Жених двоюродной тетки Вероники, Ратнер Норст, называвший себя графом — не исключено, что с полным правом, несмотря на сомнения Бельфлёров (ведь, в конце концов, он был, по крайней мере, по его словам, ближайшим другом знаменитого графа Зборовского, того самого, который владел разнообразной собственностью в Нью-Йорке, развлекался напропалую в Париже и погиб в ужасной аварии на своем роскошном «мерседесе», участвуя в гонке на юге Франции), — водил изумительной красоты «лансию лямбда»: черную, как катафалк, осанистую, царственную, с несущим кузовом и независимой передней подвеской, и Бельфлёры ему завидовали, хотя подозревали, что Норст купил ее с рук: на дверях машины были странные царапины, как и на передних крыльях, а запах, исходивший от мягких сидений цвета металлик сильно напоминал вонь стоячего пруда, если не могильную.

На протяжении нескольких лет у Бельфлёров была только одна «солидная» машина — темно-розовый «кадиллак» со стальными спицевыми колесами, одно из первых произведений «Флитвуд Брогхамз» (в ней были удобные коврики для ног, лампа для чтения с регулировкой на шарнирах и малахитовая фурнитура — и это еще не всё!); именно этот автомобиль, явно нуждавшийся в покраске, получил Гидеон в качестве свадебного подарка, чтобы он мог с шиком повезти свою юную жену в укромный отель для молодоженов; но в то время Гидеон, по уши влюбленный в лошадей, впрочем, как и в Лею, не мог оценить по достоинству семилитровый восьмицилиндровый двигатель автомобиля, который вез их почти бесшумно, хотя неслись они, не всегда осознавая это, на предельной скорости. После позорного проигрыша лилового «пирс-эрроу» в Пэ-де-Сабль Гидеон приобрел через своего друга Бенджамена Стоуна (сына филантропа Уолтема Стоуна, который сколотил состояние на продаже стиральных машин), несколько уникальных автомобилей в Порт-Орискани: великолепную «испано-сюизу»; восстановленный «астон мартин»; «бентли» цвета зеленого бутылочного стекла (ею восхищался лорд Данрейвен); а несколько позже, как раз во время стачки рабочих-мигрантов, — белый «роллс-ройс купе» с практически беззвучным двигателем, ставший бессменным фаворитом Гидеона, по крайней мере, до той страшной аварии.

«Роллс», конечно, был выбран в качестве большого семейного автомобиля почти единодушно; а поскольку состояние Бельфлёров росло и росло, они также приобрели, под сильным нажимом Леи, шестиместный «сильвер-гост» в самом что ни на есть роскошном убранстве: кожаный салон, вручную крашенные приборные щитки, серебряные пепельницы, зеркала в серебряной оправе, фурнитура из золота, пушистые коврики для ног (из меха аляскинского волка — он тогда только появился). С каким потрясающим — и каким уместным — шиком притормозит он у ворот Государственной исправительной тюрьмы Похатасси, чтобы увезти домой Жан-Пьера, бедного, жалкого, с пепельно-бледным лицом, который получит в конце концов помилование губернатора штата. Но, разумеется, не «роллс-ройс» взяла Лея, когда в сопровождении своего слуги Паслёна, Джермейн и юного Джаспера (мальчик так бурно развивался, что, казалось, знал теперь о семейных финансах не меньше Хайрама и лишь немногим меньше, чем Лея) поехала на юг страны в бесплодной и крайне опрометчивой попытке догнать и вернуть обратно свою строптивую дочь Кристабель; в эту поездку Лея отправилась на скромном и практичном «нэше», который, по ее расчетам, не привлечет внимания ни к себе, ни к своим пассажирам. Впрочем, она так и не поймала Кристабель с ее любовником Демутом, а власти так и не нашли их «фиат», хотя Эдгар сразу же заявил об угоне. (Какой щедрый подарок с его стороны, ярко-красный автомобиль-купе с кремовым верхом и ослепительно сияющими дисками! — и все это, как горько сетовала старая мисс Шафф, для того чтобы обыкновенная шлюшка могла сбежать от мужа и семьи; кто знает, не этот ли самый «фиат» и навел ее на мысль завести интрижку и сбежать из Шафф-холла?)

