— Одно плохо, — я со вздохом смотрю на до сих пор висящее в телефоне напоминание о том, что скоро истекает аренда квартиры. А даже эта крохотная каморка практически без удобств стоит гораздо больше, чем я смогу заработать за несколько дней, даже если не буду спать вообще.
Пока я гипнотизирую взглядом сообщение, как будто от этого оно чудесным образом исчезнет вместе с проблемой, всплывает еще одно, системное — телефон предупреждает, что у меня закончилась память и это может привести к сбоям в работе. У меня такое уже когда-то было — после поездки на Мальдивы, где я бездумно фотографировала и снимала буквально все, что попадалось на глаза. За пару дней моя галерея забилась настолько, что начала трещать по швам. Но сейчас-то что? У меня совершенно новый телефон, и на Мальдивы в последнее время я могу «поехать» разве что во сне. Но когда проверяю галерею, кое-что там все-таки есть.
Видео.
Огромное, длиной почти в шесть часов.
Мне даже смотреть его не нужно, чтобы понять, что это за видео, хотя на «обложке» в галерее там просто черный квадрат.
Вспоминаю, как в то утро пищал телефон, потому что успел за ночь разрядиться почти в ноль. Ну еще бы, если он записывал всю ночь и несколько часов до этого. Я ставила его на запись вообще только из принципа, чтоб в случае чего — напомнить Лексу о его обещании. А потом все пошло совсем по другому сценария и утром я просто забыла об этом.
Идиотское видео!
Как и все, что я допустила потом и на следующий день.
Нужно поскорее от него избавиться, как и от всего, что напоминает о сволочи Янковском.
— Кроме тебя, конечно, моя сладкая булочка, — сюсюкаю с уже давно посапывающим Орео, потому что это хоть как-то помогает сбросить градус внутреннего напряжения.
Уже заношу палец над кнопкой удаления, но в последний момент…
— Нет, — рассуждаю вслух той ужасной мысли, которая только что посетила мою голову. Ужасной и… интересной одновременно. — Нет, Вика, ты не станешь этого делать. Немедленно забудь. Не все, что посещает твою светлую голову — хорошая идея. Некоторые вещи появляются там просто так, как случайные попутчики.
Несколько минут я отчаянно балансирую между «правильным» поступком — удалить видео, и продуманным решением его оставить.
И в конце концов, проигрываю второму.
Набираю номер Лекса, потому что если еще немного «поторможу», потом уже точно не смогу совершить задуманное. А у меня на руках двое «детей», которых нужно кормить, поить и обеспечивать им уход. И вообще — я же не у слепого бездомного собираюсь что-то красть?
Скрепя сердце, все-таки открываю видео. Сразу ставлю на паузу, отматываю где-то до середины, где хорошо видно нас с Лексом уже в полуголом виде. Сердце моментально сжимается до острой боли и на несколько минут даже попытки дышать превращаются в настоящее испытание на прочность. Приходится снова и снова напоминать себе, что я была искренней с ним. Можно сказать — я вообще впервые в жизни открылась перед живым человеком!
Ну что ж, Лекс, надеюсь, у тебя было достаточно времени насладиться своей сладкой местью, потому что я собираюсь испортить тебе аппетит.
Делаю скриншот с видео, немного подкручиваю резкость в редакторе, что наши лица на фото стали более четкими и отправляю ему СМС-кой. Никакой приписки не делаю, потому что это будут просто дешевые угрозы и выкрутасы. Одного скриншота абсолютно достаточно, чтобы Лекс сложил два и два. А потом — его ход.
Он звонит мне почти сразу, до того, как я успею сгрызть свой давно нуждающийся в коррекции маникюр. Я смотрю на экран телефона и снова почти поддаюсь импульсу не начинать всю эту грязь, потому что отмыться от нее будет еще сложнее, чем от своего предательства. Но потом в памяти воскресает идеальная вылизанная страница Эстетки, ее бесконечные фото и сторис о том, как красиво она сегодня завтракала, обедала и ужинала — и внутри начинает клокотать злость.
