А потом старик снова примирительно усмехнулся:

- Ты знаешь, что я свято храню врачебную тайну. И тайны друзей не выдаю. Я ни с кем никогда не обсуждал это, и не стану... Но с тобой буду предельно откровенен, друг мой. Как по мне... Всё у тебя связано с Корой Блайз...

Алекс вздрогнул от откровенности. И точности определения. Так оно и есть... Он проболтался от неожиданности. Неожиданно для себя, выплеснул горечь:

- Поэтому вы так планомерно разводите нас "по разным углам ринга", как вы выражаетесь, профессор? Раз такой, как я, мерзкий выползень из-за Барьера, замахнулся на дочь Блайза?

Старик озабоченно нахмурился, пожевал губами:

- Это хорошо, что ты высказал свою обиду. Я отвечу тебе. Но, сначала ты ответь мне... Почему вы дрались на практике?

- Мы не дрались!- возмутился Алекс.

- Согласен,- кивнул Глан.- Дралась она. Ты пытался удержать её... А перед этим ты хорошо так прихватил её за шею... Думаю, синяки остались...

Алекс весь потух и будто скукожился. Угрюмо смотрел на психиатра. Словно и не было этих трёх лет. Волчонок из-за Барьера. И голос глухой, безрадостный. Как у старика:

- Синяки у неё остались на всю шею, доктор. Она замазала их и прикрыла меня... Я больной ублюдок, профессор, вот и вся тайна, и причина моих последних фокусов... Я всего-то понял, что похож на своего отца...

Глан чуть усмехнулся:

- Ну, похож. И что?

- Как что?- возмутился парень.

- Так,- безмятежно продолжил психиатр.- Конечно, ты будешь похож на него. Безусловно! Глупо это отрицать!.. Не только внешне похож, но и вкусами, наклонностями, многим другим. Как может быть иначе, если он твой отец и воспитывал тебя?

Алекс передёрнулся от гадливости, когда старик упомянул про "похожие вкусы":

- Если всё так, как вы говорите, то я больной садист. Или иду в ту сторону.

Лицо Глана стало жёстче. И голос зазвенел раздражением:

- Не подозревай меня в том, что я плохо делаю свою работу, Александр! Моя первостепенная задача - это защита социума от больных и неадекватных субъектов. Дружба и приязнь тут ни при чём. Я никогда не допустил бы тебя свободно жить в обществе, если бы у меня была хотя бы тень сомнения, что ты нормален!

Посмотрел в убитое лицо парня и смягчился:

- Я видел запись вашего "боя" на Симуле. Ты не бил её. Не проявлял агрессию даже. Просто был сильно расстроен. Запаниковала она. Ударила тебя. А ты не успел среагировать и отпустить её.

Алекс чуть не заплакал. И плевать, если кто-то видит. Он просто не может дольше держать это в себе. Особенно теперь, когда Глан ещё и оправдывал его:

- Это как раз семейное. Отец тоже хватал за глотку любого... Теперь я... Не замечал за собой раньше, а тут понял, насколько я похож на него...

Глан грустно усмехнулся. Потянулся и утешительно похлопал парня по руке:

- Это пройдёт, Алекс. Если ты будешь стараться и помнить свои особенности. Не буду врать. Это не случится быстро... Мы тяжело забываем то, что часто видели в детстве. Копируем это потом. Хорошо, что ты понял... Это, собственно, и ответ на твой вопрос, почему я развожу вас в разные стороны с Корой. Поэтому...

Старик качал головой, как китайский болванчик, и грустно улыбался:

- Я не идиот, друг мой, хоть иногда очень успешно прикидываюсь. И хороший врач. Очень хороший, судя по всему. Мне даже странно понимать это, вспоминая, каким я был в юности... Наверное мои комплексы и то, что я понял их и принял себя, помогли мне видеть других. Не знаю... Раньше бы это назвали даром...

Старик замолчал. Алекс, затаив дыхание, слушал, боясь, что он не продолжит. Нет... Продолжил:

- Я чувствую людей, мой юный друг... Тебя тоже... Никакой ты не садист. Ты любишь девочку и боишься её потерять. Что, в общем-то, не удивительно. За Барьером жизнь висела на волоске постоянно, и ты привык быть начеку... Что-то всколыхнуло твои страхи так, что ты потерялся... Был бы ты там, где вырос, запер бы её, для её же пользы. Верил бы в то, что это правильно. Здесь такое поведение невозможно, и ты это знаешь.

