Рид кривился на эту откровенную ложь:

- Да, уж! В порядке!.. В полном!.. Ври больше, дурочка! Ты уже едва-едва держишься. И что выкинешь, в итоге?.. Был бы парень, напоил бы тебя, и вытряхнул бы всё... А с бабами как?.. Хотя, говоря по правде, ведёшь ты себя нетипично. Для баб...

Может быть, Роман Рид и напоил бы студентку Рэнсом, в итоге. Несмотря на то, как это выглядело бы, и как мог бы отреагировать на это его друг и отец этого чуда. Но ситуация разрешилась и так. Без его участия.

Печально, на самом деле, разрешилась...

Профессор Глан и Милли были теми, кто видели всё, что происходит с их юной подругой. Да. Их отношения давно уже вышли за рамки "врач - пациент". Как и предрекал профессор. Только вот искренняя дружба не решает такого рода кризисы сама по себе. Просто одним своим присутствием в жизни человека.

Милли молодец. Она просто молчаливо поддерживала Кору. У неё своих проблем, комплексов и страхов были вагон и маленькая тележка. Столько, что даже Глан не сумел "разгрузить" всё это "богатство". И она сама, хоть и искренне пыталась.

Она понимала, что есть вещи, которые просто должны отболеть. Особенно, в жизни женщины. И ничего ты с этим не сделаешь. Не ускоришь, как ни пытайся. Профессор, при всём уважении к нему, не понимал этого. Просто потому, что был мужчиной.

Тем более, что для него все эти вопросы отношений полов были, если и интересны сейчас, то только с академической точки зрения. Он уже и забыл, как влюблялся когда-то. Нет, помнил, конечно. Фактологически. Как и то, почему он остался одинок. Но на этом всё.

Все "такие" моменты, которые он пытался "исцелять" и "корректировать" в жизни Милли не приносили ей ничего, кроме новых травм, которые только усуглубляли те, что уже были. Милли, конечно, не жаловалась. Он видел сам. У него хватало мозгов, сделать правильные выводы и даже попросить прощения за неуместное вмешательство.

И сейчас у него хватало совести и разума понимать, и не соваться туда, где он, на самом деле, мало понимал: в сферу романтических чувств. Потому он с облегчением отдал все "эти дела" на откуп Милли.

Сам "залез" туда, где чувствовал себя как рыба в воде. И тоже накосячил. Нет, на самом деле, накосячил не он, а пациентка. И то только потому, что не выполнила его рекомендации как положено, в полноте.

Он советовал ей быть откровенной с близкими. Со всеми людьми, которых она сама относит к этой категории. Независимо от того, какой болезненной может быть эта откровенность. Он ясно видел притворство Коры и то, как старается она "соответствовать" тому образу, который нарисовала себе сама. Или другие. Какая разница?

Пока она не научится быть искренней со "своими" жизнь её точно не выровняется. Просто потому, что она не будет собой.

А без свободы разве может быть что-то? И откровенности? Нет, конечно!.. Вот и сохранялись у Коры Блайз более менее близкие, пусть и неровные отношения, с теми, с кем эта искренность хоть как-то была. С Ридом, Гланом, Милли.

От остальных, даже от отца, она отдалялась. Чем дальше, тем сильнее. Они не понимали её. А она мучительно ощущала, что "не соответствует" их ожиданиям. И, в то же время, обижалась на них немного, что они не замечают происходящее с ней.

В общем, запуталась она просто ужасно. Так, что, казалось, и не распутаться. Оно, в итоге, и не распуталось, а разорвалось... И только потому, что Кора Блайз так и не позволила себе откровенность...

И кто её дёрнул?.. Когда она натолкнулась однажды на физподготовке на задумчивый взгляд Хмаря, она зачем-то "заглянула" туда. К нему в голову. Соскучилась? Устала держаться от него подальше? Тем более, что эти их спрарринги и его прикосновения к ней, будто бы оставляли у неё на коже горящие пятна?

Они саднили потом по несколько часов. А она дотрагивалась до них, испытывая при этом удивительное чувство. Словно становилась к нему ближе. Вся её тоска в академии только усугублялась тем, что она страшно соскучилась по нему, по их болтовне и дружбе.

