Но когда выхожу из клуба — первым делом набираю водителя. Из больницы он отвозил Викторию домой. Максим отвечает мгновенное, как и любой исполнительный работник.

— Ты помнишь, куда отвозил Викторию?

— Да, Алексей Эдуардович. На Вокзальную, двадцать, корпус три.

Блядь.

Есть две вещи, которые я знаю о Вике. Вещь первая — она всегда была себе на уме, даже когда мы были вместе и я думал, что отхватил настоящее сокровище в женском обличии.

А вторая — она никогда не стала бы по доброй воле жить в жопе мира.

Прага — это очень и очень ответственно!

Я стою перед гардеробом, разглядывая весь свой не маленький арсенал одежды, прикидывая, что нужно взять с собой. Что вообще берут на такие мероприятия? Коктейльные платья или строгие костюмы? Или это что-то вроде «тусовки для своих», на которую можно прийти в кедах и свободном костюме? Ну, многие миллионеры, судя по фото в социальных сетях, именно так и ходят. А я чем я не Цукерберг?

Достаю сразу несколько шелковых платьев, прикладываю их к себе и долго рассматриваю свое отражение. Хорошо и в красном с открытыми плечами, и в светло-голубом, с верхом-утяжкой, который выгодно подчеркивает природную форму моей груди. Но для формального мероприятия, все же, ни одно не подходит. Да и что это будет за соблазнение строптивого, если в каждом наряде на мне словно висит огромная неоновая табличка с надписью: «Съешь меня!» То, что Лекс меня хочет, я и так знаю. Но, к сожалению, мужское желание затащить женщину в койку не имеет никакого отношения к серьезности других его намерений. А наше с ним прошлое и один мой нехороший поступок сильно усложняют именно эту часть моего плана.

— Ну ладно, — кривляюсь своему кислому отражению, — несколько нехороших поступков.

С тяжелым вздохом и скрепя сердце прячу платья обратно в шкаф. Подумав, останавливаю выбор на темно-сером узком платье самого что ни на есть пуританского силуэта, но приспущенные плечи делают его не таким скучным и если обыграть это соответствующими аксессуарами, то я буду выглядеть как какая-нибудь герцогиня, и пусть Лекс только попробует протянуть ко мне свои грязные лапы.

— Разве что в одной из этих лап будет маленькая коробочка с кольцом, — продолжаю разговаривать сама с собой, и воображая эту сцену, пару раз протягиваю вперед руку с растопыренными пальцами, воображая, как на одном из них огромный бриллиант. Лучше от «Тиффани».

К платью добавляю пару классических бежевых «лодочек» на среднем каблуке.

Спустя тридцать минут тяжелых мук выбора, у меня собран более-менее пристойный гардероб на все случаи жизни. И я все-таки кладу поверх этой внушительной кучи то светло-голубое платье. В конце этой поездки Лекс должен будет пригласить меня в ресторан, чтобы сделать предложение, а я не хочу в этот момент быть в сером платье монашенки, даже если на нем красуется бирка известного английского бренда.

Остается только одна проблема — Эстетка.

Как бы там ни было, если Лекс встречается с ней больше года, всюду возит и всем показывает — значит, это точно не проходной вариант «просто убить время». Я знала всех постоянных любовниц Марата, но ни одна из них не задерживалась с ним надолго — они сразу ему надоедали, в отличии от Кристины, которая каким-то образом умудрялась быть везде и всегда, и мастерски обустраивала проводы его очередному мимолетному увлечению. Можно даже сказать, что в наших отношениях именно Кристина несла на себе тяжкое беря ревнивой жены. Но даже ее Марат не рисковал выставлять в люди как свое достижение. И те несколько раз, когда в новостях мелькали сплетни на тему их отношений, это всегда было по вине Кристины. Ну, точнее, именно с ее подачи — она, почему-то, была уверена, что скандал заставит меня громко хлопнуть дверью.

Я тоже могу сделать несколько провокационных фото с Лексом и устроить так, что на следующий день ни появятся на каждом заборе, но я же не Кристина, чтобы действовать так в лоб.

