- Робототехника,- неловко признался Алекс, словно это было стыдно.

Здоровенный парень солидно кивнул, соглашаясь:

- Точно. Тебе там самое место с твоими мозгами. Кора наша,- новое имя подруги он произнёс медленно, словно знакомясь с ним,- в пилоты хочет. Тоже понятно. Быстрая она, как птица. Соображает быстро, и сражается. Папаша у неё, говорит, тоже пилот. Шишка, судя по всему,- добавил Грин, внимательно вглядываясь в лицо отца подруги. Тот не сводил с дочери глаз. Висел в окне вездехода, хоть другие давно отвернулись из деликатности.

Спросил вдруг:

- Нормальный он, её папаша?

Алекс скупо улыбнулся, успокаивая:

- Хороший. Любит её. Вон, как всех на уши поднял.

- Так это он?- удивился и одновременно успокоился Грин.- Хорошо, что любит... А ты как будешь?..

Алекс не ожидал вопроса. Растерянно пожал плечами:

- Учиться буду.

Грин не отлипал:

- А с ней как? С Корой?

Хмарь привычно старательно удерживал лицо и тон голоса. Как всегда бывало, когда приходилось лгать или прятаться перед отцом или хэдами. Ответил небрежно, но не слишком. Если перегнёт, ему точно не поверят:

- Что с ней? Она идёт в свою счастливую, привычную жизнь. А я буду учиться.

- И что?- остро глянул на него Грин.- Не попытаешься?.. В новых условиях?

Алекс чуть качнул головой:

- Нет. Она не простит мне того моего преступления. И... Разные мы теперь. Совсем... У неё папа - шишка. А мне повезёт, если, после всего, позволят поступить в космоакадемию.

Нахмурился и вдруг доверительно шепнул Грину:

- Думаю, всем нам, изменённым, повезёт, если нам позволят учиться где-нибудь вроде космоакадемии. Кто знает, какой угрозой нас могут посчитать? Эти их медики уже сейчас так смотрят, словно на препараты нас разобрать готовы. Не выходя из Леса.

Непроизвольно поёжился, а Грин вдруг обнял его:

- Я буду надоедать тебе, как только ты получишь доступ в вирт. Я и наши парни.

Глаза у Алекса защипало:

- Спасибо.

Грин сделал вид, что не слышал его охрипшего от подступивших слёз голоса. Пошутил:

- Как иначе, Золотой! Нам учиться нужно. А ты готовый репетитор, причём по всем предметам сразу!

Хлопнул его по плечу. Алекс глупо улыбнулся. Он не останется совсем один.

***

- Глупо! Глупо и опасно лезть в непонятный пролом в стене непонятного здания, которое...

- Непонятно как держится!- закончила Кора экспрессивную речь отца.

Понятно, что он волнуется. Их, когда они снова забрались в вездеход, какими только приборами не проверили. И тело Атарика тоже. Кора рыкнула, что они могут дойти пешком, благо, недалеко. Медик снова флегматично упомянул регламент и продолжил заниматься своим делом.

А теперь их не хотели отпускать к Хоррору. Хотя Деметра постаралась и приборы в вездеходе молчали. Ни тебе заполошного звона, ни визга. Ничего! Выпускайте. Так нет же!

Она устала болтать. Просто пошла к задней двери. Буркнула:

- Приготовься, Алекс. Я открою. Выходи с Риком сразу, не тяни.

Повернулась к отцу:

- Мы ненадолго.

Открыла дверь и соскочила с подножки. Алекс следом. Дверь мгновенно захлопнулась, отрезая людей.

- Интересно, сколько мы хватанули за это время?- философски уточнил один из десантников.

Врач удивлённо задрал брови:

- Ничего. Вообще ничего. Радиация в норме. Даже там, в Лесу, была выше. Странное место!..

- Расскажи мне сегодня, дорогая, о том, что испытывала ты, в тот, последний день за Барьером...

Молодая женщина за стеклом выглядела идеально. Для своей роли. Нет, она и так выглядела прекрасно. Но, кроме того, всё в ней было идеально, выверено для того, чтобы выполнить свою работу наилучшим образом.

Её, наверное, и выбрали для того, чтобы она была её мозгоправом потому, что она напоминала маму. Не копия, конечно, но типаж, однозначно, тот же. Молодая, светловолосая женщина с доброй улыбкой и располагающей к доверию повадкой.