В разные годы — не в строгом хронологическом порядке (потому что Бельфлёры, оглядываясь назад, безо всякого стеснения нарушали этот самый порядок, а на самом деле, по убеждению Джермейн, высокомерно презирали его) — Бельфлёрам принадлежали: лимузин «паккард», седан «пирс-эрроу», зеленый «штутц-биркэт» и некое авто под названием «скриппс-бут» (которое, казалось, никто и не помнил); судя по страховому полису, был еще «проспер-ламбер», очевидно, французского производства, с ацетиленовыми фарами и сиденьями из крашеной лайки. Еще были «додж» и «ла салль» и несколько «фордов», включая две модели «А» — самые неуправляемые из всех. Интерес к автомобилям у членов семейства отличался кардинально, да и у каждого из них на протяжении жизни варьировался; впрочем, Юэн заявлял, что его мало беспокоит, на чем именно ехать, лишь бы добраться до нужного места быстро и без лишних затрат. Так что он, пожалуй, обеспокоенно наблюдал за внезапным увлечением Гидеона машинами, которое, на его взгляд, было менее оправданно, чем его прежняя одержимость лошадьми — ведь теперь Гидеон был все-таки взрослым мужчиной, а не импульсивным мальчишкой.

Сам Юэн был вполне доволен надежным, солидным американским красавцем «паккардом», хотя для своей пассии (разведенки Розалинды Мэнкс, называющей себя поющей актрисой) он приобрел при содействии Гидеона и Бенджамена Стоуна щегольской голубой «ягуар» с обивкой из крашеного кролика и серебряной фурнитурой, который частенько мчался на дикой скорости даже по самым узким улочкам Нотога-Фоллз прямо под носом у дорожной полиции — и словно невидимый для нее. (Юэн был не против, чтобы Лили научилась водить, хотя и не поощрял ее в этом, но, конечно, у него не было времени ее учить, и он с облегчением и благодарностью выслушал мнение Альберта, который пытался учить мать вождению на «нэше» Леи — мол, дело безнадежное). У самого Альберта был «шевроле-каприс», который однажды войдет в боковое столкновение с пикапом одного фермера-арендатора, Альберт получит травмы, а фермер погибнет на месте; Джаспер водил удобный и практичный «форд», всего с парой царапин, а Мор-на получит на день рождения от молодого мужа хорошенький шоколадного цвета «порше». Бромвел же никогда не будет владеть машиной, ему даже не суждено было научиться водить.

Самым старым автомобилем, принадлежавшим Бельфлёрам ко времени появления на свет Джермейн, был черный двухдверный «форд», подарок Делле от доброго дядюшки (одного из братьев Эльвиры) — чтобы она могла при желании ездить по округе; но конечно, Делла так и не научилась водить, и машина стояла годами без дела — аккумулятор давно сел, на сиденьях свили гнезда ласточки — в старом каретном сарае за ее красно-кирпичным домом в Бушкилз-Ферри. Девочкой Лея безуспешно пыталась завести «форд»; она упрашивала Деллу отдать его в ремонт и привести в порядок: если машина будет на ходу, ее парень Николас Фёр обещал давать ей уроки вождения; ведь будет так здорово — разве Делла не согласна? — если они с ней будут кататься по воскресеньям вдоль реки или махнут на юг, на равнину, и даже заночуют там, чтобы сменить обстановку?

— С чего это ты вдруг решила сменить обстановку? — раздраженно отвечала на это Делла (у ее своенравной дочери был такой резкий, требовательный голос!). — Тебе здесь неприятностей не хватает?

И старый черный «форд» по-прежнему стоял в каретном сарае, брошенный, ненужный, будто в пятнах проказы, покрытый слоем пыли с голубиным и ласточкиным пометом — и томится там по сей день.

В горах, в стародавние времена бродил Иедидия Бельфлёр, кающийся грешник. И когда он увидел, что в хижине Генофера поселился демон, что демон насильно укрылся за покрытой седой порослью грудью старика и теперь дерзко смотрит на него через его стариковские глаза — дерзко и насмешливо, словно подначивая его, Иедидию: ну же, узнай меня! — то понял, что не позволит этой твари остаться в живых.

— Я узнал тебя, — прошептал он, наступая на него.

Демон заморгал и уставился на него. Лицо Генофера изменилось разительно, возможно даже, это было лицо уже мертвого человека, невероятно постаревшего. Хотя Иедидия провел на другой стороне горы всего один год — а может, два, три, — за это время Генофер превратился в дряхлого старика; наверняка именно старческая немощь и позволила демону пробраться в его тело.