— Это все или будут еще какие-то бестолковые новости на сегодня? — изображаю скучающий зевок, прекрасно зная, как Марата бесит, когда его грандиозную личность не воспринимают всерьез.

— На твоем месте, стерва ты паршивая, я бы задумался, почему он выкупил мои десять процентов, но наплевал на твои двадцать! — брызжет слюной Марат.

— Может потому что мы договорились о чем-то у тебя за спиной, м-м-м-м? — умело разыгрываю спектакль о несуществующем заговоре. И глядя на то, как испуганно вытягивается рожа Марата, охотно развиваю придуманную только что историю грандиозного заговора. — Тебе не приходило в голову, что ситуация может выглядеть совсем не так, как может показаться на первый взгляд? И что акции «Гринтек» сейчас стоят так дешево не потому, что скоро не будут стоить совсем ничего, а как раз наоборот? И что все это — просто маленький, но очень удачный спектакль для таких дуралеев как ты, которые радостно продадут свою долю, погнавшись за небольшой наценкой, а через год будут кусать локти, потому что их стоимость взлетит до небес?

Понятия не имею, откуда в моей голове все это берется — видимо, уроки с Хасским и мои бессонные ночи над учебниками и пособиями по бизнесу, записались на «корочку». В любом случае, все, что я говорю кажется таким убедительным, что в это готова поверить даже я. Про Марата можно даже не говорить — он моргает и начинает нервно жевать губы. Ну как тут не воспользоваться ситуацией и не устроить ему на прощанье маленький инфаркт?

— Кста-а-а-а-ати, — нарочно выразительно тяну, чтобы он тут же вытянулся по струнке, — просто напоминаю, на всякий случай, что я имею право на долю всего совместно нажитого в браке. А договор о продаже акций «Гринтек» ты заключил… когда? Вчера? Позавчера?

Марат нервно взвизгивает и позорно убегает с «поля боя».

Буду считать, что его сверкающие пятки — достаточная моральная компенсация за все, что этот урод мне сделал. Даже настроение сразу поднимается. Остается надеяться, что оно останется таким же приподнятым и после визита в офис «Гринтек».

На этот раз охрана не мешает мне пройти через проходную. Останавливают только на секунду, чтобы вручить временный пропуск. Что-то в поведении этих двух горилл, которые в прошлый раз, не моргнув глазом, собирались вышвырнуть меня через порог, как воришку, заставляет насторожиться. Сейчас они ведут себя как будто даже… подчеркнуто вежливо. Неужели совесть проснулась?

— Третий этаж, Виктория Николаевна, — уже возле лифта догоняете один из них и сам нажимает кнопку, — зал для совещаний.

Все это очень странно, но еще страннее, что в том самом зале кроме меня и юриста Степного собрались все топ-менеджеры. И все с такими рожами, будто кого-то, на кого падет жребий, принесут в жертву.

— Я подожду за дверью, — киваю себе за спину. Наверное, у них тут еще не закончился очередной разбор полетов.

— Нет-нет, Виктория Николаевна, вы как раз вовремя! — останавливает меня Степной, и жестом предлагает занять место рядом с ним, пока остальные рассаживаются за большим круглым столом.

Лица у них при этом, мягко говоря, недовольные.

— Вот, — без лишних слов, юрист протягивает мне бумаги, — здесь нужна только ваша подпись.

Я растерянно всматриваюсь в ровные печатные столбики слов, но они как будто оживают и начинают прыгать перед глазами, мешая сосредоточиться на общем смысле. Приходиться пару раз крепко зажмуриться, напомнить себе, что теперь я буду до конца своих дней вчитываться в каждую бумажку, особенно в те пресловутые пункты «мелким почерком» и сноски. И когда в голове немного успокаивается, пробую перечитать еще раз.

— Это шутка? — единственное, что приходит на ум, когда бегло изучаю документ.

Из зала кто-то раздраженно фыркает, в ответ на что Степной выразительно откашливается, и все звуки моментально стихают.

— Алексей Эдуардович передал вам сорок процентов акций, Виктория Николаевна, — терпеливо разжевывает для меня. — С вашими двадцатью вы становитесь полноправной и единственной владелицей «Гринтек». Никакой ошибки здесь нет, уверяю вас.

