— Какая милота, — усмехается Рома, — да у нас тут заявка на мировое господство. В общем, пацаны порезвились на полную катушку. Но нельзя не признать, что концерт был суперкрутой.

Соглашаемся с Ромой по всем пунктам. Немного обсуждаем музыкальное шоу. Сходимся на том, что Muse были круче всех.

— Ладно, народ, давайте спать, — Боря широко зевает, прикрывая рот рукой, — у некоторых на сон вообще мало времени осталось.

Горячо поддерживаю предложение и быстро утаскиваю мышку в норку.

В комнате, которую нам выделил Петя, три окна, которые выходят на три стороны. Поэтому в помещении кроме большой двуспальной кровати и пары комодов больше ничего нет. В каждом окне горят звезды.

— Здесь не хватает окна в небо, — шепчет Груша.

— Ты права, — соглашаюсь я, ловлю руку Груши и целую ее пальчики, — знаешь, я первый раз сплю в этой комнате. На месте Пети оставил бы ее за собой и никого сюда не пускал.

— Очевидно, что Петя великодушнее тебя, — подкалывает меня Груша.

— Совершенно очевидно. Я бы и на дачу никого не пускал. На все выходные запирал бы тебя в этом лесу и единолично лицезрел.

— Я бы не возражала, — тихо замечает мышка.

В трехоконной комнате я прижимаю Грушу спиной к своей груди. Перед тем, как упасть в сон, мы смотрим в одном направлении — в звездное небо. И да, я опять жалею, что я не поэт.

Глеб Князев

Рабочий день начинаю с визита к Волкову. Располагаемся в кожаных креслах и поглощаем традиционные десерты с кофе.

— Глебчик, по поводу съемок Федоровой в нашем ролике, — Сергей поднимает на меня многозначительный взгляд, — сам понимаешь, что мама ждет крайне трепетного отношения к своей подруге. Нужно будет прикрепить к ней человека, который будет ходить по пятам и исполнять любую прихоть. Кто это может быть? Может, Майя из рекламного?

У меня есть ответ на этот вопрос, но делаю вид, что задумался. Мышка постоянно сидит на сайтах рекламной и маркетинговой тематики. Очевидно, что ей надо двигаться куда-то в ту область. Она будет счастлива побывать на съемках рекламного ролика.

— А может Грушу пошлем? — имитирую внезапное озарение.

— Она же не в отделе рекламы, — с сомнением протягивает Волков.

— Это и не обязательно, — пожимаю плечом, — зато обладает врожденным чувством такта. По-моему, главное качество для сопровождающего.

— Ладно, твоя взяла. Я не буду возражать, если Федорова останется довольна, — решается Сергей. — Как уикенд прошел, до меня слухи дошли, что Петя какую-то теннисистку завалил?

— Да? — искренне удивляюсь, — теннисистка действительно присутствовала, но я пропустил этот пикантный момент. Я даже не видел, чтобы Петя к ней клинья подбивал.

— Ну, Петюня всегда тихушником был. Тоже постоянно изумляло, как он пикапит без всяких внешних признаков. Видимо, гипнотизирует взглядом, как удав кроликов, — смеется Волков, — по тем же слухам, за тебя бабы передрались?

— Вот еще. Я пока не призовой кубок и сам в состоянии выбирать, — бросаю раздраженно, — ладно, Сергей, пойду я фронт работ раздавать, понедельник день тяжелый.

— Давай. Груше привет! — Волков встает с кресла и перебирается за стол.

Возвращаюсь на рабочее место через кабинет Макаровой, предупреждаю ее, что Ракитина поедет на съемки.

Выхожу от Анны, быстро форсирую колл-центр и упираюсь взглядом в затылок Груши. Она апатично стучит по клавиатуре, а у меня в душе волна непривычной нежности.

Сонная мышка. Сдалось ей это закрытие. Лучше бы выспалась нормально.

Хочется забрать ее к себе, усадить на колени. Укачать и смотреть, как она спит.

Подхожу со спины. Жуткое желание поцеловать длинную шею. Наклоняюсь и щекочу дыханием ухо. Груша вздрагивает от неожиданности. Боковым зрением вижу, что Захар заинтересованно повернулся в нашу сторону.

Черт. Любопытная Варвара.

— Кофейку не хочешь? — интересуюсь я.

— Не откажусь, спасибо, — лепечет Груша и встает.

