Смотрю на манипуляции сквозь приопущенные ресницы. Есть в этом что-то домашнее. Сильный мужчина решает возникшую проблему. Отгоняю дурацкую мысль, что за таким, как за каменной стеной.

Голова уже не парит в невесомости от усталости, а уплывает от крышесносной эйфории. Просто потому, что Князев рядом.

Кофе-машина замечательно урчит, и кухня наполняется ароматом кофе. Я встаю и пьяно иду к раковине, на автомате мою грязный контейнер. Чувствую спиной взгляд Князева. Наверное, я сама себе это придумала. Взгляд нельзя почувствовать, и Глеб не будет на меня смотреть.

— Когда вы надеваете такое платье, Аграфена, вы очень рискуете, — вздрагиваю от неожиданной реплики.

— Почему? — внезапно осипшим голосом.

— Потому что каждому мужчине всегда хочется расстегнуть такую молнию на спине, — несколько мгновений просто стою, пока по телу проносятся волны дрожи от слов Князева, потом поворачиваюсь к нему. Лучше бы я этого не делала. Огонь в глазах Глеба усугубляет мое взбудораженное состояние.

Наверное, мне все это только кажется. «Любовь в глазах смотрящего» или как там это звучало у Уайльда.

Не знаю, что в этот момент транслируют мои собственные глаза, но Князев неожиданно теряется. Отворачивается к кофеварке, чтобы забрать свою кружку.

— Вы припозднились, Аграфена. Ваш бойфренд не будет возражать против такого графика работы? — спрашивает, не оборачиваясь в мою сторону.

Интересно, а мой взгляд он тоже чувствует своей спиной?

— Мне не перед кем отчитываться, могу не спешить, — пожимаю плечом, но он не может этого видеть.

В голове проносится, что слишком честный ответ. Можно было бы пококетничать и набить себе цену. Теперь Князев окончательно потеряет ко мне интерес. Я же как бы расписалась в своей невостребованности.

Отворачиваюсь и протираю контейнер бумажным полотенцем.

— Все равно не стоит так задерживаться, — почему я не могу спокойно слушать его голос, каждая фраза порождает какие-то удивительные реакции в моем теле.

— Я в газете примерно в это же время уходила. У нас рабочий день в час начинался, — отвечаю почти ровно Глебу спиной, — но я не возражала. Я все-таки больше сова.

— Тогда понятно, почему вы на обед в пять часов уходили, я всю неделю голову ломал.

Мне приятно от мысли, что он думал обо мне. Знакомое тепло теснит грудь.

— Могли бы спросить и не ломать голову, — тихо замечаю я.

Набираюсь храбрости и поворачиваюсь к Князеву лицом. Подпираю поясницей столешницу небольшого кухонного гарнитура.

— Мог бы, но это слишком легко, — усмехается Князев, — что вы смотрели в ту пятницу?

— Я дошла до «Ролана», — замолкаю и краснею, опускаю глаза вниз, неудобно признаваться, — фильм назывался «Три метра над уровнем неба: Я тебя хочу».

Князев допивает свой кофе и подходит к раковине. Мы стоим почти бок о бок, и у меня поднимаются все волоски. Я чувствую сладковато-терпкий запах его парфюма и куда-то плыву.

— Хорошее название, — негромко комментирует Глеб мне почти на ухо, — авторское кино про секс?

Поворачиваю голову и затуманенными глазами смотрю на идеальный профиль. Почему-то взгляд сползает на губы мужчины. Голова кружится, сердце ускоряется, мне не хватает воздуха. Рывком отрываю себя от Глеба, отхожу к столу. Отвечаю не оборачиваясь:

— Скорее про отношения. Доброй ночи, Глеб. Мне пора.

На дрожащих ногах добираюсь до своего стола и падаю на компьютерный стул. Делаю три глубоких вздоха, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя. Начинаю собирать сумку.

Какая все-таки была дурацкая идея сменить работу. Мне нужно держаться подальше от Глеба. Как можно вообще так неадекватно реагировать на мужчину. Никогда такого не было. Он для меня просто опасен.

Вспоминаю, как на море каталась на банане. Выброс адреналина, учащенное дыхание и сплошное непонимание собственной глупости, которая меня заставила залезть на эту зыбкую конструкцию.

А это были цветочки.

