Пересаживаю Грушу назад, как только она немного успокаивается. Разворачиваюсь в сторону своей квартиры. К черту все эти игры! Творим какую-то дичь и портим друг другу нервы.

На паркинге беру мышку на руки и бережно несу к лифту. Затихает в моих руках. Слышу, как громко бьется ее сердце.

Прижимаю Грушу к себе и некстати думаю, а кто все-таки победил?

Глеб Князев

Закидываю Грушу на кровать и нависаю сверху. Убираю с лица спутавшиеся волосы и невинно чмокаю в губы.

— За такие шуточки ты заслуживаешь наказания, мышка. Что мне с тобой сделать? Поставить на горох в угол?

Груша печально вздыхает:

— Не знаю, мне сейчас даже секса не хочется.

— То есть, ты хочешь сказать, что секс сейчас будет наказанием? — поднимаю пальцем за подбородок зареванное лицо, — хотя ты сейчас такая страшненькая, что я не уверен в своих возможностях.

В голубых глазах мелькает адское пламя, но в следующий миг они снова приобретают безмятежный вид.

— Хочешь, минет сделаю? — Груша невинно хлопает ресницами.

Закрываю глаза рукой и сдерживаю просыпающуюся ярость. Это же очередная провокация. Нужно быть хладнокровнее.

— Могу я узнать, где ты приобрела подобные навыки? — цежу сквозь зубы.

— Купила книжку, — ведет плечом Груша.

— Понятно. Филологи читают книжки, — не могу сдержать смешок, — теорию освоила, навыков не хватает? Как ты докатилась до такого чтива?

— Хотела, чтобы тебе было так же хорошо, как было мне, — проникновенно шепчет Груша.

— Ты хорошая и смешная, — нежно прихватываю нижнюю губу девушки, посасываю ее и развигаю зубы языком, целую не страстно, а изучающе. Отрываюсь от губ и смотрю в глаза, — ладно, сделаешь как-нибудь потом, когда я забуду эту историю.

— Потом? Как мне это понимать, Глеб? Ты предлагаешь мне отношения? — Груша цепко смотрит на меня и требует ответа.

— Мы могли бы попробовать, — неопределенно отвечаю я.

Откидываюсь на спину рядом с Ракитиной, но она не собирается сворачивать эту тему. Подползает ко мне и забирается на грудь. Непроизвольно кладу руки на ягодицы Груши.

— И что изменилось, Князев? Ты созрел для семейной жизни?

— Отношения не брак, Груша, — прямо смотрю ей в глаза, — надеюсь ты понимаешь разницу и осознаешь, на что соглашаешься?

— То есть, ты меня не любишь? — Ракитина обиженно поджимает губу.

— Не понимаю, как связаны любовь и брак, — бурчу я, — но я не готов давать тебе никаких клятв в вечных чувствах, мышка. Ты мне нравишься, я хочу проводить с тобой время.

— Любовь — это не то слово, которое ты используешь? — вздергивает бровь Груша, снова цитируя распутного Никколо.

— Ты очень умная девочка, мышка. Я не собираюсь вешать тебе лапшу на уши, но обещаю, что тебе будет со мной хорошо.

На телефон падает какое-то сообщение. Протягиваю руку за гаджетом и открываю фотку от Глаши.

— Что за фак? — бормочу я, рассматривая ее селфи с каким-то сильно похожим на меня мужчиной.

— Что-то случилось? — Груша скатывается с моей груди и пытается заглянуть в экран.

«Кто это?», — быстро набираю я вопрос сестре.

«Угадай», — играет на моих нервах уже вторая блондинка за день.

«Глаш, я не в настроении», — выдаю раздраженно в эфир.

«Бари аль-Азиз», — оглушает меня ответ.

— Кто это? — требовательно интересуется Груша.

— Мой саудовский брат, — глухо отвечаю я, — прости, мышка, мне нужно позвонить.

Встаю с кровати и иду на лоджию. По пути набираю номер сестры.

— Алло, Глаш, привет! Где ты его откопала? — беззаботный тон дается мне нелегко.

— Я только приехала с Олимпиады, Глеб. Мы вместе смотрели прыжки с шестом.

— А что Бари делает в Лондоне? — запускаю ладонь в волосы и слегка тяну.

— Сказал, что приехал по делам. Сам понимаешь, что у незнакомого человека выяснять подробности я не могла.

