— Ты всегда была такой высокомерной, — прищелкивает языком Нина. Маска благостности постепенно сползает с ее лица, обнажая истинное нутро — кислое и завистливое. — Как будто не жила так же впроголодь как остальные и стояла по два час в очереди в секонд-хэнд, чтобы урвать ношеные «Levi’s». Смотрела на нас как на свою свиту, принцесса недоделанная, а жила на три копейки бабкиной пенсии. Ну и на еще кое-какие деньги, да?

— Какие деньги? — не понимаю я, но в это время замечаю в толпе знакомую модно стриженную макушку. Лекс. Ну слава богу. — Мне абсолютно не интересно, что ты чушь ты несешь. И раз уж мне категорически не повезло терпеть твое присутствие здесь, то искренне предупреждаю — не смей больше ко мне лезть. Даже не дыши в мою сторону, ясно?

— А то что?! — издевательски кричит мне вслед Нина, но я просто делаю вид, что оглохла для всего, кто выйдет из ее черного рта.

Нина оказалась права, когда говорила, что раньше, чем через час ничего не начнется. Когда я подхожу к Лексу и открываю рот, чтобы прочесть ему мораль о том, как невежливо оставлять девушку одну, когда в отеле живет целый кровожадный Минотавр, он как нарочно поворачивается ко мне спиной и переключает внимание на какого-то мужчину. Становлюсь неподалеку — мы, в конце концов, представители одной компании! — и вслушиваюсь в их разговор. Говорят они на польском, но даже моих минимальных знаний достаточно, чтобы уловить суть. Они говорят о работе, обсуждают запуск новых мощностей генерации «Интерфорса» — основного предприятия Лекса, частью которого станет «Гринтек». Ну точнее, то немногое, что от него останется. Собеседник Лекса делает пару вежливых реверансов, нахваливая его умение вести дела и мастерски расталкивать локтями конкурентов, а потом как бы между прочим забрасывает удочку на тему сотрудничества. Тут уже начинается специальная терминология, но даже в общих чертах понятно, что поляк представляет фабрику, которая производит какие-то специальные проводящие кабеля. Лекс вежливо выслушивает его саморекламу, а потом говорит, что у них будет целых три дня, чтобы обсудить вопрос подробнее. Мужчина вручает ему визитку, а потом протягивает еще одну мне, и быстро исчезает с горизонта.

— Очень умно, — позволяю себе ремарку. — Если бы я хотела вежливо отказать без отказа — то тоже предложила бы поговорить позже.

— Да что ты говоришь, — иронизирует Лекс, вышагивая к стойке с одноразовыми бутылочками минеральной воды. Открывает, делает несколько глотков и снова удостаивает меня меня вниманием. — И как же я раньше работал без твоей похвалы.

— Я имела ввиду…. — Запинаюсь, когда понимаю, что чем больше я буду оправдываться — тем глупее буду выглядеть. — Есть что-то, что мне нужно знать?

— Знать о чем?

— О моей миссии здесь.

Лекс снова на меня смотрит, но на этот раз примерно как на дурочку с интеллектом амебы.

— Миссии? — переспрашивает с неприкрытой издевкой. — Ну я даже не знаю. Можешь записаться спикером и спеть «Аллилуйя» для этих думающих только о наживе безбожников. Уверен, многие из них обратятся в твою веру только ради возможности лобызать твои следы.

— А ты сегодня в ударе, я погляжу, — огрызаюсь в ответ.

— Прости, но когда директор экономического отдела спрашивает меня о своей «миссии» на бизнес-форуме энергетиков, мой мозг способен родить только ядовитые шутки. Хотя, знаешь, насчет ног я даже почти всерьез. Здесь тебя только слепой глазами не раздел.

— Оставьте при себе свои воспаленные фантазии, Алексей Эдуардович, или я начну думать, что счастливица, имеющая доступ к вашему царскому телу, не в состоянии справиться с вашим спермотоксикозом.