А, может быть, ей не хватало восхищения и ещё чего-то, чего она больше не видела в глазах Золотого? Жажды. Потребности в ней. Она сама отказалась от них. Думала, так правильно, во всех смыслах. И вот же... Скучала так, что, как он когда-то там говорил, "мозг и всё остальное выворачивало наизнанку".

Вот она и "заглянула". Одним глазком. На свою голову...

Александр Хмарь сидел тогда, задумчиво глядя в сторону. И думал... Думал о том, кого из двух студенток предпочесть для ничего не значащего студенческого романа...

Кора просто поверить не могла...

Александр Хмарь бесстрастно рассматривал двух совершенно конкретных девушек. Сравнивал их и думал, какая из них потом будет меньше цепляться к нему. То есть, выбирал себе подружку, исходя только из того, какую из них будет легче бросить!

Кору едва не вывернуло от отвращения. Не только к нему, но и к себе. Сидит тут, дурища, и думает о том, как скучает по нему! А он!..

Ей бы заглянуть подальше и подольше, раз уж полезла в чужой "внутренний мир". Тогда она увидела бы, что бедняга Алекс так устал мучиться, что просто решил выбивать клин клином.

Все его нежные взгляды не были ложью. И забота, и то, как берёг он Ра во время спаррингов. Он просто поверил, наконец, ей и всему, что говорила ему их жизнь вот уже почти что два года: что между ним и дочерью Томаса Блайза ничего не может быть. Не только из-за высоко сидящего папы, а из-за той его вины и потому, что он всё-таки нешуточно давил на девушку, пытаясь добиться взаимности там, за Барьером.

Вина и то, что он хорошо сознавал своё место теперь, сделали то, что не удалось в своё время Кириллу Хмарю. Алекс решил отступить. Окончательно. Смысл дурить себе мозг и на что-то надеяться, если ему никогда и ничего не засветит? Зачем он нужен ей, когда у неё теперь есть выбор и защита, в том числе и от него?

Дурная его привязанность к Ра казалась ему теперь постыдной. Не потому, что он считал её недостойной или обижался, или злился. Он видел жалким себя. Жалким и глупым ребёнком, который цепляется за несбыточное.

Ему ведь тоже было тяжело. Очень. И он тоже притворялся. Только намного более достоверно, чем Кора. Спасибо папочке, так сказать! Он мог изобразить что угодно. И изображал... Достоверно изображал довольство и спокойствие. Хотя на самом деле ему хотелось выть от тоски.

И не только. Хотелось наплевать на все эти "нельзя" и холодные взгляды Мелочи. Хотелось её поцеловать, и будь, что будет. Конечно, он не стал бы насильником, но поцеловать её хотелось нестерпимо. Роман Рид видел в каком состоянии он бывал во время спаррингов... Только то, что Ра, в принципе, не желала бороться с ним всерьёз, позволяло ему не остаться без головы. В самом прямом смысле слова.

Он, в поединке, практически всегда выбирал не удары, а захваты. "Обнять" её хоть на долю мгновения... Ну, и что, что получал потом ответку по морде или ещё по чём-то? Ра смотрела на него удивлённо: ты чего? И нет. Ему не было хорошо в такие моменты. Это просто была необходимость. Чтобы не сдохнуть от тоски.

Хорошо ему было тогда, в последнюю ночь перед падением Барьера. В те несколько минут, когда он верил, что она выбрала его и пришла к нему сама. Без страха. Вряд-ли испытает он когда-нибудь подобное. Очень вряд-ли...

И что теперь?.. Жить-то нужно. Нужно бороться за жизнь и жить дальше. Отпустить её и заставить жить себя. Понятно, почему она не реагирует на заигрывания парней. После того, что видела за Барьером. После того, что пережила её мать. И после того, как он принуждал её... Понятно, что она теперь долго не забудет весь тот кошмар. И точно никогда не выберет дикаря из-за Барьера, сына психопата Хмаря, устроившего прорыв, из-за которого погибла, в итоге, её мать и ещё куча народу.