И ещё будет ломать. При мысли об этом становилось не страшно, но отвратительно настолько, что захотелось пойти и умереть. Причём в самом прямом смысле этого слова. Есть предел всему. У Алики он тоже был, этот предел.

Она, холодная, как лёд, такая, какой, наверное она стала бы, если бы согласилась стать шлюхой на службе Гарнара, вернулась к столам. Стащила две бутылки фрилла и прикрыла иллюзией. Вернулась в сад. Сдёрнула с плеч шарф, сделала из него узел, к который сложила бутылки.

Укрыла себя чарами отвода глаз, пологом тишины и всеми щитами, какие только пришли в голову. И пошла к воротам замка. Ворота были открыты, стража даже глазом не моргнула, когда Алика прошла мимо.

Она пошла к подножию того самого холма, на котором плясали в праздники. Там протекала хорошая, полноводная и быстрая река. Под светом лун и звёзд, Лика сбросила щиты и обувь. И откупорила обе бутылки сразу.

Она пила фрилл под светом обеих лун их мира и соглашалась с ними, с лунами. Да, мир, конечно, гадкое место. Невыразимо гадкое место. Но и такое прекрасное. В нём есть величие и красота. И любовь. Она точно есть. Альтея, княгиня Гарнара, точно любит своего мужа и своих. И вряд-ли она одобрила бы вербовку юной глупой девочки на благо Гарнара. Она, скорее, рискнула бы сама, чем обидела бы кого-нибудь. Даже её, Лику, хоть она её почти не знает...

Когда бутылки опустели и Лика пошла в воду, она была спокойна.

***

- Какое гадство!

С такими, вовсе не возвышенными мыслями возвращалась Лика, в сознание.

Кто-то выдернул её из воды, когда она пыталась плыть по ледяной эльфийской реке. Не особо успешно... И теперь она выкашливала не только воду, а, кажется, и лёгкие. Они горели и болели так, что если бы она могла, что, наверное, визжала бы от невероятной боли... Не могла. Лёгкие, бронхи, трахеи, гортань, ротовая полость,- всё было занято. Активно откашливало воду. А кто-то ещё довольно ощутимо лупил её по спине, помогая воде выходить. Или срывая злость?..

Этого Лика не знала и знать не хотела. Она не видела того, кто лупил её. Даже тогда, когда вода закончилась и он перевернул её на спину. То-ли дурнота, то-ли фрилл, гулявший до сих пор в крови не давали видеть и чувствовать. Она и холод не ощущала, хотя трясло её судорожно..

Она ничего не ощущала. Ни как он поднимал её и нёс через портал. Ни как укладывал в горячую ванну. Ни как вытащил оттуда и уложил в роскошную постель. Ничего она не чувствовала и не желала ощущать до тех самых пор, пока он, этот кто-то, не поцеловал её.

Первый поцелуй... Не знаем, как у кого, а первый поцелуй Лики не был скромным или целомудренным. Или нежным... Тот, кто целовал её, одновременно и наказывал её, и утверждал жизнь потому, что после такого поцелуя хотелось жить. Он был жадным и жаждущим настолько, это поцелуй, что иногда у неё, от недостатка воздуха, мутилось в голове. Мужчина не давал ей передышки, и она дышала урывками, начиная ценить дыхание и понимая, как это хорошо: дышать.

Бешеная жизненная сила и магия врывались в неё через поцелуй. Это было так больно и непривычно... Страшно. У неё словно огонь по венам бежал. Но ведь она, помнится, сама хотела в огонь. Туда, где погорячее. Получи, Лика, по своим желаниям! Ощути, что такое быть с первородным этого мира! И это при том, что он не идёт дальше поцелуев!

Наверное, если бы пошёл, она просто умерла бы, там же. И отнюдь не от счастья, а от магического отравления. Так, во всяком случае, думал её мозг, который начал пусть и слабо, но подавать признаки жизни.

Он понял это. Как? Какая разница! Он понял это и задал только один вопрос:

- Что он сказал тебе?

Лика не ответила. Не потому, что было стыдно или больно. Она просто не могла сломаться. Не могла. Как ни ревела магия жидким пламенем вокруг неё и в её магических каналах, она не поддалась. Она просто приняла этот огонь и боль, как данность. Тем более, что они зажигали и будили что-то внутри неё.

