Аня начинала карьеру в том самом саратовском филиале компании с самых низов — простым ночным оператором, совмещая работу с учебой. Сначала ее, как перспективного работника, перевели в Москву. Потом уже здесь Макарова пахала как вол, пока упорство и напористость не оценило руководство. Полгода назад Аню назначили руководителем отдела телемаркетинга. Испытательный срок прошел, и можно было расслабиться.

Анна поделилась идеей перетащить меня к себе сразу после назначения. Но возможность появилась только сейчас, когда она получила карт-бланш на кадровые перестановки.

У меня нет никаких опасений по поводу того, что я могу не сработаться с Аней. Я спокойная, местами интровертная. У Макаровой темперамент диаметрально противоположный. К тому же Анна старше, и я с терпимостью переношу ее опеку, местами чрезмерную.

— Главное, улыбайся, Грушенька, — шепчет мне Аня перед тем, как толкнуть дверь в кабинет директора департамента по маркетингу и коммуникациям.

Следую совету и растягиваю губы в улыбке, которая моментально сползает с лица, когда я вижу этого самого директора.

Мужчина поднимает на меня свои зеленые глаза и удивленно вскидывает брови. В голове мелькает обреченная мысль, что на этом собеседование закончено.

Но в следующий миг в глазах директора зажигается нездоровый блеск и начинают плясать черти, как и в прошлую нашу встречу в лесу.

Как такое вообще возможно? Если бы Аня давно не работала в этой организации, поверила бы в какой-то изощренный заговор. Но, очевидно, что и эта наша встреча совершенная случайность.

Мужчина встает, приветствуя нас, подходит к гостевому креслу и переставляет его максимально близко к своему рабочему месту. Окидывает свою работу одобрительным взглядом и кивает на сиденье подбородком.

— Присаживайтесь, Аграфена, — журчит бархатный баритон. — Меня зовут Глеб Князев. Я директор по маркетингу и коммуникациям этой организации.

Нетвердой походкой я подхожу к мужчине и не сажусь, а падаю в мягкое кресло, потому что колени предательски подкашиваются.

— А отчество? — голос почему-то срывается. Князев усмехается.

— У нас в компании принят неформальный стиль общения, Аграфена, — слышу откуда-то сверху.

Князев нависает надо мной мрачным утесом, подавляя мощной фигурой и своим бешеным энергетическим полем. Чувствую себя маленькой и беспомощной. Хочется сжаться в комочек, а еще лучше просто сбежать.

Мужчина дожидается, пока я займу предложенное место, и опускается в свое рабочее кресло. Дышать становится чуть легче, но не намного. Давящая энергетика никуда не исчезает.

— Интересная штука жизнь, — задумчиво тянет Князев, бросая на меня пронзительный взгляд.

— Наверное, — без энтузиазма мямлю я, слушая как сердце пытается проломить грудную клетку.

Руководитель тем временем складывает пальцы домиком на губах и задорно хмыкает.

Трусливо думаю, что буду рада, если он меня забракует. Слабо представляю, как смогу работать в одном пространстве с этим мужчиной.

Память услужливо подбрасывает картинки месячной давности. Сидящий напротив мужчина ласкает девушку на моих глазах.

Я поднимаю глаза на своего собеседника и натыкаюсь на изучающий лукавый взгляд. Он не спешит начинать собеседование. Снова играет со мной, как сытый кот с мышкой.

Тут же отвожу глаза. Смотрю в монитор мака на столе. Он просто гигантский. На одном экране открыты сразу четыре программы. Этот монитор просто кричит, что его хозяин работает в условиях многозадачности.

Ежусь от дискомфорта. Мне однозначно здесь не место. Я не дотягиваю ни до этой организации, ни до этой должности, ни до этого мужчины.

Боже, о чем я вообще думаю. Какого мужчины? Случайная встреча в лесу с сексуальным подтекстом совершенно не означает, что я могу думать о Глебе Князеве, как о мужчине.

Можно помечтать и представить его своим руководителем. Это максимум для моих грез.

Незаметно кошусь на директора. Сегодня он выглядит великолепно. Безупречно сидящий темно-синий костюм. Голубая рубашка и галстук в тон, на запястье какие-то дорогие часы.

