— О, вероятно, вы из новых сотрудников, — с легким сожалением произносит Рафал. — И ваш запал еще не успел сгореть в топке весьма… гм-м-м… консервативных методов руководства «Гринтек». Я, конечно, сейчас не об Алексее Эдуардовиче. Он всегда был человеком, на полшага опережавшим время. Жаль, что не все его… гм-м-м… близкие…

— В данный момент с вами говорит человек, уполномоченный следить за тем, чтобы «Гринтек» развивался и процветал, — произношу это с железобетонной уверенностью, чтобы у этого всезнайки даже мысли не возникло перепроверить, верна ли эта информация. Как учил Хасский: врать нужно настолько убедительно, чтобы самому захотелось поверить. — И я бы не сала тратить ни свое, ни ваше время на разговор о сомнительной перспективе сотрудничества. «Гринтек» заинтересован в партнерах, умеющих качественно и в строго оговоренный срок выполнять свои обязательства по контракту. Репутация «Солитьюз», насколько мне известно, дает повод считать его потенциально надежным партнером на долгую перспективу.

Еще одна маленькая манипуляция — никогда не забывай почесать за ухом чужое тщеславие. А для маленького и только-только начавшего развиваться бизнеса любая фраза из арсенала «мы о вас слышали» — елей в уши. Не удивительно, что Рафал тут же извиняется, просит сделать скидку на его «старую закалку» и весьма торжественно снова лобызает мне руку. Я же, как только получаю возможность вернуть обратно свою конечность, моментально вооружаюсь стаканчиком с лимонадом — вот что-что, а поцелуи рук меня никогда не впечатляли, если не сказать раздражали.

Примерно через минут десять плодотворного разговора, у меня на руках есть вся необходимая информация — цена за поставляемую продукцию, сроки, в которые бригады смогут провести полную модернизацию мощностей и это примерно до трех недель, при условии, если работать будет «весь комплект».

— Две недели, — озвучиваю свой срок и поляк нервно смеется.

— Это нереальные сроки, Виктория.

— Разве? Я уже связывалась с представителями «ЭкоФлой» и они уверили меня, что готовы выполнить обозначенный объем работ именно в такие сроки.

«ЭкоФлой», если верить вездесущему Гуглу, один из самых крупных игроков на этом рынке и и Кассинскому с его «Солитьюз» нужно крепок раскорячиться, чтобы пытаться с ним конкурировать. Без переманивая парочки крупных клиентов типа «Гринтек», это практически невозможно сделать. Главное правило агрессивного бизнеса — не бойся бросать собакам кость, потому что на их грызне можно хорошо заработать.

— И они сказали вам, что выполнять обозначенный объем работ за две недели? — переспрашивает Рафал, хотя и ежу понятно, что он просто тянет время, прикидывает, что лучше: рискнуть, но возможно влететь в неустойку, или не рискнуть и дальше довольствоваться крилем, глядя, как конкуренты продолжают жировать на лучших кусках тунца.

— Вы можете связаться с ними и сами все узнать, раз моего личного слова недостаточно. — Изображаю ровно ту смесь безразличия и негодования, которая балансирует по средине и не может быть истолкована однозначно. — На самом деле, «Гринтек» гораздо больше заинтересован в сотрудничестве с «ЭкоФлой», потому что мы уже заключали с ними контракты и никаких нареканий или других причин, которые препятствовали нашему дальнейшему сотрудничеству, нет. Но политика нашей компании такова, что мы всегда готовы протянуть руку помощи развивающимся перспективным компаниям. Я подумала, что «Солитьюз» мог бы стать такой компанией, но если…

— Две недели, — резво перебивает Рафал и протягивает ладонь для скрепления сделки рукопожатием. — Я немедленно дам задание подготовить смету, чтобы мы могли согласовать все цифры и детали, скажем… послезавтра?

— Я знала, что не ошиблась в вас, — подбадриваю его кокетливой улыбкой, даю пожать свои пальцы и быстро, пока он снова не принялся их облизывать, освобождаю руку.

Ну вот, Викуся, ты сделала свой первый шаг по карьерной лестнице!

Остались сущие пустяки — выбить финансирование.

