души за то, что он подвергает его любимых пациентов опасности.
И, пока Нурит пребывал в ступоре от выволочки, вытребовал у него правду. Посмеялся. Написал родителям парня и напросился в гости. Бедный лекарь узнал об этом только в день визита и едва не умер от ужаса. Лавилю пришлось его чуть ли не за ручку вести в родной дом...
Где потрясённый до глубины души юноша наблюдал "высокий класс развода". Так иногда поступали непорядочные лекари, которые, пользуясь невежеством пациентов, придумывали им несуществующие хвори и успешно лечили их за хорошие деньги. То, что на это способен декан и личный лекарь короля, было дико. И страшно...
А Лавилю и дела не было до потрясения подчинённого. Он постепенно подводил родителей юноши к мысли, что жениться тому в обозримой перспективе категорически нельзя, иначе сумасшествие и магическое выгорание станут его уделом. И вообще... В дальнейшем тоже необходима консультация, если они решат повесить на своего отпрыска такое неподъёмное ярмо.
Ярмо? Счастливые в браке родители студиуза были шокированы. Они только услужить сыну хотели! Девочка ведь замечательная!.. Лавиль важно кивал головой и сыпал терминами. Много-много терминов, в которых бедные родители утонули, захлебнулись и, боясь потерять единственного сына, клятвенно пообещали, что позволят ему самому выбрать себе "ярмо". И только тогда, когда он будет к этому готов. Не раньше!
