Организатор свадьбы, да, Лекс?

Я очень легко могу представить их выхолощенное торжество, такое же прилизанное и идеально красивое, как и все те булочки, кексики и облака, которые его обожаемая невеста ежедневно выставляет в своей социальной сети. Даже цветы в ее свадебном букете будут максимально правильного, одобренного цвета, идеально сочетающимися с фасоном платья и гирляндами на свадебной арке.

— Хорошо, Лекс, девятнадцать тридцать. И для тебя же лучше не опаздывать и не заставлять меня нервничать. Потому что твоему свадебному организатору придется очень быстро переквалифицироваться в ведущего похорон.

Я кладу трубку до того, как он успевает придумать прощальную гадость.

Откладываю телефон, потому что он начинает жечь пальцы. С опаской жду, что Лекс перезвонит со словами: «Я не договорил!», но мой телефон молчит как камень.

В шесть у меня назначена встреча с Шараповым. Понятия не имею, зачем ляпнул Вике, что у меня встреча по поводу свадьбы, если теперь у меня официально даже женщины нет. Но Лисицына на таких серьезных щах несла по телефону всю ту дичь про круассаны, что никаких моих тормозов не хватило, что бы сдержать нормальное в такое ситуации желание уколоть ее посильнее. Хотя, с чего я взял, что ей есть дело до того, что я ее обманул? Это точно не ревность, а скорее уязвленное эго женщины, которая снова получила по носу.

Ладно, к черту, нужно сосредоточиться на делах, тем более, что знакомая ссутуленная фигура Шарапова как раз появляется в дверях маленькой закусочной, в которой он сам назначил мне встречу. Всегда поражался, как он может так жить — зарабатывать отличные бабки, консультируя людей по шкурным вопросам, и при этом выглядеть как обсос.

— Добрый вечер, — Алексей усаживается за стол, без прелюдий протягивает мне какие-то распечатанные документы. — Тебя, полагаю, это может заинтересовать.

Вместо идиотских вопросов, сразу заглядываю внутрь.

Мне хватает минуты беглого чтения, чтобы понять, что это список компаний, которые пытались играть против меня. Их много, больше трех десятков, и все они сбрасывали незначительное количество акций, потому что больше у них просто не было. Я подключил все свои ресурсы, чтобы выкупить все, что успел, но какая-то значительная часть все равно ушла с торгов в неизвестные руки.

— Моя сердечная благодарность, Сергей. — Я не просил его о такой услуге, потому что за проделанную им работу обычно просят кругленькие суммы. Но прям сейчас готов заплатить сколько бы шарапов не запросил. По крайней мере теперь у меня на руках есть отправная точка для поисков. Должно же быть что-то общее у всех этих названий, помимо их очевидного желания обрушить стоимость «Гринтек». — Это колоссальный труд, Сергей. Я все оплачу.

Он молча протягивает заранее написанную на клочке бумаги сумму.

Я при нем звоню своему бухгалтеру и даю отмашку сделать денежный перевод в самые короткие сроки.

— На твоем месте, Алексей, я бы не щелках клювом. — Шарапов поглядывает на часы, потому что как обычно куда-то опаздывает.

— Звучит как намек на то, что мои проблемы еще не кончились, — не весело шучу я.

— Так и есть. — Шарапов не спешит меня успокаивать. — Такие вещи, Алексей, не начинают чтобы останавливаться на полпути. Кто-то хорошо против тебя играет. По-умному. Кто-то, кто знает твои слабые места.

«Ага, и я даже знаю, кто это».

— Хочешь совет? — Шарапов поднимается, снова глядя на часы и только потом — на меня. — И даже бесплатный, в качестве бонуса за то, что ты всегда платишь вовремя, а я не хочу потерять одного из своих самых стабильных и надежных клиентов.

Кивком предлагаю ему продолжать.

— Вычисли его. — Он несколько раз стучит пальцем по бумагам на столе. — А потом продай ему свою долю. Кем бы ни был этот тип — ему «Гринтек» очень нужен, а тебе… Зачем?

— Плюшкинством страдаю, — говорю первое, что приходит на ум. Не люблю раскрывать душу перед людьми, с которыми меня связывают пусть и теплые, но сугубо товарно-денежные отношения.

