И как только я выхожу на крыльцо, надеясь вдохнуть полной грудью и расслабиться, оказывается, что на этом у Вселенной сюрпризы для меня еще не закончились.

У входа, на фоне пафосного белого кабриолета, с цветами и игрушечным зайцем, стоит Егор. И вид у него при этом такой, будто он собирается засадить меня в свою машину даже если для этого придется заарканить как дикую козу.

Но, к счастью для него, я настолько зла на Лекса, что мой мозг перестает думать рационально и врубает режим «обиженной стервы», в котором я обычно совершаю всякую дичь, как это было когда я демонстративно разбила всю посуду, которую Марат собирался продать вместе с моей квартирой. Был ли это разумный взвешенный поступок? Нет. Сожалела ли я о нем? Пф-ф-ф-ф!

— Извини, что… — начинает было Егор, как только я спускаюсь к нему, но закончить ему не дает моя ладонь, которую я киношно кладу ему на щеку и притягиваю к себе как будто собираюсь поцеловать.

Конечно, блин, я не собираюсь этого делать, но на крыльце дежурит пара залетных сотрудников и я — можете назвать это самообманом или предчувствием — точно знаю, что как раз сейчас Лекс на меня оглянулся.

— Виктория… — бормочет Егор, явно сбитый с толку такой резкой сменой моего отношения.

Да плевать вообще.

В свое время он для каких только манипуляций меня не использовал — имею полное моральное право на сатисфакцию путем аналогичных манипуляций.

Блин, и почему меня так задевает этот придурок Яновский? Ну не посмотрел, подумаешь? Главное, чтобы выполнил свои обязательства по договору, а будет он оглядываться на мою пятую точку, которая упорхнула к другому — какая, блин, разница?

Но все равно цепляет. Дергает тот единственный больной нерв, который продолжает реагировать на этого мужика несмотря на все мои аутотренинги по отсечению эмоциональных привязок.

— А-ну быстро убрал граблю, — шиплю в лицо Егору, когда чувствую его ладонь на своей талии. Сохранять при этом счастливый вид вообще нифига не просто.

— Вика, я же просто…

Отодвигаюсь ровно в тот момент, когда он, вместо того, чтобы убрать руку, как ему сказано, пытается подтянуть меня ею еще ближе.

— Есть хочу, — шиплю сквозь зубы, потому что неприятная близость этого типа начинает затмевать все прочие «плюсы» моего маленького представления.

— Конечно, я как раз собирался пригласить тебя на ужин.

Я позволяю усадить себя в машину, кладу на колени букет и зайца, в очередной раз чувствуя себя экспозицией на чьем-то надгробии, и огромным усилием воли улыбаюсь Егору во все тридцать два, как будто весь день только этого и ждала. Не оглянуться при этом на крыльцо вдесятеро сложнее, потому что так и подмывает посмотреть, там ли Лекс и какая рожа у него в эту минуту.

Буквально до болезненных спазмов фиксирую шею ровно, в одном положении, как будто от малейшего отклонения от курса зависит моя жизнь.

А потом мысленно посылаю Лекса к черту и делаю пометку в следующий раз, когда ему вздумается опять протянуть ко мне руки, не терять головы и вмазать ему по «бубенчикам» — пусть потом объясняет своей драгоценной Эстетке, почему они уже не «звенят».

Я сжимаю кулаки так сильно, что кажется — кожа на костяшках вот-вот лопнет от экстремального натяжения. Как будто где-то внутри охранная система организма орет благим матом, что человеческое тело не приспособлено для таких экстремальных перегрузок. Но все равно ничего не могу с собой поделать.

Перед глазами, блядь, просто черная пелена, когда понимаю, что тот хер на модной тачке не просто снова вернулся в жизнь Виктории, но и задорно лапает ее как вздумается. Задаривает цветами. Забрасывает плюшевыми игрушками, как будто она пятилетний ребенок.

