Несколько долгих и оглушающе тихих мгновений мы смотрим друг на друга. Лицо Кати из озадаченного сначала становится растерянным, а потом медленно застывает до состояния гипсовой маски. Свое я видеть не могу, но мои эмоции наверняка примерно в том же диапазоне.
Как такое возможно, что единственная девушка, за которую минуту назад я была готова броситься грудью даже на Тихого — та самая девушка, которую я тихо и беспомощно высмеивала за каждое ее красивое фото? Та самая, которая даже мысли свои писала так интересно, что я невольно начала ждать каждый ее новый пост?
В голове не укладывается.
— Пойдем, Кать, пока эта змея и тебя не отравила. — Тихий пытается взять ее за руку, но Катя успевает отодвинуться и его здоровенная лапа ловит только воздух. — Кать, я же серьезно говорю. Эта тварь…
— Игорь, ты не мог бы помолчать? — перебивает она. — А лучше — просто уйди.
— И оставить тебя наедине с этой кикиморой?!
— Я злой и страшный серый волк. — не выдерживаю и все-таки иронизирую, — а еще питаюсь молочными младенцами и беспомощными невестами своего бывшего. И да, в последнее время голодаю, Тихий, так что на твоем месте я бы прислушалась к доброму совету и свалила, а то вдруг решу сделать исключение и задрать себе на ужин свинью?!
Тихий еще раз смотрит на Катю, беспомощно вскидывает руки и отходит на несколько метров. Потом, когда видит, что она до сих пор недовольна, отходит еще дальше, и еще, пока расстояние между нами не становится безопасным для разговора тет-а-тет. Если раньше у меня были сомнения насчет того, что Тихий, если Катя захочет, будет и грязь из ее рук есть, то теперь они окончательно рассеялись. Интересная какая история получается — лучший друг Лекса влюблен в его невесту. Кстати, ведь тогда возле гостиницы в Праге, Тихий набросился на него из-за нее.
Странно, но «отступление» Тихого не приносит никакого облегчения. Наоборот, теперь, когда мы с Катей остались одни и больше никто не мешает поговорить, перспектива резкого выяснения отношений становится все более необратимой.
— Значит, Виктория, — первой начинает она, разглядывая меня как будто впервые. При этом делает это совершенно буднично, без высокомерия или зависти, без единой эмоции, которая дала бы мне повод мысленно обозвать ее «стервой» и пусть в ход весь арсенал своих гадостей. — Виктория…
— … Николаевна Лисицына, — представляюсь полностью, хотя она наверняка ожидала услышать что-то другое.
— Много о тебе слышала, — говорит Катя и снова без тени иронии.
— Прости, что не могу сказать того же.
— Лекс не очень любит распространятся о своей личной жизни, — понимающе и еле заметно улыбается она, давая понять, что обо мне она знает тоже явно не от первоисточника. И ту же подтверждает мою догадку, кивая себе за спину, где в десятке метров нервно расхаживает Тихий.
— Всегда знала, что он тот еще балабол, — не могу удержаться от пары ласковых. — Обычно я не поливаю людей дерьмом просто так, но Тихий — исключение.
— О тебе он примерно тоже самое говорил.
— Ну значит у нас с ним глубокая и крепкая взаимная ненависть, — кривляюсь я. — Что еще он обо мне рассказывал? Что я проститутка и последняя продажная тварь?
— Нет, — она как будто даже безразлично пожимает плечами, — только что ты предала Лекса, украла его акции и вышла замуж за его брата.
Катя как под копирку повторяет то же, что и остальные. Я уже настолько привыкла, что научилась не реагировать и воспринимать обвинение как надоедливую считалочку, но в «исполнении» Кати они звучат совсем иначе. Может потому что она говорит это без высокомерия и нарочитого издевательства, а просто констатирует как ужасный и грязный факт моей биографии. Сразу хочется достать невидимый зонт и закрыться им от гадостных осадков.
— Это правда, — не вижу смысла отнекиваться.
На ее лице красноречиво написано, что ей мое подтверждение в общем-то и не требовалось.
И снова на какое-то время повисает пауза, во время которой я краем глаза замечаю, что Тихий пристально следит за нами, видимо готовый в любое время порвать меня на тряпки, если посмею хоть пальцем тронуть его ненаглядную. Даже обидно — да за кого он меня вообще считает? Ладно я сука и стерва, но на всю голову отбитой истеричкой точно никогда не была!
