— Не смей кончать, Груша, — Князев резко замирает, — сначала пообещай.

— Нет, не останавливайся, — умоляю я, — только не сейчас. Я все обещаю.

— Умница, мышка, — Глеб с силой толкается в напряженное лоно, выбивая из меня крик облегчения. Мое тело выгибается дугой. Стенки сокращаются от многочисленных спазмов. Князев резко выходит и изливается мне на грудь.

Возвращаюсь к жизни и залезаю на плечо Глеба. Сейчас он кажется умиротворенным. Агрессия больше не фонтанирует.

— Он хотел тебя трахнуть, — сообщает мне Князев.

На секунду зажмуриваюсь. Так дико это звучит.

— Не может быть, — выдыхаю я.

— Просто прими как аксиому, — устало вещает Глеб, — если с тобой кто-то знакомится, он хочет тебя трахнуть.

После оргазма спорить не хочется, но в озвученное я не очень-то верю. По этой логике мужчине от женщины нужно только одно. А как же простое человеческое общение? Видимо, Князев относится к той секте, которая не верит в дружбу между мужчиной и женщиной. Наверное, какие-то мусульманские заморочки.

Все-таки странно, что Глеб успел впитать все эти предрассудки. Он же воспитывался в России европейскими людьми. Откуда все эти исламские замашки? Неожиданно вспоминаю о дурацком обещании.

— А если я знакомлюсь по рабочим вопросам или в компании, — иронично вздергиваю бровь, — это тоже нельзя без твоего позволения?

Искренне надеюсь, что Князев рассмеется и сообщит, что он пошутил.

— Груша, ты поздно торгуешься, — расслабленно комментирует Князев, — ты уже все пообещала. Все знакомства в моем присутствии. А на будущее бесплатный совет: не давай обещаний во время секса.

— Цирк-шапито, — бормочу я, — скажи честно, следующим шагом ты попытаешься надеть на меня паранджу?

— Если совсем честно, я бы не возражал, — ухмыляется Князев.

— Против гарема ты тоже бы не возражал?

— Нет, гарем мне не нужен, — успокаивает меня Глеб, — я предпочитаю последовательные, а не параллельные связи. Впрочем, у меня нет опыта длительных отношений. Допускаю, что в какой-то момент может возникнуть потребность в разнообразии.

— Дикость все эти гаремы, — замечаю я, — как можно так измываться над женщинами. Заставлять их делить одного мужчину.

— Женщины часто делят одного мужчину, — равнодушно заявляет Глеб, — в исламе это все честнее. Есть правила и обязанности сторон. Прости, но христианство в этом вопросе лицемерно до степени подлости. Один институт бастардов чего стоит.

— Ну да, лучше отбирать детей у матерей, как это делается в исламе.

— Маленьких детей отбирать никто не будет. К тому же мужчина должен нести ответственность за своих отпрысков. У него больше возможностей прокормить свое потомство. Еще скажи, что лучше как у вас, когда матери-одиночки в нищете растят детей.

— Ты хочешь сказать, что если бы мы с тобой развелись, ты бы забрал у меня детей?

— Это бестолковый разговор, мы бы не развелись, Груша.

— Почему ты так уверен? Ты мог бы пойти налево, и мы бы развелись.

— Я бы никуда не отпустил тебя с детьми. Давай закончим эту нелепую тему.

Глебу звонят, он уходит разговаривать на террасу. Я иду в ванную и встаю под тропический душ. Вода стекает по телу, а я все думаю. Так приятно иногда подчиняться Князеву, но его стремление полностью контролировать мою жизнь откровенно пугает. Может это и хорошо, что он никогда на мне не женится.

Ночью мне снится кошмар. Меня окружает множество мужчин. Все хотят познакомиться. И я весь сон убегаю и скрываюсь, чтобы не нарушать данного обещания.

Глеб Князев

Чуть позже обеда спускаемся с Грушей в ресторан на первом этаже бизнес-центра. Только успеваем сделать заказ, как над столом нависает фигура в сером костюме. Поднимаю глаза и вижу перед собой друга мамы дядю Никиту.

— Глеб, прошу прощения за беспокойство, но не мог пройти мимо, — мужчина широко улыбается мне.

— Груша, разреши тебе представить Никиту Андреевича Орлова, — говорю я после обмена рукопожатием, — хороший друг нашей семьи. Груша — моя девушка. Очень рад встрече, дядь Никит, ты присоединишься к нам?

