— Мой господин, я пришла, как вы и приказывали.

Кернел махнул рукой, приглашая войти. Похоже, он был не в духе, поэтому я молча приступила к тому, ради чего меня позвали.

— Задерни шторы, — приказал Кернел, не отвлекаясь от чтения. — Солнце слишком яркое.

Я подчинилась. Вода в дорогом чайничке даже не думала закипать, поэтому я не знала, чем себя занять.

— Все ли у тебя благополучно, Эйна? — спросил лорд.

— Да, господин.

Маг оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на меня, ожидая подробностей.

— Это благодаря вам, почтенный лорд. Вы привели ко мне, пожалуй, не меньше половины покупателей.

Он нахмурился.

— Почему?

— Разве это не очевидно? Горожане интересуются вами и хотят узнать от меня про вас…

— Ты с кем-нибудь говорила о расследовании или о колдуне?

— Я знаю ценность тайны, господин, — ответила я. — Всем любопытным я предлагаю приготовить чай.

Кернел задумался, сведя густые брови. Он как будто что-то подсчитывал.

— Ради чего приходят остальные?

Я сделала вид, что не поняла вопроса.

— Остальные?

— Говори честно, Эйна, — предупредил маг.

А вода все не закипала… Я сама согласилась на это, поэтому мне не стоило жаловаться. Я набрала воздуха, словно ныряльщик перед прыжком.

— Как пожелаете, господин. Оставшиеся приходят в «Ласточку» ради уважаемой Ринелии, конечно. Она покупала у меня мазь, и об этом все уже знают.

Лицо Кернела удивленно вытянулось.

— Вот как!

— Ничего странного в этом нет, господин. Все хотят походить на госпожу Ринелию.

Отложив свои бумаги, Кернел поставил подбородок на костяшки пальцев. Я все-таки сумела отвлечь мага от тяжелых мыслей.

— И ты тоже?

Я постаралась ответить как можно легкомысленнее:

— Нет, господин! Я знаю, что это невозможно.Нет мази, которая бы превратила меня в красавицу.

— Ты спокойно об этом говоришь. Тебе не обидно? — продолжил выспрашивать лорд.

— Совсем нет.

Я развязала холщовый мешочек с ароматной травяной смесью, которую высыпала в маленький чайник. К лорду я стояла боком, поэтому уголком глаза видела, как он изучал меня. Может, среди магов Кинара мой собеседник обладал не самой броской внешностью, но он выделялся ростом и статью, а власть, которую имел этот человек, создавала вокруг него незримый ореол значительности. «Если бы Кернел не являлся лордом управителем, не стал бы он менее привлекателен внешне?» — иногда задумывалась я. Велиард, например, производил совсем другое впечатление, хотя братья были ужасно похожи.

— В высоком городе столько красивых людей, что внешность здесь, должно быть, обесценена. Вы не согласны, господин?

Вопрос озадачил лорда. Я заправила под чепец выбившуюся прядь, а затем сплела пальцы.

— Думаешь, маги не ценят красоту? — он хмыкнул, формулируя мысль. — В высоком городе, Эйна, красота — обязательное качество, которое не дает преимуществ, но отсутствие которого считается изъяном. Понимаешь?

— Но ведь вы пригласили к себе меня, а не, например, госпожу Ринелию. Я сейчас развлекаю вас разговором, а не она.

Кернел откинулся на спинку кресла, а на его бледном лице снова мелькнуло удивленное выражение. Я подумала, что у на этот маг точно разозлится, но затем по его губам скользнула улыбка.

— Она не умеет готовить напитки, а пение я не люблю, — заметил он.

— Значит, это красавице Ринелии следует завидовать мне, господин, а не наоборот.

Я подняла чайничек, украшенный синими четырехконечными звездочками, чтобы наполнить чашку Кернела.

— Какая ты самоуверенная! — заметил он. — А по первому впечатлению этого совсем не заметно.

— Прошу прощения, — сказала я, хотя видела, что лорд не возражал против небольшой дерзости.

Взмахом руки он указал на вторую чашку. Я полагала, что маг ждал посетителя, но сейчас мы были с ним только вдвоем…

Колеблясь от мысли, что неправильно поняла намерения Кернела, я села напротив, а затем медленно поднесла чай ко рту. Лорд меня не остановил.

