— Он сказал, что не хочет отношений.

— Не хочет потому… что?

— Потому что его работа ему важнее всего.

— И именно поэтому он выбрал помочь твоему отцу? С риском для этой самой работы? — скептически поднимает брови. — То есть самое важное для него — работа, но он всё равно выбирает тебя? Рили?

— Когда ты говоришь об этом, всё кажется таким простым! — раздражённо отмахиваюсь.

— Да потому что оно и есть просто! Это вы, два великовозрастных идиота, зачем-то всё усложняете.

Иринка поднимается с постели и что-то ищет в чемодане. Возвращается в кровать с большой розовой косметичкой.

— Вот смотри, Алёхина. Объясняю на пальцах. Даже Макс поймёт. Достаёт алый карандаш для губ.

— Дай руку, — просит.

Переворачивает мою кисть ладонью вверх и чертит линию жизни.

— Вот это твоя жизнь, Алёхина.

Ставит жирную точку в начале.

— Вот здесь вы встретились с Литвиновым. Вот столько ты уже прожила. Без него, — стирает примерно треть линии, размазывая карандаш по моей руке. Ставит ещё одну точку.

— Вот здесь вы встретились опять. Вот столько, — показывает на оставшуюся линию, — тебе осталось жить. — Что дальше? Решать только тебе. Будешь ли ты жить без него? Или с ним? Какова вероятность того, что жизнь даст вам третий шанс?

Задумчиво смотрю на свою разрисованную ладонь.

— Я боюсь, что не получится.

— Если ты не попробуешь, то никогда не узнаешь, получится или нет.

Веду пальцем вдоль черты.

— Останется ли он точкой на твоём пути? Или станет продолжением? — чертит вторую линию вдоль, делая её жирной.

— Ты никогда не думала вести блог? Типа — психология для чайников? — усмехаюсь.

— Подумай, — отвечает предельно серьёзно. — И реши, чего ты хочешь. Точка или линия? Потому что на самом деле — всё просто.

Возвращаемся в город в предпоследний день каникул. Наш с Иринкой отдых порядком затянулся. Подруга задалась целью — во что бы то ни стало вернуть меня к жизни. Домашняя еда, каждодневные прогулки на свежем воздухе и покой, характерный только для маленьких провинциальных городов, действительно взбодрили меня.

Несколько раз ещё мы ездили в «Солнечную долину». Пока Иринка покоряла склоны гор, я сидела в ресторанчике, попивая тёплый малиновый морс. Смотрела на окружающих меня людей. Невольно вспомнился тот момент, когда Оля Литвинова говорила что-то о базе отдыха на новогодние праздники. А вдруг… вдруг они тоже будут здесь? Но никого из семейства Литвиновых-Ермолаевых я, ожидаемо, не встретила. Как там Иринка сказала? Сколько раз судьба ещё будет давать нам с Лёшей шансы? Не знаю. Пора брать всё в свои руки. Решительно настраиваюсь на откровенный разговор с ним по возвращении к послепраздничной жизни.

Отвожу Иринку в аэропорт. Долго обнимаемся на прощанье в зале ожидания. Целует меня в ухо, шепча:

— Всё будет хорошо. Веришь? Ты главное помни, что я у тебя есть при любом раскладе.

— Я сейчас опять заплачу, — бормочу ей в плечо.

— Всё, всё, — отстраняется. Замечаю, что её глаза тоже подёрнуты дымкой. — Я уехала. Будь молодцом, Алёхина, — гладит мой плоский животик, виднеющийся в расстёгнутом пуховике.

Проводив подругу, еду в салон сотовой связи. Тут меня ждёт неприятный сюрприз. Утерянная сим-карта была оформлена на мой старый паспорт, и в связи со сменой фамилии нужно предоставить подтверждающие документы. Которых у меня, конечно же, с собой нет.

Как и номера телефона Литвинова, собственно. Я, конечно, могла бы попросить его у… отца? Но не думаю, что стоит раньше времени афишировать… происходящее.

Решаю попросту заявиться к нему на работу. В первый рабочий день дела валятся на меня, как созревшие яблоки с дерева в сентябре. Впопыхах чуть было не пропускаю обеденный перерыв.

Заруливаю на парковку у прокуратуры. Вся «в мыле». Наскоро подкрашиваю губы в карманное зеркальце. Пальцами прочёсываю волосы. Собравшись с духом, прохожу сквозь калитку на металлических серебристых воротах с тисненной на них гербовой эмблемой.