И, когда тот ненормальный, бешено целовал её, совершенно не соображая, что с ней делает, а её скручивало от жара пламени, она пылала и ликовала.

***

Лариди сидел у себя, когда громко хлопнула дверь. Поднял голову. Удивился. Ланель, обычно, входил и выглядел иначе...

Как он выглядел, начальник Тайной Канцелярии Гарнара сообразить не успел. Его скрючила совершенно не переносимая боль. Такая знакомая...

Он упал на пол, не в силах пошевелиться или вдохнуть. И лицо держать не получалось. Всё происходило слишком быстро для того, чтобы он мог сохранить себе хоть долю достоинства...

Он почти умер уже, когда Ланель прекратил. Холодным, мёртвым голосом уронил:

- Алика Фрет. После разговора с тобой она чуть не погибла... Теперь ты будешь следить за её жизнью и здоровьем. Не уследишь, я закончу то, что начал сегодня.

Дверь снова грохнула. Алистер Лариди с удивлением подумал, когда смог думать:

- Удивительная наша жизнь! Где пешка может стать королевой в один ход!..

Всё это произошло с Ликой летом. Хотя о некоторых событиях того лета, пусть они и касались её, она пока не знала ничего. Подруги тоже не узнали о безумной ночи, когда она едва не простилась с жизнью.

Проснулась Алика на следующий день у себя в комнате, замученная, но живая, и в относительном порядке. Никто ничего и не понял. Она постаралась, чтобы они не поняли. Изо всех сил старалась. Вела себя несколько последних дней так, как обычно. Пусть от слабости и плясали мушки перед глазами. И что? Она терпела. При мысли, что кто-то узнает, ей становилось просто дурно от стыда и боли.

Лариди не появлялся. Это позволило Лике держаться. Ланель был на месте. Совершенно такой, как обычно. Не смотрел на неё. Вернее смотрел так, как обычно. Как на всех девушек: язвительно и насмешливо.

Лика пряталась по углам и с невероятным облегчением ушла в Дормер с подругами, хоть Нел и Сьюлис предлагали ей остаться. Обе они догадывались, что остаток лета, до учёбы, ей проводить негде. Как же!.. У неё было, где проводить лето. И она была там, где хорошо и тепло, с единственными родными, какие у неё были.

А осенью вернулась в академию. Пришедшая в себя. Только растерявшая веру в жизнь и в разумных. Остатки той веры, сама того не желая, убила в ней Айса, убивая "мир розовых единорогов". Она-то думала, что помогает своей не в меру доброй и оторванной от реальности подруге. А оказалось, что спокойная, умиротворённая и ласковая Алика знала об этой реальности, наверное, столько же, сколько Нел. И Ильга.

- Сука, эта реальность! Вот что!- часто думала теперь Алика и бросала себе вызов за вызовом.

Училась. Остервенело тренировалась. Высокородный Кард очень помогал. Но, как бы там ни было, она не подпускала к себе ни его, ни кого-то ещё. Мысль о том, чтобы пойти по дорожке, которую мостил для неё Лариди и стать шлюхой высокородных, была просто непереносимой.

Настолько, что она не воспринимала парней. Никакие шутки, улыбки, приязнь не могли пробиться к ней и вызвать настоящий, искренний отклик. Даже Кард. Знала она каждому из них цену... Она теперь, кажется, знала цену всему и всем...

Сьюлис Сель регулярно зазывала её в Гарнар, в гости. Лика отшучивалась. Она не знала, действует ли прекрасная леди по чьей-то указке, или забавляется за её счёт сама, но идти у неё на поводу не собиралась.

Странно. Она словно раздвоилась. С одной стороны, она видела искренность эльфийки и, с удовольствием писала ей письма. Она была такой умной, эта Сью, такой острой на язык и знающей жизнь, что общаться с ней было истинным удовольствием.

С другой стороны, она так же легко могла бы поверить, что Сьюлис действует по чьей-то указке, или имеет на её счёт какие-то свои планы. Какие? Откуда она знает, что там могут придумать умные, почти что бессмертные фейри, которые воспринимают жизнь, как забаву?

Что-то сломалось в Лике. Она могла бы теперь, наверное, поверить в любую мерзость в отношении тех, кого знала. И не потому, что считала всех вокруг чудовищами. Нет. Все такие, какие есть. Каждый играет свою игру. И всё можно оправдать.