— Певичка бы не оказалась на твоем месте. Она бы, не колеблясь, приняла мое предложение.

Я промолчала, догадавшись, на что он намекал. Эта тема была мне неприятна.

— Расскажи что-нибудь, Эйна. Ты много путешествовала, и должна была много видеть.

Я задумалась. Вопрос бы не из простых, и мне не хотелось обсуждать мое прошлое с магом.

— О чем рассказать, господин? Желаете послушать, как меня подозревали в краже курицы, или вам будет интересна история о фермере, который желал продать мне три бочки подгнивших яблок за четыре серебряных?

Кернел смотрел на меня с недоумением, и я поняла, что должна объясниться.

— Это веселые истории, господин, но их нужно рассказывать вечером на постоялом дворе или в дороге около костра. Боюсь, что в вашей гостиной они прозвучат неуместно.

— Разумно, — согласился лорд. — Всему свое место… Тогда спроси что-нибудь у меня. У меня было не лучшее утро, и я хочу отвлечься.

Теперь он хотел еще более сложного… Я выбрала тему, показавшуюся мне самой безопасной.

— Вы сказали, что не любите пение? Отчего? Я слышала, что в орденах адептов специально обучают этому…

Кернел помрачнел.

— Простите, господин.

— За что ты извиняешься, Эйна? Разве ты сказала что-то плохое?

Я покачала головой.

— Ты не ошиблась насчет обучения, — объяснил Кернел. — Для некоторых заклинаний важен ритм, поэтому умение петь помогает при произнесении. Маги учатся петь вовсе не для развлечения и не обязаны любить это занятие.

— Однажды на постоялом дворе я видела мага, адепта ордена, — сказала я, понизив голос. — Мне неизвестно, с какой целью он путешествовал, но я слышала, как почтенный распевал песню. Ужасно простонародную песню, если вы понимаете, о чем я.

Кернел поморщился. Затем он поставил чашку на столик и вдруг рассмеялся.

— Должно быть, ты очень удивилась?

В первый миг я подумала, что Кернел спрашивал про себя. Смех лорда изумил меня сильнее, чем наипошлейшая песенка в исполнении орденского адепта.

— Еще бы! Я полагала, что все в орденах — суровые аскеты.

— Аскеты? Как сказано! — сказал Кернел, продолжая посмеиваться. — Тебе интересно послушать про магов, Эйна?

— Очень, господин! Так в чем отличие между благородными и адептами? Люди болтают разное.

Стоило разговору коснуться магии, Кернел преобразился.

— Все очень просто. Правильными магами называют тех, кто не бездумно произносит заклинания, а способен распознавать незримые энергии, пронизывающие наш мир. За этим умением одаренные и приходят в ордена, но даже там научиться чувствовать мир очень сложно, и не у каждого адепта получается.

— Почему, господин?

— Потому что для этого нужно любить магию сильнее всего остального.

— Любить? — удивилась я.

Наставница рассказывала мне про одаренных: и про тех, кто относился к благородным домам, и про адептов орденов. Однако Ассолонь никогда не говорила о «любви».

— Да, — он понизил голос, словно подчеркивая важность сказанного. — Без любви ничего не получится. Магия должна стать смыслом и целью твоей жизни. Может сложиться ложное впечатление, будто простая еда или скромное жилище способствует пониманию ее сути! Но все наоборот! Просто постигнув суть магии, адепт почти перестает интересоваться иными сферами жизни.

При мне Кернел еще ни разу не говорил так много. Обычно его фразы были емкими и короткими.

— Самая большая сложность в том, что ему должна нравиться такая жизнь. Маг должен находиться в полной гармонии с собой. Несчастные люди, Эйна, в постижении тонких материй не преуспевают…

— Тогда не удивительно, что правильных орденских магов так мало. Такая судьба подходит не каждому.

Меня подмывало спросить, что бывает с теми, кто вступил в магическою общину и не преуспел в «постижении тонких материй». Я знала, что их ждала печальная судьба, но мне было любопытно, что на это ответит лорд.

Я не спросила.