И хоть все мое сознание кричит, что такими серьезными вещами не стал бы шутить даже разобиженный на меня Лекс, мозг все равно отказывается верить в реальность происходящего. Но сколько бы раз я не перечитывала документы, их содержимое не меняется.

Лекс действительно отдал мне все свои акции — это указано отдельным параграфом.

И еще одним — как нарочно для меня жирным шрифтом — вынесено уточнение, что теперь я, Лисицына Виктория Николаевна, являюсь владелицей объекта зеленой генерации «Гринтек», а также всех связанных с ним активов и счетов.

— Лекс… гм-м-м-м… Алексей Эдуардович никак не объяснил свой экстравагантный поступок? — Перед глазами встает картина прибитого к больничной койке смертельно больного Лекса, и от одной мысли о том, что это может быть причиной его внезапной щедрости, сердце как будто леденеет от ужаса. — С ним же все в порядке?!

— Успокойтесь, Виктория Николаевна, вы что-то сильно побледнели.

— С ним точно все хорошо?! — Я даже не понимаю, когда успела схватить Степного за лацканы пиджака. — Он жив?! Где Лекс?!

Степному приходится приложить усилия, чтобы разжать мои пальцы, усадить меня за стол и заставить выпить целый стакан воды. Все это время собравшиеся в кабинете важные менеджеры «Гринтек» не издают ни звука, и только один из них приподнимается со своего места, предлагая мне пару таблеток валерьянки.

— Виктория, пожалуйста, возьмите себя в руки. — Юрист Лекса очень строго смотрит на меня сверху вниз. — Ничего не произошло, Алексей Эдуардович в полном порядке. По крайней мере так было сегодня утром, когда он передал мне эти документы. С двумя его личными пожеланиями. Первое, — тут он на время отвлекается от меня и обводит взглядом зал, — господин Яновский на правах бывшего собственника просил всех собравшихся помогать новой владелице «Гринтек» и, несмотря на опыт, все-таки иногда прислушиваться к сумасбродным идеям Виктории Николаевны.

Тут он откашливается и уже тише добавляет, что дословно процитировал Лекса, как ему и было велено.

— И второе, — Степной снова утыкается в меня взглядом, — лично вам, Виктория Николаевна, Алексей Эдуардович просил передать свои извинения и огромную поддержку, и благодарность за те контракты, благодаря которым «Гринтек» смог удержаться на плаву и даже вернул свой потенциал к развитию. Теперь только от вас зависит, что с ним будет дальше. Со своей стороны, в качестве моральной компенсации, Алексей Эдуардович внес на счета «Гринтек» некоторую сумму. Этого должно быть достаточно на первое время, но, если вдруг вам потребуется помощь — вы всегда можете на нее рассчитывать. В том числе — и на мои скромные юридические познания.

Он еле заметно откланивается, как будто мы с ним заново знакомимся, а потом, спохватившись, передает мне выписку со счетов «Гринтек».

Там столько нолей, что у меня рябит в глазах.

— Николай Николаевич, мне уже прямо сейчас нужна ваша помощь. — От шока у меня даже губы задеревенели.

— М-м-м? — вопросительно вздергивает обе брови Степной.

— Ущипните меня, пожалуйста.

Месяц спустя

— Виктория Николаевна, вам звонят из «ТехноЭнергии», — в мой кабинет просачивается юркая секретарша, которая до сих пор не избавилась от привычки говорить шепотом, видимо доставшейся «в наследство» с предыдущего места работы». — Интересуется, в силе ли ваша договоренность о речи на сегодняшнем мероприятии?

Я на секунду отвлекаюсь от телефонного разговора, киваю и жестами даю понять, что не откажусь от чашки кофе с апельсиновым соком. Со всеми этими новыми заботами начала забывать, что у этого странного напитка вроде как есть специальной название. А ведь правда не могу вспомнить. Могу сходу назвать десять отличий проводников от немецких, польских и британских производителей, но как называется модный кофе с апельсиновым соком не вспомню, кажется, даже под пытками. Хорошо, что моя умная помощница прекрасно ориентируется в широкой палитре моих попыток изображать руками морзянку и пока я заканчиваю раздавать на орехи своему финансовому директору, на столе, как по мановению волшебной палочки, появляется стеклянный стакан с напитком. На две трети заполненный льдом — все, как я люблю. Эта девочка просто чудо, вообще не представляю, как бы я справлялась без ее незаметной, но абсолютно незаменимой помощи.