Он купил то красивое кольцо ей. И если бы я не развесила уши как последняя дура, то эта мысль сразу бы пришла мне в голову. Потому что так только в сказках бывает, что после ночи «страсти и любви», влюбленный мужик бежит за обручальным кольцом. Тем более так не поступил бы циник Лекс, которым я видела его буквально каждую нашу встречу с момента «возвращения».
— Ты почти побил рекорд, — говорю первой, и нахально прищелкиваю языком, воображая перед глазами секундомер. Не все же ему корчить из себя человека, способного каждую жизненную ситуацию уложить в шестьдесят секунд. — Я засекла время, но ту превысил лимит на три секунды.
— Это, блядь, что? — в хорошо знакомой мне манере бессердечного мудака, спрашивает он.
— Хм-м-м… дай подумать… Ну, с точки зрения технических характеристик — кадр из фильма, но в народе это, кажется, называется «хоумвидео».
Он замолкает. Так надолго, что приходиться проверить телефон, чтобы убедиться, что мы все еще на связи. Потом, судя по легким шумам в динамике, до меня доходит, что Лекс, видимо, еще раз смотрит мое сообщение.
— Убедился, что это не похожая картиночка из интернета? — не могу не поддернуть. Я так отравлена злостью и разочарованием, что каждая капля возвращенного ему яды приносит пусть и небольшое, но облегчение.
— Спрашиваю еще раз — что это? Не ответишь — пойдешь на хуй, и я тебе клянусь, что дозвониться до меня тебе не помогут даже мобильные линии Господа Бога.
— Ты всегда так смешно нервничаешь, когда тебе насыпают соли на хвост. Но ладно, так и быть, а то вдруг еще лопнешь от злости, и тогда твоей драгоценной любимой придется постить фото траурных пирожков с капустой, а не идеальных круассанов с фисташковым кремом. Господи, как вообще нормальный человек может поглощать такое количество глютена?
— Вик, я слышал, что у части людей, переживших стихийное бедствие или катастрофу, последствия психотравмы могут проявляться не сразу. Сходи к врачу, потому что с твоей головой точно не все в порядке.
— С моей головой все в порядке, Яновский. А вот с желудком- не очень. Поэтому сегодня ты ведешь меня в ресторан. В «Osteria Toscana». На девятнадцать ноль-ноль меня вполне устроит.
— А не пошла бы ты…
— Или я скину весь этот длинный, очень длинный «фотомонтаж» твоей невесте, — успеваю перебить его до того, как Лекс меня пошлет. После всего, что он уже и так сделал, я больше не смогу с ним разговаривать, если он еще раз меня пошлет. Я просто перестану себя уважать, если сяду с ним за один стол и позволю оплатить счет. Но тогда на моем плане тоже можно будет ставить жирный крест, а лавочка на вокзале из сомнительной неприятной перспективы превратится в постоянное и реальное место жительства.
Лекс ожидаемо замолкает.
Я не тороплю, даю ему возможность самому нарисовать масштабы вырисовывающегося скандала в датском королевстве. Никакие мои угрозы не будут такими красочными, как работа его собственного воображения.
— Я так понимаю, ты решила упасть на самое дно, Виктория? — подает голос Лекс.
В одной этой фразе презрения больше, чем за все последние месяцы вместе взятые. Если бы я могла контролировать свой слух, то в такие моменты становилась выборочно глухой, чтобы все это происходило даже как будто не со мной.
— Ну куда уж нам, жителям Бездны, до вас — ангелоподобных, никогда не ошибающихся, кристальное чистых существ. Хотя, погоди, кажется, хорошие мужчины не трахают своих бывших в пяти минутах от связывания себе брачными узами. Но знаешь что, Яновский? Мне твои оскорбления решительно надоели. Если кроме очередной попытки меня унизить тебе нечего сказать, то на этом наш разговор лучше закончить.
— Хорошо, Вика, — отвращение в его голосе сменяется раздражительностью. — Только будь добра, сжался над этим униженным мудаком и перенеси встречу на девятнадцать тридцать, потому что в это время я никак не смогу к тебе приехать. Буду с невестой на консультации у организатора свадьбы — могу не успеть.
И снова издевка, но она кажется самоуничижительной только на первый взгляд. В действительности это еще одна порция помоев мне за шиворот, которую мне тоже приходится проглотить.
