— Именно до понедельника?

— Да.

— Ты не пиздишь сейчас? Ничего не напутал?

— Матерью клянусь, Алексей Эдуардович!

— А она жива еще? — переспрашиваю на автомате. И когда засранец выпучивает глаза, быстро возвращаю разговор к важной теме: — То есть Марат так и сказал, что именно до понедельника? Не уточнил, почему? Должен быть какой-то аргумент.

— Он сказал, что до понедельника мы с вами точно ничего не подпишем. Но ведь вы сами…

— Стоп. Помолчи.

Я отложил подписание сделки — это правда. Но во-первых, об этом знал только Тихий, а во-вторых — даже ему. Яне обозначал никаких конкретных сроков. Даже если бы по какой-то немыслимой причине эту инфу Марату слил Тихий, то почему он сделал это именно сейчас и откуда вообще взялось это странное ограничение — не число, не конкретная дата, а просто «понедельник».

Я прокручиваю это снова и снова, пока в какой-то момент в голове не щелкает.

Мы с Викой договорились подписать договор в воскресенье. Точнее, этот крайний срок озвучила именно она. Получается…

Я крепко, до хруста костяшек, сжимаю кулаки, надеясь отогнать от себя едкую противную мысль, но она настолько стремительно крепнет, что пытаться не замечать ее сейчас — все равно, что не видеть прущий на тебя на всем ходу бензовоз.

Вика единственная, кто знала, что до понедельника я точно ничего не стану подписывать сделку. Фактически, именно она уговорила меня подождать с этим. Сама обозначила сроки, и выбрала именно воскресенье, хотя мой договор (пусть и липовый) требовал минимальной доработки и я мог бы прислать его на подпись уже на следующий день.

Вспоминаю, как она запнулась тогда в ресторане, когда я предложил именно так и поступить. Черт, да я собственными глазами видел, что она не может придумать адекватную вменяемую причину, почему нужно еще столько ждать! Но она так взбесила меня своими откровениями, что я был готов согласиться на что угодно, лишь бы поскорее свалить и не поддаться соблазну послать ее на хуй — на этот раз окончательно.

— Алексей Эдуардович, я клянусь, что ничего больше не знаю! — трусливый писк Егорова отрывает меня от мрачных мыслей.

— Ага, — отмахиваюсь от него, как от назойливого насекомого.

Егоров пользуется шансом и сбегает на полусогнутых, а я разглядываю официантку, которая как раз ставит передо мной чашку с кофе. Отпиваю, но почти не чувствую вкуса, потому что на меня снова пропитала горечь прошлого.

Вика, Вика.

Если бы прямо сейчас раздавали педали лучшим притворщицам — я бы не пожалел на такую денег. Огромную, блядь, размером со сковородку, отлитую в золотое и надписью: «Выдающаяся тварь!». Хотя, уверен, Вика приняла бы ее с радостью — еще бы, столько бабла одним куском.

Но во всей этой истории остается открытым вопрос, как Марат узнал про Егорова и нашу договоренность с «PowerPulse». И на этот раз я абсолютно уверен, что Вика никак не могла разнюхать эту информацию хотя бы потому, что об этом знал ограниченный круг людей, в который точно не входит моя болтливая секретарша или уборщица тетя Глаша. Значит, крыса в моем окружении все-таки есть — сначала этот паразит слили Марату корпоративную инфу, а потом Марат привлек Вику, чтобы выиграть время и успеть перекупить Егорова. Интересно, откуда у него бабло? Сумма, конечно, скромная, но по имеющейся у меня информации он находится в такой финансовой жопе, что собрать даже столько для него было бы проблематично. Тем более, за такой короткий срок.

Но, как бы я не старался переключиться на насущные мысли, Вика снова торчит в башке. Блядь, а ведь я был уверен, что держу ситуацию на контроле, что на этот раз она никак не сможет меня поиметь.

Но в одном Марат точно просчитался — не учел, что в мире полным полно таких же жадных тварей, как и он сам. И Егоров, пытаясь выторговать больший процент, все нам разболтает. За такой «подарочек» надо было хоть этот дерьмовый кофе ему в рожу выплеснуть.

Ну ладно.

Раз эта сладкая парочка снова спелась против меня, то придется играть по-жесткому.