Снова пауза, позволяющая осмыслить сказанное. И новая порция откровений:

- В том-то и проблема, мой друг. Что вы оба двойственны. Ты даже более цельный, чем она. Ты точно знаешь, как действовал бы в отношении неё и жизни, в целом. Тебя сдерживают нормы цивилизованного общества. Ну, и совсем немного, уважение её чувств. Хотя, думаю, что через него ты переступил бы, в итоге, в случае опасности и "ради её пользы".

Новая пауза. Скептичная гримаса:

- Так ты сломал бы её... Она знает тебя и боится, что однажды ты перейдешь грань и всё-таки навяжешь ей свою волю и правила.

Алекс нахмурился сильнее. Если всё так, то ему никогда ничего не засветит с Корой Блайз. Она не пойдёт в клетку добровольно. А ничего другого он ей, получается, предложить не может... Глан словно мыслям его вторил:

- У неё дела обстоят ещё хуже... Она впитала ту культуру и умеет приспосабливаться, чтобы выжить. Поэтому она так хорошо ладит с любым. И с тобой... Но, когда доходит до сути... За свободу она отдаст всё. Без сомнения. Включая жизнь.

Мудро, грустно улыбнулся:

- Потому я и разводил вас "в разные углы ринга". Чтобы дать каждому из вас время повзрослеть, осмыслить многое. Себя, свой жизненный багаж, цели... Время, вот то единственное, что может вас спасти. Только оно. Чтобы иметь надежду на какое-то будущее с ней, ты должен отпустить её в её собственную, отдельную жизнь. И не ждать назад... Точно так же и она должна отпустить тебя...

Профессор замолчал. А у Алекса вырвалось:

- Она никогда не держала меня. Не считала "своим". Внимания не обращала... Я с кем только не таскаюсь сейчас, а она даже не смотрит...

Глан снова усмехнулся:

- Сомневаюсь, друг мой, что она не смотрит. Она всегда помнит о тебе. Даже в карантине, первое, о чём она просила, это помочь тебе. Они едва не свели её с ума, а она помнила о тебе...

Алекс не знал, как реагировать на это откровение. Не знал куда девать руки и глаза. К счастью, Глан не смотрел на него, а куда-то вдаль. И улыбался мечтательно:

- Моя Милли права, я мало что понимаю в любви. Слишком давно я любил сам... Я помню, конечно, но я был тогда молодым дураком... Поэтому, признаюсь, я наблюдаю, изучаю суть любви на вашем примере. Вы такие разные. Большинство факторов не сближает вас, а только разделяет. А вы игнорируете их. Живёте каждый свою жизнь, но стоит только случиться чему-то с одним из вас... Вы сделаете всё...

Натан Глан улыбнулся юноше так нежно и светло, как, наверное, улыбался бы своему ребёнку, если бы он у него был:

- Отпусти девочку, друг мой. Пусть она почувствует то же самое, что уже знаешь ты. Что она никогда не сможет быть свободной от тебя. Просто потому, что она тоже выбрала тебя.

Пока парни усиленно учились, тренировались, утверждали своё место в сложной системе мужской иерархии, дурели, отбивали друг у друга девушек, которые иногда даже не подозревали об этом, студентки были заняты. Они тоже учились и тренировались.

А ещё готовились к Летнему балу, который проводился сразу после окончания учебного года. Многие из них делали это серьёзно впервые в жизни. Кора и Линда Хьюм в том числе.

Бросили дурить. Что ни говори, а опасность и возможная близость смерти прочищает мозг получше любого мозгоправа. И позволяет чувствовать жизнь полнее, и ярче. Словно цвета, запахи окружающего мира и твои собственные чувства открываются какими-то новыми гранями...

Возможно, и даже вероятно, что у многих людей не так, и они замирают в ужасе перед опасностью, панически боятся любого риска. Это не о них, не о студентах космоакадемии. Они знали, куда шли учиться, и многочисленные тесты только подтверждали, что эти конкретные парни и девушки не ошиблись в своём призвании. Определяли их как сильных, целеустремленных личностей, не теряющих голову в сложных условиях и умеющих мобилизовываться. Держать удар, одним словом.