— Значит, вы теперь… — начинает Катя и я спешу ее перебить.
— Он меня уволил, — пожимаю плечами, — и дал денег, чтобы я исчезла из его жизни.
— Куда исчезла? — Она выглядит странно удивленной.
— Ну во время обмена денежными знаками мы меридианы и параллели не уточняли, но тебе совершенно не о чем беспокоится — Лекс ясно дал понять, что если мы даже совершенно случайно столкнемся на одной улице, то мне лучше сразу удавиться, иначе меня ждет долгая и мучительная смерть от его рук.
— Ты всегда так много болтаешь? — Впервые за время нашего разговора Катя позволяет себе что-то вроде брезгливости.
— Это просто нервы, — как будто беззаботно пожимаю плечами. — Не каждый день встречаешь девушку своего бывшего.
Хотя на самом деле вся эта ситуация — один сплошной болевой триггер. Моментальный возврат в тот день, когда у меня на пороге появилась жена Егора. Сейчас мне кажется, что у них с Катей даже взгляды похожи и руки, только жена Егора была абсолютно спокойно, не крутила броши (может потому, что ее не было), а попросила чашку чая и поговорить. За все время нашего с ней непростого разговора ни разу меня не оскорбила, не повысила тон и называла исключительно Викторией.
Катя нервничает чуть больше: сдергивает шаль и неаккуратно заталкивает ее в сумку, которая для таких объемных вещей явно не предназначена. Я молча наблюдаю за ее движениями и стараюсь не упускать из виду Тихого, который следит за нами как бойцовский бультерьер, готовый в любой момент броситься спасать свою ненаглядную. Неужели Лекс настолько слепой, что не замечает очевидного? Тут одной минуты достаточно, чтобы понять. А если все видит — почему ничего не предпринимает?
— Мы с Лексом… — Катя спотыкается об какие-то непроизнесенные слова.
— Я в курсе, что у вас любовь-морковь и красивое колечко. Поздравляю.
Катя на это ничего не отвечает, только еще больше хмурится и снова пытается затолкать платок в маленькую сумочку.
— Откуда ты знаешь про кольцо? — спрашивает она немного погодя, когда становится понятно, что молчание в нашем разговоре нужно либо заканчивать, либо прощаться.
— Не переживай — участия в его выборе и покупке я не принимала. Просто случайно… — спотыкаюсь, вовремя сообразив, что Лекс вряд ли распространялся о том, что два дня в Праге мы жили в одном номере. — Лекс случайно обмолвился. А может и не случайно, а чтобы в очередной раз показать, что у моих планов на него нет никаких шансов. Но есть маленькая поправочка — у меня и так не было никаких планов.
— Разве бывшие возвращаются не для того, чтобы воскресить отношения?
— Ты мыслишь категориями мемов из Пинтереста, — беззаботно посмеиваюсь, хотя от моего бедного размотанного сердца и так уже почти ничего не осталось. — У меня был просто шкурный интерес — Лекс хотел отжать мои активы, я не хотела их отдавать. По меньшей мере без боя. Ни о каком возвращении в его объятия речь вообще не шла. И писала тебе об этом.
Как хорошо, что в нашей с ней переписке нет ничего такого, что сейчас она могла бы предъявить мне в качестве доказательства обратного.
— А кольцо, — снова возвращается к вопросу Катя, — Лекс сам о нем сказал? Ты его… видела?
Так, похоже, она еще не в курсе того, какое счастье ее ждет.
А я своей болтовней сломала Лексу его радужные планы осчастливить Эстетку красивым ужином, цветами и стойкой на одном колене с маленькой коробочкой в руках. Вспоминаю, как еще несколько дней назад, когда нашла то проклятое кольцо, рисовала аналогичную радужную фантазию, но только с моим участием, и сразу хочется сунуть под нос Кате тот скриншот из нашего с Лексом интимного видео. Он ведь сохранился в нашей переписке. Уверена, Кате даже этого будет достаточно, чтобы придавить ему хвост парочкой неудобных вопросов. Возможно даже, она пошлет его куда подальше — во всяком случае, терпилой она точно не выглядит, тем более не производит впечатление женщины, способной в серьезную верить, что главное — духовное единение, а физический секс с другой женщиной — это про «снять напряжение». Хотя, в тихих омутах запросто могут водиться не черти, а огромные колированные тараканы.
