— Виктория Николаевна, я же хотел…

— Михаил Александрович, я слышу эти отговорки уже второй раз за неделю, — перебиваю, потому что могу дословно пересказать все его оправдания. — Считайте, что это последнее китайское предупреждение. Сегодня пятница. У вас есть выходные, чтобы решить вопрос и в понедельник в восемь утра предоставить мне результат.

— Выходные? — икает он.

— Именно.

Я кладу трубку и устало откидываюсь на спинку кресла. Я бы давным-давно избавилась от этого медведя старой закалки, но он хороший и исполнительный сотрудник, явно получше тех, кто приходил на собеседование. А еще за ним водится репутация человека с идеально «чистыми руками», так что я готова потерпеть его старые привычки ради такого хорошего «бонуса».

На часах уже без четверти пять. В восемнадцать тридцать начинается ежегодная премия «ЛайтЭкспо», на которой у меня маленькая почетная миссия Главного Голоса открытия. Понятия не имею, каким образом я попалась на глаза организаторам, но неделю назад со мной связался их представитель и огорошил сразу двумя новостями: во-первых, «Гринтек» попал в номинацию «Энергоэффективность Года», а во-вторых — мне предложили толкнуть речь на открытии. Хотя насчет второго у меня есть подозрение, что на всей этой тусовке моя физиономия просто оказалась самой свежей.

В любом случае, отказываться я не стала. Да и с чего бы? Целый месяц пахала как проклятая, без капельки преувеличения, даже мой домашние ясли в виде заметно растолстевшего Орео и привычно шипящего Бармалея уже привык жить со мной в движении, кочуя из переноски в машину, потом в кабинет, а потом вообще за город, потому что моя дурная привычка все контролировать гнала меня за объекты. Я знаю, что со временем обязательно от нее избавлюсь, но сейчас видеть все собственными глазами было частью важного ритуала успокоения.

Поковырявшись в голове, почему до сих пор не спешу в салон на укладку и макияж, вдруг вспоминаю, что на неделе столько всего навалилось, что я просто забыла это сделать. В голове вертелось, что надо, но вот только сначала сделаю это, проверю то, съезжу туда… А в итоге за полтора часа до начала понимаю, что придется «вспоминать молодость» и делать это ручками, самостоятельно. В последнее время мой ежедневный макияж — это ББ-крем (причем самый обычный, из супермаркета «для всех», который оказался ничуть не хуже «тяжелого люкса») и гладко собранные в пучок волосы. На большее у меня пока банально не хватает времени.

Хорошо, что хоть платье на сегодняшнюю церемонию догадалась взять с собой, но сейчас я держу в офисе пару комплектов сменной одежды, после того, как на ужине с кем-то из важных инвесторов его помощник так старательно делал вид, что совсем на меня не пялиться, что в итоге «проглядел», как опрокинул на меня стакан с соком.

Я быстро переодеваюсь, смачиваю волосы и быстро собираю их в гладкий хвост. Было бы неплохо «замазать» мелкий пушок гелем или воском, но в моей безразмерной сумке можно найти две печати, кучу ручек, документы, бланки, рекламные проспекты, ноутбук и планшет, но только не это незаменимое в наше время средство по уходу за волосами. Счастье, что там есть хотя бы блеск для губ.

«Что ж, наверное, так и должна выглядеть женщина, которая в одиночку тянет на себе еще недавно дышавшую на ладан энергокомпанию» — прихожу к такому выводу, глядя на себя в зеркало. Хорошо, что на таких мероприятиях обычно полумрак (ну а как еще гости смогут оценить отблески света в натуральных бриллиантах жен разных важных энергетиков нашей страны?) и никто не обратит внимание на синяки от недосыпа у меня под глазами? Зато румянец на щеках совершенно естественный. И почему-то даже цвет лица стал здоровее с тех пор, как я перестала сходить сума по кокосовому молоку и хлебцам, а с удовольствием трескаю вареники и пельмени в домашней вареничной.

— Успокойся уже, Лекса все равно там не будет, — показываю кислую гримасу своему отражению, когда понимаю настоящую причину, по которой впервые за последнее время так долго кручусь перед зеркалом.

