— А второго захода я просто-напросто не переживу! Свалюсь от боли и усталости. И плевать, что обо мне подумают и какое последует наказание!

Я очень устала, хоть и не показываю этого окружающим. Последний год в общей академии самый сложный и важный... от него зависит моё будущее... и главное, моя свобода.

Украдкой посматриваю на Алисинью, пытаясь отыскать ответы или хотя бы подсказки. Её мимика слишком красноречива, и по ней можно многое прочесть.

Взгляд недовольный, густые светлые брови сведены к переносице, образовывая глубокую морщину. Губы поджаты в тонкую линию, а ноздри достаточно крупного носа раздуваются от тяжёлого дыхания.

В целом, нет ничего удивительного — обычное выражение лица герцогини Тарковской, когда мы остаёмся наедине. Главное, что молнии не метает, искры из глаз не вылетают и слюной не брызжет... Значит, я, скорее всего, ни при чём.

Тогда что же случилось?

— Сегодня мы ждём очень... — женщина поднимает указательный палец вверх, дабы подчеркнуть значимость своих слов, и продолжает: — очень важных гостей. Особняк должен сиять! Что от тебя тр-р-ребуется — знаешь. Гостиная, столовая, кор-р-ридоры на первом этаже, — деловито перечисляет, теперь уже загибая пальцы, — тебе всё ясно, Сар-р-ра?!

— Конечно, тётушка, — быстро выпаливаю, а она кривится от подобного обращения. Да и ладно.

Облегчённо выдыхаю, потому что я не виновата! А предстоящая уборка огромного дома? Пф-ф-ф! Пустяки. Мне не привыкать. Не знаю, к счастью это или к сожалению...

— Тогда за р-р-работу! — взглядом указывает на дверь, ясно давая понять, что разговор окончен.

Я, не задумываясь, делаю книксен и резко разворачиваюсь, чтобы как можно скорее сбежать из комнаты... хочу сделать шаг, но останавливаюсь под громкое цоканье.

Что ж за день-то такой!

На радостях совсем забыла, что лёгкий поклон Алисинья считает неуважением к своей величественной особе. Разворачиваюсь обратно с искренней извиняющей улыбкой на лице, на что та лишь закатывает глаза и бубнит:

— Никакого воспитания у этой девчонки! Свалилась же на наши головы!

Я игнорирую её выпад, приседаю в глубоком реверансе и застываю, согнувшись практически пополам. Ноги тут же начинают дрожать. Боль никуда не делась, я лишь абстрагировалась от неё на время, пока размышляла и выслушивала указания.

В глазах скапливаются слёзы, дышать становится тяжело — форменное платье сдавливает грудь, но я упрямо терплю.

Ни за что и никогда не покажу своей слабости!

Герцогиня Тарковская намеренно медлит... наказывает, показывает моё место в этом доме, на секундочку, в моём родном доме. И пускай! Осталось чуть больше пяти лет... и я исчезну из их жизни. Навсегда! Что для меня эти несколько лет против десяти прошедших? Ничего. Я справлюсь!

— Можешь идти, — лениво произносит, а я мигом вылетаю из комнаты, с нестерпимым желанием наконец-то снять эти ненавистные туфли!

Сара Тарковская

«Вылетаю» — это я, конечно, сильно преувеличила. Я иду спокойно, с трудом превозмогая раздирающую боль, но соблюдая все правила приличия. Даже не спотыкаюсь, когда чувствую ненавидящий взгляд, прожигающий мою спину где-то в области между лопаток.

Выхожу за дверь и не удержавшись, всё-таки стону в голос, но тут же прикрываю рот руками и опасливо оглядываюсь по сторонам.

— Фух, никого... — шёпотом произношу на выдохе и успокаиваюсь.

Безумно хочется разуться и босиком добежать до своей комнаты, но у Алисиньи по всему дому глаза и уши. Слуги обязательно доложат о моём неподобающем поведении и виде. В их преданности не сто́ит сомневаться, что, к сожалению, не может не огорчать... чересчур быстро они забыли, чьей дочерью я являюсь. Буквально сразу же, как только не стало родителей и титул моего отца, вместе с особняком перешли во владение его младшего брата — Власа.

