— Ты себя как чувствуешь? — интересуется, прежде чем отдать лопату.

— Всё хорошо. Я беременна, а не больна.

— До сих пор не могу привыкнуть к этой мысли.

Да уж. Я тоже.

В четыре руки быстро расчищаем двор. После чего загоняю внутрь мою ласточку, ориентируясь на Иринкины указания «левее-правее».

В доме достаточно тепло, работает котёл. Иринка регулирует температуру до более комфортного уровня и предлагает мне тапочки.

— Думаю, надо по чаю и в магазин сгонять. В холодильнике — мышь повесилась, — стонет удручающе.

— А твои где?

— В городе, закупаются к празднику. Завтра к обеду должны быть.

— Тогда предлагаю не загоняться. Лучше прогуляемся или съездим в «Солнечную долину», — так называется горнолыжный курорт. — Ты покатаешься, а я… — вспоминаю о своём интересном положении, — погуляю или посижу в кафе.

— Точно? — сомневается подруга.

— Абсолютно, — подтверждаю. — Будет здорово. За меня не волнуйся, я найду чем заняться.

— Тебе и на ватрушке нельзя… Опасно.

— Я скучать не буду. Тем более, мы не надолго же? А потом будет некогда. Завтра — целый день готовиться.

Иринка быстро переодевается в горнолыжный костюм серебристого цвета. Из кладовки достаёт лыжи в чехле.

— Я готова!

Я остаюсь, в чём была, благо сразу оделась тепло и удобно. Вбиваю в навигатор адрес «Долины». Двадцать минут езды.

Вскоре передо мной расстилается бескрайнее снежное пространство. Первая линия у подножья гор занята берёзками, стандартно произрастающими в этой полосе. Далее идут сосны. На самой базе располагается около десяти одинаковых таун-хаусов, обшитых по фасаду деревянным сайдингом. В центре, на импровизированной площади, стоит украшенная гигантскими шарами ёлка. Тут же рядом небольшой ресторанчик с видом на подъемник и горнолыжную трассу, по которой в данный момент, как муравьи, снуют многочисленные лыжники. Горы всегда вызывали во мне особое чувство благоговения. Когда ты стоишь на вершине и смотришь на открывающуюся оттуда панораму, ощущение — словно ты прикоснулся к высшим силам… к Богу.

— Я тоже поеду! — решаюсь внезапно.

— Куда? — Иринку явно пугает моя идея.

— Поднимусь с тобой, хочу заценить вид. Ещё раз говорю: я беременная, а не больная! Потом спущусь так же, на подъёмнике.

Подруга больше со мной не спорит, и мы, нога в ногу, направляемся к кассам. Подъёмник здесь кресельного типа, рассчитанный на четырех человек. С нами садятся еще двое — пара молодых людей. Парень держит девушку за руку, успокаивая тихим шёпотом. Похоже, она не так давно встала на лыжи и немного волнуется.

Кресло поднимается всё выше и выше В груди замирает, но не от страха, а от завораживающей красоты, открывающейся нашим взглядам. Иринка просит меня достать телефон, чтобы сделать совместное селфи. Её руки заняты лыжами, поэтому провернуть это сама она не в состоянии. Щелкаю нас пару раз с разных ракурсов. Прежде чем убрать телефон, просматриваю сделанные кадры. Вот тут вроде неплохо. Пальцы мерзнут на ветру, который на высоте оказался достаточно сильным. Пытаюсь надеть варежку хотя бы на левую руку. И зажав экран, нечаянно попадаю в телефонную книгу. Замечаю это через пару секунд, когда уже идёт вызов абоненту «Алексей», записанному у меня в самом начале списка. Начинаю паниковать, и, окончательно запутавшись в варежках, роняю телефон.

— Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! — не могу сдержать досады.

Дружно опустив головы, смотрим с Иринкой вниз — туда, где предположительно упал мой мобильный.

— Дерьмо, — осторожно говорит подруга, прощупывая мою реакцию.

— Девушка, не расстраивайтесь, — неожиданно раздавшийся голос соседа по креслу, заставляет нас повернуться. — Помню, в институте я купил свой первый телефон в кредит. По тем временам это было круто и дорого. Он был кнопочным, но уже мог делать фото. Мы с друзьями решили сфотографироваться, установили автозапуск и поставили телефон на бокал с пивом. Так вот, он завибрировал и затонул. Представляете? Я потом ещё год за него деньги в банк относил.