Среди номинантов, само собой, есть «Интерфорс» — это слишком крупная «рыба», чтобы организаторы обошли ее стороной, но самого Лекса среди приглашенных лиц нет, вместо него там какой-то «Никифоров П.А».

Мы не виделись уже… почти два месяца.

Хотя, конечно, я точно знаю количество прошедших с нашего последнего «разбора полетов» дней, но не хочу озвучивать их даже в своей голове. Иначе это будет означать, что я нарушила данное самой себе обещание горевать только три дня. На самом деле, я горюю до сих пор и, кажется, даже больше, чем это было в само начале, и не схожу с ума только потому, что упахиваюсь на работе и держу в уме красавицу Катю, которая, наверное, уже вовсю готовится к свадьбе. Как на самом деле обстоят дела, я не знаю, потому что так ни разу больше и не заглянула на ее страницу. Это как раз оказалось на удивление легко — просто я поняла, что если вдруг увижу видео, как Лекс делает ей предложение или типа того, то окончательно превращусь в унылую моль а ля Людмила Прокофьевна из старого-старого фильма. Явно не то состояние, в котором нужно поднимать на ноги двух усатых «детей» и один многострадальный «Гринтек».

Мысленно, я само собой пожелала Лексу и Кате всяческого счастья, но, если честно, не от всей души. Так что даже хорошо, что сегодня мы не столкнемся нос к носу и мне не придется корчить бурную радость по случаю их воссоединения.

— Хорошо выглядите, Виктория Николаевна, — говорит мой водитель, распахивая передо мной дверцу машины.

Ему уже прилично лет, так что некоторые вольности он себе позволяет, а я закрываю на это глаза, потому что он не лихачит на дорогах и умеет вырулить из любой пробки, как будто на память зная каждый городской закоулок.

По дороге рассказывает о том, что на днях сын привел на смотрины девушку, перечисляет все видимые места на ее теле, из которых торчал пирсинг и посмеивается, что его жена до сих пор не может с этим смириться. Я иногда поддакиваю и шучу там, где уместно.

Потом, когда захожу внутрь огромного выставочного комплекса, арендованного под мероприятие, ловлю себя на странном предчувствии, что Лекс точно где-то поблизости. Даже придирчиво всматриваюсь в каждое попавшееся на глаза мужское лицо, но почти вся присутствующая здесь мужская часть аудитории — как минимум лет на десять старше него.

«Это просто паника и сопли, — мысленно отчитываю себя, — успокойся и подумай о главном!»

Главное — это речь, которую я, как и запись в салон красоты, благополучно дооткладывалась до сегодня. Понятно, что никто не ждет от меня тридцатиминутную лекцию о силе солнца и ветра, но хотя бы десять связных предложений сказать нужно. Но я даже толком сосредоточиться на могу, потому что нужно сказать три слова тому, улыбнуться этому, пошутить вот с теми и обязательно уделить внимание вот тем. Так что к моменту, когда я выхожу на сцену, в голове у меня, мягко говоря, бардак.

Понятное дело, что первые десять слов, которые я произношу в таком состоянии — это каша из непонятных звуков. Но в ту минуту, когда я чужие собираюсь отделать стандартным «Да будет свет!», мой взгляд цепляется за знакомую улыбку.

Лекс.

Блин.

Черт!

Почему он не за столом?! Почему стоит в стороне ото всех, около колонны и несмотря на модный костюм, выглядит как человек, который ошибся дверью?

Я сглатываю и кошусь на стоящего за кулисами ведущего, который от паники уже страшно выпучивает глаза. Зря я это сделала — теперь в голове точно не осталось ни одного вменяемого слова.

Но сколько бы я не запрещала себе смотреть на Лекса, взгляд снова сам его находит.

Секунду или около того, мы просто смотрим друг на друга, а потом я практически читаю по его губам: «Ты справишься, Лисицына».

И удивительным образом это работает: все мысли в моей голове внезапно оживают, складываются в нужные предложения, а ноги перестают трястись от паники, что вот сейчас я феерически опозорюсь у всех на глазах.