Литвинова нет на месте. Мария Фёдоровна удручённо качает головой:

— Да вот только что уехал, Алёнушка. Странно, что вы разминулись.

Спрашивает, что передать. Я говорю, что ничего не нужно. Заскочу в другой раз.

Приехав в офис и на бегу скинув с себя верхнюю одежду, сразу же следую в уборную. Резко открыв дверь, замираю. У постамента черной мраморной раковины Захар страстно целует в шею нашу новенькую — Альбину. Её глаза закрыты, голова запрокинута. Левая нога обвивает бёдра Захара, недвусмысленно вжимающегося куда-то в область её трусиков.

— Чёрт! — резко захлопываю дверь.

Чёрт, чёрт. Так я и знала. Добром это не кончится, зуб даю. Решаю воспользоваться уборной на другом этаже.

Вернувшись на рабочее место, застаю Захара, сидящим в кресле для посетителей у моего стола.

— Это не то, что ты подумала.

— Дай-ка угадаю. Альбине соринка в глаз попала? А ты благородно помогал от неё избавиться?

— Очень смешно, Алёхина. Я тебя прошу, — наклоняется вперёд, локти ставит себе на колени, сцепив кисти в замок. — Не смущай девчонку. Еще не хватало, чтоб она заявление накатала.

— Не буду, — говорю устало. — Веришь, нет? Мне нет никакого дела до вашего… нерабочего взаимодействия. Просто если она уволится, ты же первый и взвоешь. Дел — невпроворот. Нам нужен этот сотрудник. Ради этого стоит держать в штанах свой… энтузиазм.

— Спасибо за совёт, Алёхина, — Захар встаёт с места. — Но ты лучше со своей жизнью разберись сначала. А потом давай советы другим.

— Что ты имеешь в виду?

— Отелло твоего. Приезжал тут, пока тебя не было. Думал, офис мне разнесёт, — только сейчас замечаю ссадину на скуле у Гордеева. Резво встаю.

— Что это? — подойдя ближе, трогаю его за подбородок, поворачивая лицо на свет. — Это он⁉

— Ну а кто, блть, — нервно вырывает подбородок из моих пальцев. — Скажи уже ему, наконец, что его «пашню» я топтать не собираюсь. Один раз было, и то — чисто случайно.

— Чего он хотел? — мой голос просаживается.

— Очевидно — тебя!

Надежда пробивается во мне робким ростком, как подснежник из-под снега ранней весной. Он приехал. Приехал!

— Захар, ты извини, пожалуйста, за всё. Давай я обработаю рану.

— Не надо, — ворчит. — Обработала тут уже одна, — явно намекает на Альбину.

После работы забираю Макса из школы, отвожу на занятия. Раздумываю над тем, чтобы поехать к Литвинову домой. Только вот мне не хочется ненароком опять встретиться с Олесей, это — раз. И два — маловероятно, что этот прокурор-трудоголик уходит со службы вовремя.

Коротаю время в ожидании Макса, гуляя по торговому центру. Взгляд, как специально, приклеивается к витринам тематических магазинов. «Одежда для беременных». «Буду мамой». «Бэби бум». Да что ж такое!

Разговор с Иринкой расставил всё на свои места в моей голове. Как бы там не сложилось у нас с Литвиновым, это — мой ребёнок. Да, пусть незапланированный. Но часто ли в жизни у нас всё идёт в строгом соответствии с планом? Взять даже моего Макса, которого мы с Кириллом зачали намеренно. И что мы имеем теперь?

Поэтому ребёнка я оставлю в любом случае. В конце концов, не последний кусок хлеба доедаем. Как-нибудь справлюсь. Да и в том, что Литвинов не откажется от отцовства, я тоже не сомневаюсь. Поглядеть только на его отношение к дочери. Как он с ней ласков и внимателен. Или на то, как быстро он нашёл общий язык с Максом. Да, возможно, моя жизнь не будет похожа на сказку и счастливой семьи «папа-мама-я» в ней не будет, но по-крайней мере, я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы мои дети были счастливы.

Забрав Макса после занятий, еду домой. На ужин решено шикануть и заказать доставку бургеров. Я решаю позволить себе эту маленькую слабость. Самочувствие всё ещё подводит меня, да и времени заполнить продуктами холодильник, сиротливо простоявший в пустой квартире все праздники, попросту не было.