Шутка шуткой, а выглядела Милли не лучше самой Коры. И периодически прикладывалась к стакану. Перси закончила рассказ и уставилась на подругу: ругай!

Дипломированный психиатр, научный сотрудник, Миллисент Смит удивила её. На диво трезво и убеждённо сказала:

- Ты всё сделала правильно.

Рассмотрела изумление на лице подруги и пояснила:

- Я не буду соваться и пытаться оценивать то, как Хмарь к тебе относится. В конце концов, это только ваше личное дело. Но, что касается твоего поступка, то я его понимаю.

Снова отпила из стакана. Скривилась, но, похоже, не оттого, что пила, а от своих мыслей:

- Глан пытался "лечить" меня. Не по принципу "клин клином вышибают", но где-то около того. Сводил меня, с парнями и мужчинами, в которых был уверен, что они будут добрыми и терпеливыми со мной. Теми, кому я по-настоящему нравилась... И, что? Ничего из этого не вышло... Первых пару раз я попыталась ещё. Потому, что безоглядно доверяла Глану. Это потом я поняла, что всегда правым не может быть никто... А в первые пару раз я шла на свидание и пыталась вынести все эти поцелуи... Хорошо, что оба раза я успела уйти до того, как истерика накатывала. А то устроила бы беднягам стресс и комплекс на всю жизнь...

Милли невесело и немного пьяно рассмеялась. Отпила ещё и продолжила:

- Нельзя ломать себя, дорогая. Мы это всё, что у нас есть. И мы никому ничего в этом смысле не должны. Плохо? Не терпи. Не готова к чему-то? Не делай последний шаг...

Допила стакан. Плеснула туда снова. Перси дёрнулась было её останавливать, но не решилась. А Миллисент дошла, наконец, до главного, с её точки зрения:

- Ты ведь не готова к любого рода отношениям, Кора. Совершенно и абсолютно. То, что ты пережила за Барьером, то, как жила твоя мама, наложило отпечаток. Твой внутренний мир и твоё тело - единственное, что оставалось у тебя. И это нормально, что ты так бережёшь их. Правильно...

Хмыкнула и высказалась близко не профессионально:

- Это то, что позволило тебе не свихнуться там. А насчёт Хмаря... Тоже правильно, хоть он, наверняка, обижается на тебя сейчас... Пусть он живёт свою жизнь. Без оглядки на тебя. Без чувства вины и прочего. И тебя пусть не пытается втянуть в то, к чему ты не готова.

Посверлила Перси взглядом: поняла ли? Отпила ещё из стакана. Скривилась и высказалась, то ли о спиртном, то-ли о жизни, в целом:

- Какая всё-таки гадость! Особенно, когда сам выбираешь такое...

Милли заснула прямо на диване.

Так и застал картину маслом Томас Блайз, когда вернулся домой и пошёл на приглушённый свет в гостиной.

Дочь, зарёванная, с обкорнатыми волосами в каких-то жутких тряпках. Череп из стразов! Дичь!.. И психиатр, в отключке, на диване. Полупустая бутылка, стакан на столе и скомканные бумажные платочки, которые усеивают пол и диван, как чайки берег моря.

Перси, как увидела его, панически вякнула:

- Это не я!..

И тут же замолчала. Поняла, что подставляет свою подружку-мозгоправа, которая, по идее, должна быть для неё оплотом здравости, трезвости и адекватности.

Том не стал разбираться. Потрепал дочь по вихрастой голове и негромко сказал:

- Пошли, устроим пьяницу на ночь.

Перси выпучила свои красные, как у кролика, глаза:

- Ты что, папа! Она вообще не пьёт!

Папа хмыкнул:

- Бурбон, значит, испарился?

Перси скуксилась и снова заплакала:

- Это она из-за меня расстроилась...

Том повёл плечами. Опять шлялся непонятно где, когда нужен был дочери! Подхватил докторицу на руки и понёс наверх. Перси бежала впереди, открывала двери и расстилала постель.

А потом он взял на руки уже свою девочку, уселся на тот же самый диван, посреди бумажных платочков и укачивал дочку, пока она не уснула. Не первым, тревожным сном, а по-настоящему.

Ни о чём её не спросил. Не утешал. Сидел и думал, какая она ещё маленькая и хрупкая. И сколько уже всего натерпелась от жизни.