К концу первого дня я так устаю, что к концу маленького фуршета, которым он заканчивается, едва стою на ногах. Зато раздобыла еще парочку визиток и фамилий, которые потенциально могут быть полезны. Но заниматься всем этим я буду уже после того, как полежу свой заслуженный час в горячей ванной с пеной и разными душистыми солями. И закажу в номер целое блюдо устриц. На фуршете их было как будто и много, но когда я выкроили свободную минуту, чтобы перекусить, на блюде от устриц остался только лед и слово из трех букв.

Хорошо, что один из участников форума расположился в гостинице неподалеку от нашего с Лексом отеля, и любезно согласился подвезти меня на арендованном автомобиле. Всю дорогу приходилось заговаривать ему зубы, чтобы он еще раз не поинтересовался, почему у «представительницы такой крупной компании» нет личного авто с водителем. Они как будто сговорились и все, абсолютно ВСЕ разъехались с фуршета на крутых тачках, и только я топталась около стремительно пустеющего здания, как Золушка с каретой из тыквы. Хотя, у Золушки, в отличие от меня, была хотя бы тыква и мыши!

— Может, вы согласились бы выпить и… поговорить? — на ломаном английском интересуется мой спутник-немец. Он как будто нарочно игнорирует мою зевоту, которую я старательно изображаю всю дорогу.

— Боюсь, что я уже просто валюсь с ног, — все еще пытаюсь сохранять вежливость, хотя его рука, лежащая на сиденье, вдруг оказывается неприятно близко к моему бедру. И по роже ему не врезать, потому что завтра, если Лекс ничего кардинально не поменяет в своем отношении ко мне, мне пригодится этот товарищ с его бесплатным транспортом. — Может, завтра? Кстати, возможно, мы можем обсудить наши планы на вечер утром, по дороге на конференцию?

Он широко улыбается, энергично кивает и обещает за мной заехать.

Я быстро выхожу из машины, жду, пока она отъедет и, наплевав на все, снимаю туфли.

— Блаженство… — стону себе под нос, как только ступни касаются теплой брусчатки. Никогда не думала, что ходить босиком по грязной мостовой может быть так приятно.

И это я еще выбрала удобную обувь! Боже, спасибо, что хотя бы иногда вкладываешь в мою голову немного рационализма.

— Такие пикантные звуки, Виктория, — слышу позади знакомый насмешливый голос, и резко разворачиваюсь, замахиваюсь парой своих драгоценных «МиуМиу». Лекс лениво прикрывает лицо пятерней. — Надеюсь, это это было единственное, что услышал владелец той убогой тачки?

Он кивает вслед укатившему автомобилю, а потом, вздернув бровь, разглядывает мои босые ступни.

— Убогий здесь только ты, потому что в то время, как все участницы конференции уезжали оттуда с комфортом на арендованных «Мерседесах» и «БМВ», мне пришлось бы добираться до отеля пешком, потому что мой босс был слишком занят обеспечением приятного времяпрепровождения одной безголовой блондиночки.

Я понимаю, что сболтнула лишнего слишком поздно, как это обычно у меня бывает, но мне хотя бы становится легче.

— С чего такие скоропалительные выводы об умственных способностях моей собеседницы? — чуть поддавшись вперед, интересуется Лекс.

Пытаюсь отклониться, но он наклоняется еще и еще, и наконец мы оказываемся так близко, что я могу рассмотреть каждую колючку на его щетинистой щеке. И знакомую крохотную родинку чуть ниже, на самой острой части челюсти.

И очень, прости господи, маскулинный кадык — одновременно и заметно выступающий и, в то же время, аккуратный. Лекс сглатывает, когда я задерживаю взгляд на его шее.

А я вдруг ловлю себя на острой потребности потрогать его пальцами, как будто любознательная Алиса, впервые увидевшая чудеса Зазеркалья. Я даже дергаю рукой, но взгляд натыкается на край белоснежной рубашки… испачканный красным мазком.

Вот же кобелина!

Я все-таки заношу руку, но не ту, которой чуть было не приласкала его развратную сущность, а вторую, в которой до сих пор держу туфли за ремешки.