***

Некоторые из слуг, даже не задумываясь, склонили голову перед новой герцогиней Тарковской. Всё это произошло уже больше десяти лет назад, но они до сих пор стараются выслужиться и попасть в милость к моей дорого́й тётушке. Другие слуги держат нейтралитет и работают ради работы, а не ради новых сплетен, интриг и за́говоров. Такая позиция достойна уважения. Я не трогаю их — они меня. Хотя я в принципе никого не трогаю. Мне проще промолчать, чем ввязываться в заведомо бессмысленный конфликт.

Из всех обитателей нашего особняка только старый садовник, что служил ещё при жизни родителей моего отца и дядюшки, относится ко мне с теплотой и любовью. Как к родной внучке, которой у него нет и никогда не было. Только с Савелием, он сам просил называть его по имени, я могу быть само́й собой.

Иногда я сбега́ю к нему в сад, где мы прячемся в отдалённой беседке, куда не доходит ни один житель нашего дома. Болтаем, пьём чай с печеньем, что я тайком приношу с собой.

С ним я открыто делюсь своими успехами и переживаниями, планами на будущее и самыми сокровенными мечтами, потому что знаю — мои секреты останутся между нами и никогда не выйдут за пределы маленькой беседки в глубине сада...

***

В комнату я обессиленно вползаю. Прикрываю дверь и поворачиваю ключ в замке, отрезая себя от внешнего мира и любопытных глаз, следящих за каждым моим шагом.

Задирая ноги непозволительно высоко, скидываю туфли, которые тут же разлетаются в разные стороны. Ни о каком приличии, нормах и правилах речи быть не может! Я наконец-то в безопасности. Могу себе позволить делать, что хочу и как хочу! И только от осознания этого на сердце становится легче. Свободнее...

***

Моя спальня — единственное место в доме, которое осталось неизменным.

После того как хозяйкой особняка стала тётушка, она тотчас закатила грандиозный ремонт. Переделала всё! Принципиально не оставляя ничего, чтобы связывало дом с его прошлыми владельцами — моими родителями.

Помню, как я горько плакала и умоляла не выбрасывать вещи. Просила оставить хоть что-то, сохранить как память... но меня никто не слушал. Наказывали, запирали в комнате, игнорировали, оставляли без ужина. Но я не отступала и всё-таки добилась своего.

Горжусь собой — маленькой восьмилетней Сарой Тарковской!

Благодаря упорству и настойчивости, в моей спальне ничего не изменилось.

Я ценю это и с заботой отношусь к каждому сохранённому уголку. Берегу каждую вещичку, каждую мелочь, купленную мамочкой.

На собственные сбережения вовремя вызываю бытовых магов, чтобы восстановили мебель или обновили ремонт, при этом тщательно соблюдая технологию оригинала.

Здесь место моей души и я намерена сохранить его в том виде, в котором оно им когда-то стало... даже сплю на детской кровати! Хорошо, что мой рост небольшой, около ста шестидесяти пяти сантиметров, и я вполне удобно на ней помещаюсь. До сих пор. Вот уже десять лет.

***

С теплотой во взгляде осматриваю убранство комнаты.

Моя спальня — самая большая и красивая в особняке. Угловая, с больши́м количеством широких окон в пол и возможностью выхода на открытый балкон, с которого открывается удивительный вид на огромный сад. Солнце освещает пространство с обеда и до позднего вечера, благодаря чему можно любоваться потрясающими закатами.

Стены окрашены в мой любимый нежно-розовый цвет, а украшением служит декоративный багет — лепной декор такого же оттенка. На полу лежит паркет из светлого дерева, как и мебель, которая отличается всего на полтона.

Одноместная кровать с балдахином, небольшая тумба с резными ножками и торшер, работающий на источнике магии. Стол с зеркалом и пуф, два удобных кресла около камина, книжный шкаф и низкий столик. Мебели по минимуму, но мне больше и не надо. Есть отдельная гардеробная и ванная комната с эркерным окном. Каждый уголок моей комнаты пропитан любовью и воспоминаниями.