Как ни странно, подобные мысли приходили ему и по поводу милой Милли. Эта её бессильно откинутая во сне голова и беззащитная шея стояли перед глазами.

- Студентка, Рэнсом, а вы за мной!

Вот так, наверное, и должен закончиться ужасный день! Когда декан косморазведчиков будет поджидать тебя со сложным, одновременно ехидным и настороженным выражением лица!

- А, может быть, и хорошо!- бодрилась Кора.

Во всяком случае, он вырвал её из лап парней и Крейга, которые куда-то там хотели утащить её. Наверное, для разборок. Или просто так, на посиделки. Кто их знает? Но то, что Хмарь тоже будет там, точно.

- Нет, уж!- хмуро думала девушка, топая следом за старым косморазведчиком по переходам академии,- Лучше уж на разборки к ректору, чем сидеть с ним за одним столом так скоро после всего, что случилось! Лучше пусть ректор или психолог вытряхивают из меня душу!..

Оказалось, однако, что к ректору её не вели. Они миновали тот "поворот", что вёл в логово Листа.

- Значит, не выволочка у Деда,- вздохнула Кора.

Лист принципиально устраивал разнос студентам только у себя: никто не подслушает в его защищённом и звукоизолированном кабинете. Соблюдение прав и уважение к личной жизни старый ректор считал основами цивилизации. Пусть хоть вся академия болтает о подвигах какого-то конкретного студента, но от него никогда ничего не выплывет!

Коридоры академии были пустыми уже, а потому Кора решилась на вольность. Чуть забежала вперёд, чтобы увидеть лицо Рида и спросила:

- А куда меня?

Рид насмешливо скосился на неё:

- Что? Неизвестность замучила?

Девушка промолчала. Что скажешь на очевидное? Тем более, что за последние дни её нервная система поистрепалась не слабо... Здоровенный косморазведчик, кажется, понял её... Конечно, понял! Чуйка у него звериная какая-то! Словно он, а не Кора может читать мысли!

Вот и сейчас, он посверлил её непонятным взглядом... А потом усмехнулся и прикоснулся к её плечу своей лапищей, успокаивая. И ехидно усмехнулся:

- Не бойся! Награда найдёт своего героя!

***

Выходные у Коры прошли прекрасно: спокойно, под боком у отца.

Проснувшись на следующий день после бала, она вскочила и побежала в душ. Ночью, наплакавшись, заснула прямо на руках у папы, а значит, обошлась без водных процедур.

В ванной обозрела свою хорошо так подпухшую от долгих рыданий физиономию, вымыла голову. Короткие волосы были такими непривычными... И как-то, не к месту, Перси вспомнила, как ухаживала там, за Барьером, за её волосами мама.

Всплакнула и сказала себе, что отрастит волосы снова.

Невесело рассмеялась:

- Становлюсь, как Милли. Вырастить волосы и стать такой, как "раньше", будет моей идеей фикс. Только жизнь будет регулярно подбрасывать что-то, что не позволит этому случиться!

Встала под холодный душ и морозилась под ним, пока лишние мысли, пусть и не выморозились совсем, но примолкли. Оделась и побежала в другую гостевую комнату, где спала Милли. Тихонько заглянула туда...

Миллисент не спала. Лежала на заправленной постели уже умытая и одетая и, судя по всему, просто боялась "выйти в люди" после вчерашнего. Перси скользнула в комнату, уселась на кровать. Улыбнулась:

- Привет.

Её личная "психиатричка" слабо улыбнулась в ответ:

- Спасибо.

- За что?- немного удивилась Перси.

- За ММА, воду и одежду.

Точно! Одета Милли была в один из тех костюмов, что она покупала для Перси перед выпиской из "центра адаптации". Малый медицинский анализатор лежал на тумбочке. Тут же стояла бутылка с водой.

Перси мотнула головой:

- Это не я. Папа позаботился, судя по всему.

Бедная Милли чуть вздрогнула.

- Кажется, ещё немного и побежит сдирать с себя костюм, которого касались руки Блайза!- с весельем подумала Перси.

Чуть толкнула подругу, ухмыляясь:

- Хватит трусить, Миллисент Смит! Пошли сдаваться! И не бойся. Папа классный. Добрый, и душа компании. Его даже подчинённые любят, а это, доложу я тебе, рекомендация!