Мой настроенный на козни мыслительный процесс перебивает телефонный звонок с неизвестного номера. Раньше я вообще никак не реагировала, и всегда спокойно брала трубку — обычно это были или звонки с предложениями сделать рекламу, либо предложения от разных фотографов, которые хотели мои фото для своего портфолио. Удивительно, как быстро ты выпадаешь из этой обоймы, стоит только жизни круто завернуть в другое русло.

Но в последнее время все такие звонки вылезали мне боком — то из банка, то из какой-то конторы, которая вежливо интересуется, почему я вдруг перестала пользоваться их услугами. А сейчас, когда на часах начало восьмого вечера, это может быть вообще кто угодно.

— Слушаю, — говорю вместо «алло» и суеверно скрещиваю пальцы.

— Виктория Николаевна? — на том конце связи деловой женский голос. — Виктория Николаевна Лисицына?

— Да, это я.

Если бы стрелка на часах не убежала так далеко, я бы даже поспорила, что меня опять беспокоит банк по поводу очередных отмененных платежей. Хотя, клянусь, я уже почистила все свои возможные и невозможные подписки! Как, оказывается, много денег утекает на разные мелочи (ну, и не очень мелочи), которые просто списываются со счета раз в месяц, и их как будто нет, но как только на эти счета перестают поступать средства — за голову хватаешь, сколько и на что уходит.

— Меня зовут Татьяна Александровна, я хозяйка фабрики «Флопп».

— Ну слава Богу! — вырывается из моего рта и я устремляю глаза к нему. — Наконец-то хоть какая-то реакция, а то я уже начала думать, что вы там все вымерли!

— Виктория Николаевна, мне рассказала о вашей проблеме, — все тем же степенным голосом продолжает она. — Точнее, мы переслушали все ваши сообщения, начали разбираться и, боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

— Подождите! Стоп! — Моя радость была слишком короткой, поэтому приземление на грешную землю буквально стоит мне острого укола боли в затылок. — Что значит «не сможете помочь»? Это ваша прямая обязанность заниматься решением таких вопросов! Я заплатила и…

— Дело в том, что никакой Дианы в штате наших менеджеров нет, — перебивает моя собеседница. — И никогда не было.

Я смотрю на сложенную на кровати гору одежды, которую приготовила в поездку и она вдруг начинает расплываться перед глазам, превращаясь в одно сплошное грязное пятно. Ноги подгибаются и я только чудом успеваю схватиться за край стоящего посреди комнаты стола и просто сажусь на пол.

— Это шутка, да?

— Уверяю вас, я не привыкла шутить такими вещами, когда меня обвиняют в том, что моя фабрика, получив большую сумму денег, уклоняется от выполнения обязательств по договору.

— Ей лет двадцать, она с меня ростом… То есть, примерно метр шестьдесят, худая, темное каре, гладкие волосы и она носит очки, и…

— Виктория Николаевна, послушайте. — Моя собеседница тяжело вздыхает, как будто все, что она сказала до этого было просто прелюдией к «основному блюду», гораздо более мерзкому на вкус. — Так уж сложилось — не знаю почему, но в этом точно нет злого умысла — что на нашем производстве нет сотрудников младше сорока. Не то, чтобы это какое-то обязательно условие — просто так получилось. Мы маленькая фабрика, у нас весьма скромные швейные возможности и ничего претенциозного мы точно не отшиваем. Кроме того, производство только набирает обороты, что связано с некоторыми накладками, поэтому сейчас мы сотрудничаем с ограниченным кругом постоянных клиентов, чьи запросы весьма традиционны — работа для медицинских сотрудников, униформа, передники для кофеен. Сами понимаете, что…

— Но Диана…! — в отчаянии вырывается у меня, но мозг тормозит фразу на подлете.

Просто какая-то часть меня все еще пытается найти во всем этом какую-то лазейку.

— Никакой Дианы среди сотрудников нашей фабрики нет, Виктория. Я не знаю, сколько еще раз вам это повторить, но если вдруг у вас есть какие-то сомнения на этот счет — вы всегда можете приехать и лично в этом убедиться.