Она на самом деле была доброй, эта доктор Милли Смит. Имя, кстати, тоже должно было расположить к ней и настроить на домашний лад. Она так и представилась ей: "Милли". Смешно было невероятно. Взрослая тётка, а туда же! Интересно, они, и правда, считают, эти мозгоправы, что их ужимки помогают им?

"Рассмотреть" её как следует, Перси не могла. Она старалась не проявлять себя и свои способности никак. Кто их знает, что могут засечь приборы, которыми битком набита её "одиночка"? Очень, кстати комфортабельный домик с террасой и собственным садиком, где она могла гулять в любое время дня и ночи.

Садик этот стал для неё спасением. Она спала там. Прямо на траве, завернувшись в плед. Там она, хотя бы, могла спать. Так голова не болела от ощущения несвободы. А ещё Мити приходила к ней туда. Болтала всякие утешительные глупости и рассказывала новости.

Сама Перси не говорила с ней. Кто там знает, как они отслеживают её мозговую активность? А так, ничего. Мити шепчет, она прикидывается, что дремлет. А что там за активность у неё в мозгу во сне, если она есть какая-нибудь особенная, разбирайтесь, ребята, сами. Без меня!

Она не помогала своим "тюремщикам". От слова совсем. Она даже не говорила с ними, практически. Вот уже четыре месяца. Лето заканчивалось. И всё это лето она провела здесь, запертая в четырёх стенах. Изолированная от остального мира.

Её, наверняка, держали как "особо опасную" потому, что вообще никуда не выпускали. Даже на дополнительные тесты. А сам периметр участка, на котором стоял её домик, помимо забора окружала... Да-да! Его окружала мини версия Барьера... Перси, когда увидела, просто дико хохотала. Это были, наверное, единственные эмоции, какие наблюдали за всё время эти её "наблюдатели" и "изучатели".

Она ничего не могла с собой поделать. А главное, не хотела. Столько пережить, чтобы, в итоге, оказаться в клетке и пытаться доказать свою нормальность учёным, докторам, психологам и ещё хрен знает кому, кто приходил к ней в эту вот комнату, разделённую толстенным стеклом, которое, наверняка, может выдержать невероятной силы удар, и не пропускает ни единого атома воздуха или бактерию с её стороны.

Она молчала. Смотрела на них, на каждого, и молчала. Думала, когда-нибудь же до них дойдёт и они перестанут таскаться к ней? То-ли не доходило, то-ли отрабатывали ребята свои нехилые заработки. И являлись к ней по несколько раз в день. Психолог и врачи обязательно.

Они намекали ей, поначалу, что из-за её "нелояльности" ей и отказывают в доступе в вирт и в свиданиях с друзьями. Сетовали, что она сильно ухудшает свои возможности для обучения. Кора даже не кривилась язвительно. У неё были книги. И отец приходил к ней каждый день. Этого ей было более чем достаточно.

Тома Блайза тоже обрабатывали, судя по всему. Аккуратно. Попробуй надави на командующего космофлота Земного Союза! Так и с карьерой можно расстаться!.. Поэтому его обрабатывали аккуратно. Вероятно, жалостью к дочери.

К чести отца можно сказать, что он никогда так и не произнёс чего-то вроде "Будь послушной и дружелюбной, Перси!". Но переживал, конечно, невероятно. Настолько, что, когда он приходил, Кора заставляла себя "оживать" и хоть как-то поддерживать мало значительную беседу.

А, с другой стороны, о чём они могли говорить? У неё новостей нет от слова совсем. Ему запрещено передавать любые новости, касающиеся окружения Перси и вообще дел в мире. Поэтому, когда отец отправлялся с Земли в очередную командировку, Ра вздыхала с облегчением. Не нужно притворяться...

Она и не знала, какую войну ведёт Томас Блайз с медиками и учёными, не с этими вот "винтиками", что надзирали за ней, а с верхушкой, чтобы изменить условия содержания для дочери и других "карантинных".

Его заворачивали. И дела им не было до его регалий. У них свой регламент и своя ответственность. Они никогда не позволят подвергнуть жизни граждан ЗС опасности. Даже если эта опасность в лице дочки командующего.