Сейчас же ощущения такие, как будто оказалась в центре большого адронного коллайдера. Он безжалостно разгоняет мою кровь по венам и сталкивает в разных частях тела. И это тело совершенно не хочет брать себя в руки, а требует какого-то продолжения.

— Аграфена, я могу вас подвезти, — раздается над головой голос Князева. Я вскакиваю и быстро иду мимо ночных операторов к выходу, успев пролепетать, что доберусь сама.

Просто трусливо сбегаю.

Дома кое-как залезаю под душ и падаю на кровать. Сразу проваливаюсь в беспокойный сон.

Мне снятся море, банан и Глеб. Он держит меня за талию и кричит на ухо: «Посмотри, какие у меня пальцы!». Машет перед моим лицом гигантской ладонью с гипертрофированным безымянным пальцем.

Глеб Князев

Закрываю отчет рекламных подрядчиков и разминаю напряженные мышцы шеи.

Только отвлекаюсь от рабочей информации, в голове сразу оживают воспоминания о вчерашнем вечере. Совершенно не понимаю, что меня цепляет в этой девушке. Она же, очевидно, не в моем вкусе.

Никогда не любил блондинок. Чудится мне в них какая-то холодность на грани с фригидностью.

Только вот Грушенька поджигает меня с самого первого взгляда. Того самого, который был в лесу. Транслирующего испуг вперемешку с возбуждением.

Почти такой же взгляд был у нее вчера, когда она от меня сбежала.

Поразительная интуиция у девушки. Грушенька очень вовремя унесла ноги. Еще чуть-чуть и все мои принципы отправились бы к демонам. Особенно, когда подошел ближе и вдохнул ее парфюм. Лаванда с чем-то ягодным.

Ее близость срывала все стоп-краны. Еле сдержался, чтобы не нагнуть там же на столешницу. И что-то мне подсказывает, что Аграфена была бы совсем не против. Испугалась своих реакций, поэтому экстренно покинула помещение.

Вспоминаю платье-футляр с этой развратной молнией на спине. Мягко обтекающее фигуру в форме песочных часов. Одно движение бегунка, и можно было бы прикоснуться к голой коже.

Представляю, как нажимаю на лопатки. Заставляю распластаться на столешнице грудью. Развожу в стороны полоски расстегнутой ткани. Открываю белую спину.

У Грушеньки должна быть нежная белая кожа. Провожу по ней ладонью и скольжу вниз на поясницу. Пальцами ласкаю ягодицы. А потом задираю подол, встаю на колени и ласкаю ягодицы уже губами.

Открываю глаза, отгоняю наваждение. Член стоит колом. Неделя воздержания, и я уже готов кинуться на блондинку. На одну конкретную блондинку.

Демоны, как мне теперь развидеть эту белую кожу. Наверное, на такую падки БДСМщики. Им нравится, когда на такой белой остаются красные отметины. Мне тоже нравится, когда Грушенька заливается смущенным румянцем. Именно это меня цепляет? В каждом мужчине есть немножко БДСМщика?

Нервно смеюсь. Хотя не до смеха. У меня, действительно, есть принципы. Грушенька не только блондинка, но и заместитель Ани. Нельзя спать с менеджерами, тем более, когда она еще и подружка Макаровой. Вот вообще табу.

Аллах, зачем я вообще ее взял?

Надо бы завести новую пассию и уже успокоиться. Вот только в колл-центре теперь сидит Аграфена, и лишний раз мимо проходить не хочется. Только возбуждать аппетит.

К тому же наблюдаю странный эффект. Рядом с Грушенькой хочется быть лучше, чем я есть на самом деле. Вообще не жажду демонстрировать ей темную сторону своей натуры. Тем более, охотиться в колл-центре на ее широко распахнутых глазах.

Задумчиво покручиваюсь в кресле. Вариантов не так много. Связываться с бывшими самое последнее дело.

Если только сразу предупредить, что продолжения не будет.

Вспоминаю, кто там самая беспроблемная из оставшихся в колл-центре бывших. Открываю почту и пишу.

«Люб, привет! Как дела? Что с личной жизнью?»

«С какой целью интересуешься?»

«Хочу, чтобы ты ко мне зашла на разок без обязательств».

Смотрю на сообщение, почти отправляю. Растираю лоб, глубоко вздыхаю и жму на delеtе. Бывшие — это тоже табу. Творю какую-то дичь. А Грушенька только начала работать. Просто какой-то пипец.