— Очень приятно, Груша, — Орлов вежливо улыбается девушке и переводит взгляд на меня, — с удовольствием, только сделаю один звонок и тотчас вернусь.

— Никита Андреевич тот самый дипломат из посольства России в Саудовской Аравии, который помог маме сбежать из страны. Сейчас преподает в моем вузе арабистику, — быстро поясняю я Ракитиной.

— Арабистику? — Груша удивленно выгибает бровь. — Я думала ты закончил какой-нибудь эконом.

— Я его и закончил, — довольно ухмыляюсь удивленному виду Ракитиной, — социально-экономическое отделение Института стран Азии и Африки. Кстати, вольнослушателем еще посещал филфак и истфак по арабским дисциплинам. Сама понимаешь — шкурный интерес, — задорно подмигиваю мышке.

— То есть ты тоже филолог? — Аграфена откидывает голову и задорно смеется.

— Смешно тебе? — с трудом сдерживаю улыбку, — в арабской филологии разбираюсь получше некоторых.

— Даже не спорю. Просто ты меня удивил, — резко серьезнеет Груша, — не мужчина, а ящик с секретами.

— А я заходил в нотариальную контору на втором этаже. Все думал, встречу тебя или нет, — улыбается Орлов, присаживаясь к нам за стол. Кстати, если уж встретились, то у меня есть к тебе конфиденциальный разговор.

— Хорошо. Тогда задержимся после обеда, — киваю я Орлову. — Кстати, дядь Никит, ты слышал новость, что палестинцы пригласили швейцарских ученых для эксгумации тела Арафата. Подозревают, что его отравили.

— Нет, не слышал, но не удивлен, — комментирует Орлов, листая меню.

— Ясир Арафат — это лидер Палестины, умер в 2004 году, — поясняю я напряженной Груше.

— И за что его отравили? — тут же начинает копать Ракитина.

Подходит официантка и Орлов диктует ей заказ. Я негромко провожу ликбез для Груши.

— В то время проходила вторая интифада, названная в честь мечети Аль-Акса. Помнишь, которую взорвали в масонском мультике? — дожидаюсь кивка Ракитиной и продолжаю рассказ. — В сентябре 2000 года лидер израильского правого блока «Ликуд» Ариэль Шарон посетил Храмовую гору в Иерусалиме. Там расположена та самая мечеть Аль-Акса, которая стоит на месте разрушенных иудейских храмов. Палестинцы восприняли этот визит, как провокацию. Начались массовые беспорядки и демонстрации протеста. После смерти Арафата интифада затухла. Так что очевидно, кому была выгодна эта смерть.

— Кстати, Глеб, — возращается к разговору Никита Андреевич, — ты знаешь, что Ясеру Арафату на встрече с Биллом Клинтоном и израильским премьером предлагали решить все проблемы Палестины за разрешение поднять мечеть на железобетонное основание, чтобы построить под ней третий храм?

— Хорошее предложение, — усмехаюсь я, — Арафат отказался, видимо?

— Да. Он сказал, что хоть формально Аль-Акса стоит на Палестинской земле, но это общемусульманская святыня, и он один решать такой вопрос не вправе. А была эта встреча в январе 2001 года.

— Кхм, а в сентябре 2001 года взорвали башни-близнецы. С этого начинается масонский ролик, — глубокомысленно вставляет Груша и сразу начинает спорить сама с собой, — все-равно бред какой-то. Из-за какого-то храма не могли разбомбить половину Ближнего Востока. Я скорее поверю, что дело в нефти или кубышках диктаторов.

— Не знаю, про какой ролик речь, — Орлов тщательно поправляет галстук, — но речь идет не о «каком-то храме», а храме, где должен будет восседать на троне иудейский мессия.

— Но это же глупость какая-то — снова возмущается Груша, — мало ли кто во что верит. У нас в офисе девушки верят в конец света 21 декабря. Мне кажется, шансы примерно одинаковые на столкновение с астероидом и на приход Машиаха.

— Разница большая, — усмехнулся Никита Андреевич, — у девушек в офисе нет средств на проведение в жизнь своей веры. А люди, создающие нестабильность на Ближнем Востоке, такие средства имеют. Возьмем создание того же самого Израиля. Почему-то у нас принято считать, что Израиль создал Сталин.