Я набираю Тихого, и когда тот берет трубку, говорю всего три слова:

— Мы покупаем «PowerPulse».

— Очнулся, блядь? — ворчит Тихий, но по интонациям в голосе слышу, что он все равно доволен. — Когда?

Бросаю взгляд на часы, мрачно усмехаюсь.

— Сегодня.

— Узнаю старого Лекса, а то ты так булки расслабил, что я аж испугался.

— Ой, да иди ты на хуй.

Ну ладно, Викуля, посмотрим, как ты выкрутишься из этого дерьма.

— Эй, осторожнее там!

Я смотрю, как грузчики таскают коробки, куда я сложила посуду и весь декор, который привозила из разных уголков мира и заказывала у мастеров ручной работы. Еще не хватало, чтобы все это превратилось в груду осколков только потому, что мне пришлось экономить и нанимать обычную бригаду, а не специальный сервис перевозки.

Боже, почему в этом мире все так… дорого стоит?!

— Это очень хрупкое стекло! — Вылетаю наперерез здоровяку в не очень свежем зеленом комбинезоне, когда он уже почти забрасывает коробку внутрь грузовика. Еще секунда — и он просто швырнул бы ее туда, как мяч. Да меня бы после такого просто инфаркт разбил бы! — Если я найду хоть малюсенькую трещинку или царапину, я вашу контору по щепкам разнесу!

— Так может того, — эта помятая рожа протягивает коробку мне, — сами погрузите, а мы с мужиками на перекур?

Я уже открываю рот, чтобы высказать все, что я думаю об их «сервисе», но вовремя осекаюсь, потому что к нам идет расфуфыренная мадам — моя соседка снизу, хозяйка какой-то эксклюзивной модели авто, ради которого выкупила сразу три места на парковке, чтобы рядом с ее драгоценной тачкой не было даже пыли. Я мысленно прошу ее просто пройти мимо, как она делала каждый раз до этого, но сегодня определенно не мой день, потому что мадам замедляет шаг и разглядывает грузчиков с видом крайней брезгливости.

— Виктория, добрый вечер. — Она провожает взглядом двоих, которые несут мои чемоданы. Уверена, точно так же обращает внимание на их засаленные рукавицы. — Вы нас покидаете?

— Перебираюсь загород, — говорю первое, что приходит в голову.

— Насовсем, я так понимаю?

— Ага. — Я пытаюсь выдавить из себя беззаботную улыбку, но за последние дни столько всего случилось, что я исчерпала весь годовой лимит. Поэтому просто держу лицо. — Иногда нужно сменить обстановку, чтобы…

— Вика, блядь, что тут происходит?! — слышу противный, но знакомый голос Марата, почти одновременно с раздражающим визгом тормозов.

Мадам кривится так, будто попала под грязевой душ, и торопливо заходит в подъезд, откуда слышу ее недовольное возмущение «сумасшедшими соседями». Главное теперь найти в себе силы не нацарапать прощальное «Чао!» на ее драгоценной тачке.

Я делаю глубокий вдох, разворачиваюсь на каблуках и наблюдаю картину, как Марат, прыгая вокруг блондинистой женщины неопределенного возраста, одновременно пытается дать отмашку грузчикам прекратить. Ее лицо кажется мне знакомым, хотя я уверена, что раньше мы никак не пересекались.

— Что ты творишь?! — Марат напирает на меня, изображая таран, но я крепко стою на своих двух. — Я разрешил тебе выехать, а не воровать мою собственность!

Чего?!

Нет, у меня никогда не было иллюзий на его счет, и за последние дни узнала много нового о степени гниения его жалкой душонки, но моему без пяти минут бывшему мужу снова удается меня удивить.

— Твоя собственность? — говорю сипло, потому что даже горло деревенеет от возмущения. — Ты совсем умом тронулся?

Марат выхватывает из рук грузчика коробку, потом подскакивает к машине и начинает сгружать оттуда остальное. Я настолько в шоке, что даже пошевелиться не могу, и просто смотрю, как он выдыхается буквально за минуту, не достав и трети уже сложенного.

— Так чего делать-то, барышня? — высовывается бородатый мужик преклонный лет, который у них тут за старшего.