— Завязывал бы ты с этим. «Интерфорс» крепко и надежно стоит на ногах, вместо того, чтобы сливать финансовый ресурс на войнушку за акции, вложи его в оборот, получи навар и радуйся жизни.

— Спасибо за совет, Сергей. Я приму к сведению.

Он усмехается с видом человека, понимающего, что его только что вежливо послали на хер.

Ничего личного, просто бизнес.

Но этот разговор окончательно портит мое и без того кислое настроение, так что в ресторан я приезжаю раздраконенный почти до максимума. Нахожу взглядом Вику: кто бы сомневался, что она выберет столик на балкончике, ведь оттуда можно делать то, что она так любит — смотреть на этот мир как на говно.

Когда поднимаюсь к ней и молча сажусь напротив, Виктория слегка морщится.

— Что? — У меня нет терпения выносить еще и ее высокомерный взгляд.

— Начинаю всерьез раздумывать о том, не пересесть ли мне за соседний столик, пока ты меня не испепелил.

— А ведь иногда даже в твою голову приходят хорошие мысли. Хочешь еще одну? Просто, блядь, уходи. Не делай дерьмо еще большим дерьмом.

— Ты не представляешь, как мне самой хочется поскорее избавить себя от необходимости смотреть на твою кислую рожу, но это невозможно, потому что я уже сделала заказ. — Вика, следя за тем, чтобы локти не касались столешница, складывает руки перед собой в позе прилежной ученицы. — Здесь подают потрясающие тортеллини с мясом индейки и панчеттой. Я тебе тоже заказала. И белое вино. Ты должен оценить, я старалась, чтобы продукты сочетались между собой, а это знаешь как не просто? Выберешь не то вино или соус, или гарнир — и основное можно сразу выбрасывать.

Пока она рассуждает о тонкостях сочетания вкусов итальянской кухни, я смотрю на нее как баран и в который раз пытаюсь понять, как я мог снова купиться на это. То, что глаза у меня были в тот момент на жопе, это я уже понял.

— Сколько ты хочешь, Вик? — перебиваю ее где-то между рассказами о тонких вкусах тосканских вин и тем, как готовится традиционная итальянская карбонара, в которую ни в коем случае нельзя добавлять сливки. — Просто назови сумму.

Она вздыхает, но в это время официант приносит ее заказ и грехопадение приходится отложить. Я от предложенного меню отказываюсь, хотя пока ехал сюда у меня порядком сосало под ложечкой. Но рядом с Лисицыной мой «голод» может утолить разве что порция ржавых гвоздей.

— Сразу к делу — узнаю Лекса-с-Секундомером, — язвит Вика. Что, впрочем, не мешает ей с аппетитом разглядывать содержимое своей тарелки.

— Просто хочу поскорее от тебя избавиться.

— Ты грубишь? — Она хмурится, изображая обиженку. — Вдруг я обижусь и сделаю какую-нибудь глупость?

— Вдруг мне плевать?

— Настолько плевать, что ты согласился со мной встретиться, прискакал без опозданий и сразу стал предлагать деньги. Даже без ограничений на количество ноликов. — Она продолжает паясничать и прищелкивает языком. — Всегда знала, что именно так и ведут себя люди, которым нечего терять.

— Вик, у меня был тяжелый день. Ты очень облегчишь мне задачу, если сделаешь, как я прошу. А потом я уйду и оставлю тебя наслаждаться ужином в компании себя любимой.

На мгновение мне кажется, что она морщится будто от боли, когда вертит на языке те самые заветные слова, которые должны открыть ей дорогу в безбедное существование. Я догадываюсь, что она попросит не на носовые платки, но Вика так мнется, будто собирается затребовать миллион в иностранной валюте.

— Я хочу пять тысяч евро, — наконец, говорит она.

От удивления, кажется, даже икаю.

— Пятьдесят, ты хотела сказать?

— Нет, Яновский, я сказала ровно то, что собиралась, — огрызается Вика, снова как будто становясь похожей на ту «пражскую» девушку, которая яростно требовала отдельную кровать и согласилась жить со мной в одном номере только потому, что я не оставил ей выбора.