Молчание. Первой фыркает Иринка. Потом я. Чужой смех заразителен. И вот уже мы смеемся все вчетвером, поддавшись этому непонятному вирусному веселью.

* * *

Родители Иринки приезжают на следующий день, как и обещали, к обеду. Привозят с собой полные пакеты продуктов. Добрая русская традиция накрывать стол так, чтобы он ломился от явств — во всей красе. Целых три часа мы пыхтим на кухне, нарезая классические новогодние салаты — оливье и селёдку под шубой. Мама Иринки, Лилия Валерьевна, уверена, что без них праздник — не праздник. Сама она занимается приготовлением горячего.

Затем Иринка везёт меня на отцовской машине в единственный в пгт салон сотовой связи. Выбор там небольшой. Посоветовавшись с продавцом-консультантом, беру более-менее приличный вариант на замену моего безвременно почившего смартфона. Сим-карту сходу восстановить не выходит, так как я тупо не взяла с собой паспорт. Иринка покупает мне новую, на своё имя.

На обратном пути вставляю сим-ку и устанавливаю все необходимые приложения. После, на память набираю мамин номер. Единственный, который я знаю наизусть, так как она не меняла его ещё со времен моей учёбы в школе, когда заставила зазубрить, как Отче наш. На всякий случай. Вот, похоже, именно тот случай.

Мама говорит, что у них все в порядке. Праздновать будут дома, к ним придут их давнишние соседи по участку. Люди примерно их возраста. Приведут с собой внуков — развесёлых мальчишек-близнецов на год старше Макса. Помнится мне, они те ещё хулиганы. Максу будет не скучно, уверяет мама. Ну что ж, я не сомневаюсь. Надеюсь, только дом устоит после этого «татаро-монгольского нашествия».

Приехав домой, заваливаемся с Иринкой на диван в гостиной. Смотрим телек. Традиционно по ТВ сегодня транслируют старые советские фильмы, и мы с ней, наконец, в том возрасте, когда это действительно нам интересно.

Наступает Новый год. Бьют часы на Спасской башне, и я прикрываю глаза в надежде, что когда открою их в следующий раз, в моей жизни что-то неуловимо изменится. О, это странное свойство человека — надеяться и верить в чудо.

После курантов сидим за столом совсем недолго. Меня тянет в сон. Глаза слипаются. Я стала быстрее уставать — это факт.

Иринка отводит меня наверх в свою комнату. Как в студенческие годы, делим с ней одну кровать на двоих. Окно в спальне Иринки, находящейся на третьем этаже, вмонтировано прямо в скат крыши. Сейчас рольставни в нём подняты, и прекрасно просматривается ночное звёздное небо.

— Что будешь делать? — голос Иринки разрезает тишину комнаты. — Скажешь ему?

— Скажу. Он имеет право знать.

Она разворачивается ко мне лицом, подложив обе ладони под щёку. Чувствую её испытующий взгляд.

— Как это вышло, Алёхина? Колись. Нет, я, конечно, всегда подозревала, что у вас шуры-муры. Но это было так давно.

— Встреча выпускников, — отвечаю неохотно, так как воспоминания навевают тоску. — А затем я сняла квартиру, которая, как оказалось, принадлежит сестре Литвинова.

— Вот это совпадение! Судьба?

— Не знаю. Так вышло. Как-то само закрутилось.

— Почему ты не рассказывала мне об этом?

— А о чём рассказывать? Он сказал, что ему не нужны отношения.

— Да ладно? — Иринка вскакивает, обнимая подушку. — Вот же козлина!

— Нет. Он не такой. Он хороший. Отцу помог. По нему проверку начали. Лёша всё решил. Несмотря на то, что ему самому грозили неприятности по службе, если всё вскроется. А я… я обвинила его в том, что он — неблагодарный. Он обижен на меня, понимаешь?

— Глупости! Вы что, в песочнице? Детский сад, вторая ясельная? Поговорите, и всё решите. Или… или он тебя не любит? — смотрит на меня огорченно и как-то жалостливо.

— Почему же. Любит. Сам сказал.

Пялится на меня с выражением глубокой задумчивости на лице.

— Помоги мне понять, Алёхина, — Иринка садится ровнее. — Получается, что ты любишь его, а он любит тебя. Но вы не можете быть вместе, потому что…