— То есть, ты пересеклась с ним случайно? А почему такое задушевное фото? — рычу я.

— Совершенно случайно. Он сказал, что я красивая и предложил сфотографироваться вместе. Мы сделали селфи и разошлись.

— Хорошо, если так, Глаша. Он никогда не посмел бы в такой наглой манере прикоснуться к саудовской женщине. Да вообще не посмел бы никак прикоснуться. Надеюсь, ты понимаешь, что все эти комплименты расчитаны на легкодоступных дурочек? — выхожу из себя я.

— Не начинай, Глеб, — просто вижу, как Глаша закатывает глаза, — он просто очень похож на тебя. Это единственная причина, по которой я с ним заговорила. А согласилась на фото, чтобы отправить тебе.

— Ладно, прости. Просто взбесило, что он так неуважительно к тебе отнесся. Ты ему говорила что-нибудь про меня?

— Нет, я представилась другим именем. Ты, действительно, считаешь меня дурочкой, которая всем все рассказывает?

— Нет, Глаш, я так не считаю. В любом случае, если опять случайно наткнешься на него, будь осторожна. Мне не нравится, что он проявил к тебе интерес.

— Это просто случайная забавная встреча, Глеб. Расслабься и не забивай голову.

— Ладно, Глаш, спасибо, что сообщила. Я тебя люблю, мелкая, поэтому волнуюсь.

— Нет проблем. Прости, я тут с подругами. Неудобно долго говорить.

— Окей. Пока. Завтра еще наберу.

Возвращаюсь в спальню. Груша уснула. Укрываю ее пледом и иду в душ.

В голове прокручивается встреча Глаши с Бари. Что все это может значить? Аллах просто так никого не сталкивает. Возможно, это знак для меня, что пора уже встретиться со своей семьей?

Очевидно, что мама со мной не согласится. Но какие у нее основания для страхов? Я не помню, чтобы отец когда-то был жесток с ней. С чего она вообще взяла, что он способен на убийство?

Оборачиваю полотенце вокруг бедер и возвращаюсь в спальню. Ложусь рядом с Грушей и подтягиваю ее в свои объятия. Почему-то совершенно не бесит нахождение мышки в моем личном пространстве. Втягиваю запах ее тела и чувствую умиротворение. Закрываю глаза и тоже проваливаюсь в сон.

Глеб Князев

Просыпаюсь раньше Груши. Она успела уже залезть головой ко мне на плечо, закинув на бедро ногу. Прислушиваюсь к ощущениям. Рука немного затекла, но сам факт не раздражает. Даже кажется, что это самая естественная вещь на свете, когда мышка доверчиво льнет ко мне всем телом.

Это все так странно, что даже слегка пугает. Обычно меня раздражала любая близость временных подружек за пределами секса. Сжимаю кулак несколько раз, чтобы немного размять мышцы. Груша начинает копошиться и вскоре вскидывает на меня лицо.

— Я ничего не говорила во сне? — испуганно интересуется мышка.

— Неприличный сон? — делаю я предположение исходя из ее взволнованного вида.

Груша заливается краской, и я понимаю, что угадал.

— У тебя, наверное, мышцы затекли, — смущенно бормочет Ракитина, резко переводя тему.

Облокачивается на локоть и начинает массировать мне плечо. Принимает старательно-сосредоточенный вид, а меня топит во внезапной нежности. Опрокидываю на спину и накрываю губы своими.

Совершенно невовремя срабатывает таймер на телефоне. Нехотя отрываюсь от девушки и смотрю оповещение на экране. С моих губ срываются нецензурная брань. Снова смотрю на Грушу.

— Я должен сегодня посетить вечеринку у Волкова. Поедешь со мной?

— Я плохо выгляжу и не одета, — паникует Груша.

— Иди умойся, купим что-нибудь по дороге, — пресекаю я все возражения.

В ближайшем ТЦ требую снять с манекена черное коктейльное платье с глубоким треугольным вырезом. Отправляю девушку в примерочную и осматриваю аксессуары, имеющиеся в наличии в бутике. Выбираю красные шпильки к платью, одобряю сумку, подобранную консультантом. Заходим в местный салон, где Груше ваяют быстрый вечерний макияж.

С ярко-красной помадой образ получается весьма хищным. Когда мышка встает с кресла, подхожу и обнимаю ее за талию. Мастер ловит наше настроение и куда-то тактично удаляется.