На кухне сгребаю девушку в объятия и порочно языком ласкаю язык. Потом наклоняю голову набок и все-таки целую ее шею.

— Мне почему-то хочется отправить тебя домой отсыпаться, — шепчу я мышке, — а еще больше хочется пойти туда вместе с тобой и не дать тебе отоспаться.

— Бойся своих желаний, ибо противоречивы они, — цокает языком Груша, — придется мне просто выпить кофе.

— До конца рабочего дня дотянешь? — прищуриваюсь я.

— Мне бы дожить до обеда, и я проснусь, — пожимает плечом Груша, — я же сова.

— Ладно, совушка моя, пей кофе, я пойду работать. А то еще немного и разложу тебя на этом столе — наклоняюсь и оставляю еще один поцелуй на шее. Одергиваю свой инстинкт собственника от того, чтобы оставить смачную метку.

— А ты не будешь кофе? — чуть расстроено уточняет Груша.

— Я у Волкова попил. Тебе, кстати, привет от него, — чмокаю аккуратный нос и нехотя покидаю кухню.

Вечером задерживаюсь. Возвращаюсь домой, Груши нет. На столе записка, что ушла на занятия в фитнес. Недовольно морщу лоб.

В пароварке заложена картошка. В холодильнике обнаруживаю контейнер с замаринованной говядиной.

Слышу звук отпираемого замка.

Ловлю Грушу в прихожей и заключаю в объятия.

— Почему нормально не высушила волосы перед выходом на улицу? — рычу я.

— Потому что я спешила к тебе, — мышка тянется ко мне и нежно проводит язычком по губам. Хочет сбить меня с мысли.

— Больше так не делай, — все равно выговариваю я, — ты сегодня будешь меня кормить?

— Да, через пятнадцать минут, если ты не будешь меня отвлекать, — смотрит на меня строго, — говядину ни в коем случае нельзя пережаривать.

С трудом отрываю руки от мышки. Иду в гостиную, открываю мак.

— Даже смотреть на тебя не буду, — ворчу я, — жарь свою говядину. Что за маринад? Необычно пахнет.

— Медово-горчичный, — гордо информирует Груша.

— Извращенка, — констатирую я, — можно было бы не трогать мясо. Завтра придет помощница по хозяйству, она бы приготовила.

— Может быть, я хочу сама накормить своего мужчину, — парирует Груша, задевая в моей душе какие-то спящие струны.

Вскоре комната наполняется волнующими запахами. Не могу больше делать вид, что не слежу за каждым движением моей хозяюшки. Встаю, лезу в холодильник и достаю несколько помидоров. Быстро разделываю их на дольки.

— Пахнет бесподобно. Когда будет готово?

— Все, уже снимаю, — радует мой бунтующий желудок Груша.

Через минуту ставит передо мной тарелку со стейком. Пробую кусочек и стону, изображая кулинарный экстаз.

— Мышка, я думал, ты годишься только для секса, а ты, оказывается, и в хозяйстве полезна, — ловлю руку девушки и целую пальчики, — мне кажется, что в ресторанах хуже готовят.

— Ты неоправданно задираешь мою самооценку, — улыбается Груша.

— Кто это сделает, если не я? Кстати, это один из пунктов, по которым можно проверить токсичность отношений. Если самооценка падает, то человек тебе не подходит. В правильном союзе должны расти крылья за спиной.

— А у тебя растут или нет? — Груша задерживает дыхание.

— Какой правильный момент для вопроса, — усмехаюсь я, — я сейчас где-то в районе исламского рая. Кстати, хочу добавки. Только картошки не надо. Это просто божественно. Знаешь, чего мне не хватает для полного счастья?

— Чтобы я носила паранджу? — смеется мышка.

— Почти, — поддерживаю ее веселье, — хочу сегодня посмотреть твой танец живота.

Аграфена

Пояс с монетками закреплен на талии. На маке проигрываются восточные мотивы. Расслабленный Князев щурит глаза. Развалился на диване, как тот шейх.

Резкий взмах бедром, и монетки задорно звенят. Чувствую себя одалиской в гареме. Я должна быть сейчас самой горячей, или шейх предпочтет другую. Руки как змеи, томность во взгляде. Я уже не я, меня ведет танец. Вхожу в раж, бедра разгоняются все больше, и вот я уже трясу животом.