Даже не верится, что это тот самый расслабленный самец в футболке, облегающей накаченное тело. Только прожигающий взгляд изумрудных глаз не оставляет сомнения, что эти два разных образа уживаются в одном человеке.

— Забавно, вы тоже из Саратова? — тем временем разрывает тишину Князев, который скроллит мое резюме.

— Да, как и Анна, — подтверждаю я.

— Я там родился, — улыбается Глеб.

— Правда? — я изумленно хлопаю ресницами. Никогда бы не подумала, что Князев может оказаться моим земляком.

— Все сложно, это место указано в моем свидетельстве о рождении — загадочно комментирует мужчина, — и есть в этом совпадении что-то кармическое.

Он снова смотрит на меня, я шумно сглатываю. Сцена в лесу незримо витает между нами. Прямо сейчас я чувствую, как вязкое тепло окутывает низ живота, а щеки просто пылают.

Я нуждаюсь в твердой почве под ногами, но она куда-то уплывает.

— Кармическое? — пьяно переспрашиваю я. — Что вы имеете в виду?

— Знаете, Аграфена, — игнорирует мой вопрос мужчина, — у вас на удивление приятный голос. Я никогда не пытался его представить. Тот случай, когда нарисованный образ не портят реальные детали.

В сказанном столько двусмысленности. Мне казалось, что произошедшее в лесу должно стать табуированной темой. Но Князев так не считает. Совершенно свободно намекает на случившееся, как будто это что-то нормальное. Его даже не смущает присутствие Ани в кабинете.

Я оборачиваюсь и смотрю в сторону подруги, которая сидит в кресле у стены. Ее брови взметнулись к линии роста волос. Она явно тоже улавливает непонятный подтекст в происходящем.

Аграфена

Глеб проследил за моим взглядом. Мне кажется, что ранее он совсем забыл о наличии Ани в кабинете, а теперь вспомнил.

Резко выпрямляется в своем кресле и интересуется сухим деловым тоном:

— Где вы учились и работали?

Неожиданно меня очень царапают эти его обезличенные интонации. Бьют наотмашь по натянутым нервам. Да и зачем спрашивать, если на мониторе открыто мое резюме? Хочет выстроить между нами стену из сухих фактов?

После искреннего любопытства ранее, сейчас в его глазах царит арктическая стужа. Уже наигрался со мной?

Мне ужасно обидно, но я беру себя в руки и отвечаю как можно спокойнее.

— Я закончила филфак Московского областного университета с красным дипломом. Работала в трех изданиях литературным редактором. В первом позицию сократили, сейчас на корректуре экономят. Во втором редакция взбунтовалась, когда акционеры решили перевести издание из исторического здания газеты на Пушкинской площади. Большинство сотрудников уволились, я тоже.

— Так вы бунтарка, Аграфена? — Князев снова заинтересовано поворачивается ко мне, будто вскрылся штришок, меняющий составленное мнение.

— Я не бунтарка, но и не штрейкбрехер, — смотрю на сложенные на коленях руки, — хотя бунтовать было весело.

— Не боитесь, что вам у нас будет скучно? Страхование — самая далекая от литературы и журналистики отрасль, — Князев ухмыляется, — да и с бунтами у нас все плохо.

Ну вот, кажется он понял, что я всего лишь самозванка из другого мира. Сейчас наорет и выгонит вон. Глупо было думать, что меня возьмут в такую организацию на руководящую должность. У меня же на лбу написана абсолютная профнепригодность. Не стоило и мечтать.

Надо просто выдохнуть и расслабиться. Все очень логично. Передо мной просто представитель делового мира, где я случайная гостья. Я пытаюсь абстрагироваться и представить, что передо мной всего лишь один из героев Магритта.

Но что-то не складывается. Рубашка не белая, галстук не красный, нет котелка и строгого пальто. Казалось бы, различия лишь косметические, но образ отказывается натягиваться на этого конкретного представителя офисного мира.

И этот самый мужчина взрывает все картинки Магритта в моей голове. Мне хочется стать к нему ближе. Возникает странное желание сменить кожу, как делают змеи во время линьки. Сбросить старую шкурку журналистского джинсового сообщества и натянуть на себя новый корпоративный дресс-код.