Хорошо, если он хочет, чтобы я была сама по себе — значит, разберусь и без его дофига важных советов. В конце концов, у меня есть программка, в которой записаны все участники, бесплатный вай-фай и целый три дня, чтобы сделать хоть что-то. Интересно, а те супер-проводящие провода, которые предлагал поляк, можно как-то внедрить в «Гринтек»?

Пользуясь тем, что мероприятие начинается затяжной речью организатора, через телефон захожу в свое «облако», куда сохранила документы с компьютера моей змеищи-секретарши. Я, может, не понимаю больше половины и содержания, но хорошо запомнила уроки Хасского. Он раза три заставлял меня перечитывать последний и самый полный отчет экономического отдела. Тыкал пальцами в пункты и говорил, что за что отвечает и какие меры нужно было предпринять, чтобы не доводить ситуацию до критической точки. Я точно помню, что там был пункт про износ оборудования, и что-то про плохую проводимость кабелей. Найти его не сложно — он уже на второй странице. В длинном абзаце указана какая-то проводимость, которой недостаточно для того объема генерации, который вырабатывают новые панели, и что несвоевременная замена проводников просто не позволила экспортировать такое количество энергии. Я перечитываю еще несколько раз, перевариваю. То есть, если переложить на человеческий язык, «Гринтек» потратил большие деньги (кстати, взятые в кредит под конский процент — уж в этом-то я разбираюсь!), заменил часть солнечных батарей на более продвинутые, но из-за неправильного распределения бюджета, денег на обновление кабелей уже не осталось. И поэтому, вся полученная энергия просто уходила в пустоту, вместо того чтобы трансформироваться на продажу и приносить доход, из которого нужно было погасить кредитную задолженность.

Да блин, кто же так ведет дела?!

Я морщусь, вспоминая напыщенную рожу Марата, с которой он буквально на каждом собрании акционеров рассказывал, как грамотно «Гринтек» использует деньги, и что дела идут в гору, даже опережая годовой план, а все они за терпение и доверие будут вознаграждены щедрыми дивидендами.

Да, блин, «дивиденды» упали такие, что чуть не прибило. До сих пор не могу отойти от «восторга».

Блин, а ведь есть и другие акционеры? Не те богатенькие Буратино, которые просто выкупают по три-пять процентов акций любых перспективных компаний в надежде, что какая-то из них превратиться в курицу, несущую золотые яйца. А простые люди, которые держат акции как неприкосновенный запас, потому что свято верят — однажды, их вклады принесут проценты. Во что превратятся их акции, когда «Гринтек» обанкротится?

Ответ такой противный, что я поскорее запиваю его минералкой, хотя это почти не помогает избавиться от гадкого вкуса собственной вины. Если бы Лекс стоял во главе «Гринтек» — ничего этого не случилось бы. И если разобраться, то в том, что эти люди потеряют свои, скорее всего, единственные надежды на перспективы в будущем или сытую старость, или первоначальный взнос на дело всей жизни, покупку квартиры, оплату учебы, красивую свадьбу, в конце концов, виновата и я тоже.

Я достаю из сумочки пачку бумажных салфеток и осторожно промокаю глаза, чувствуя на веках неприятную влагу слез. Вот еще, вздумала тут самобичеванием заниматься! А-ну соберись и возьми себя в руки, Виктория! Вспомни, что говорят все без исключения гуру на первом же занятии: «Вы не виноваты в том, что пытались жить, но будете виноваты в том, если не запомните урок и повторите ошибку».

Вот насчет «повтора» я теперь железобетонно уверена, что никогда и ни за что. Больше никаких Егоров и Маратов в моей жизни не будет. А Лекс, когда мы станем парой, получит верную как собака жену. Даже если он вдруг станет импотентом или… что-то похуже.

Сидящая рядом девица в белоснежном шелковом платье с удивлением за мной наблюдает. А когда я в ответ начинаю пялиться на нее, даже не думает отворачиваться.

— Всегда плачу, когда слушаю про энергию солнца, — говорю с очевидной издевкой, надеясь, что хотя бы это заставит ее отвернуться.

Получается настолько хорошо, что она вообще спешно пересаживается и я, выдохнув с облегчением, нагло водружаю на освободившееся место свою сумку.