Что ж, блядь, эта красавица не теряла времени даром. Пока я целую неделю как проклятый заваливал себя работой и делами, лишь бы не поддаться искушению бросить все и приехать в «Гринтек», чтобы взглянуть на нее хотя бы одним глазом, она преспокойно налаживала контакт к еще одним бывшим. По кабриолету, в который Вика впорхнула буквально у меня на глазах, можно сделать два вывода — у этого типа определенно есть деньги, а еще он максимальный придурок, потому что нормальный мужик в здравом уме и крепкой памяти в жизни не стал бы рулить настолько стрёмную тачку. Даже если она стоит хуллиард и на ее капоте красуется значок известного немецкого бренда.

Но у него есть бабло — это очевидно. А когда Викторию интересовало что-то большее? Только, кажется, в моем воображении в те годы, когда я еще думал о ней как о хорошей порядочной девушке.

— Алексей Эдуардович, вам надо взглянуть.

— Да, Игорь, иду.

Причина, по которой я бросил все дела и приехал в «Гринтек» — вовсе не Вика, хотя я мчался на всех парах, надеясь, что по какому-то странному стечению обстоятельств она задержалась позже остальных и мы еще можем столкнуться. Как будто это так просто в огромном многоэтажном здании, где даже мне порой сложно ориентироваться в муравейнике коридоров.

Я приехал, потому что сисадмины отреагировали на мою просьбу сообщать о любых «вторжениях» в систему и попытках копирования документов. И ровно сорок минут назад такая попытка произошла, о чем мне тут же просигнализировали. И хоть приезжать лично не было никакой необходимости, я бульдожьей хваткой вцепился в этот призрачный шанс увидеть Вику. Поэтому и прискакал, как молодой козел.

И увидел, ага.

На свою, мать его, голову.

Меня проводят в кабинет, который максимально похож на берлогу медведя — небольшой, с тусклым освещением, от которого моментально начинают болеть глаза. Но зато обустроено это все по последнему слову техники: все три рабочих места сисадминов похожи на панели управления космическим кораблем из какого-нибудь научного фильма о далеком-далеком будущем. Я завел эту практику еще когда только основал «Гринтек» — вкладывался во все, что поможет двигать эту махину хоть немного быстрее и легче, а заодно обезопасит от взлома наших серверов и проникновения извне. Уже тогда на этом рынке была такая конкурентная грызня, что иногда казалось, будто даже пока я сплю — кто-то все время шарит у меня в кармане. Марат, судя по увиденному, тоже боялся взломов и «вирусных подарков» от конкурентов, потому что кабинет сисадминов явно выглядит более модернизированным чем то, что он получил от меня в «наследство». Не учел только одного — если тебя захотят слить изнутри, то сделают это даже если информацию придется выносить рукописным способом в школьных тетрадях в косую линейку.

— Вот, — Игорь, главная голова Службы безопасности, показывает на строку на экране одного из парней, которой подсвечена красным. — Система среагировала на подозрительную активность.

— Если ничего не путаю, там код включения, — ковыряюсь в своих малочисленных знаниях в этой области.

— Мы обновили алгоритмы два месяца назад, Алексей Эдуардович, — разжевывает Игорь, хотя теперь, заметно набрав в весе, язык не поворачивается называть его просто по имени, как в старые-добрые времена.

Мы начинали работать вместе. Он был седьмым человеком в списке основного штата сотрудников, который я когда-то набросал от руки. Тогда был еще довольно щуплым мужиком, немного дерганым и задроченным после всего, что ему пришлось пережить. Но именно поэтому я так в него вцепился — этот мужик ничего и никогда не пропускал мимо ушей без дополнительной проверки, даже если это отнимало время и задрачивало подчиненных. Снимал жертву с крючка только когда был абсолютно уверен, что все чисто. Когда Марат прибрал к рукам «Гринтек», позвонил мне одним из первых и в лоб спросил, буду ли я считать его говном, если он не уйдет, потому что уже сжился с компанией и не знает, сможет ли где-то начать заново. Я сказал, что мне будет спокойнее, если хотя бы кто-то под руководством моего долбаного братца будет носить на плечах голову, а не сливной бачок, и на том порешили.