Пока я размышляла, остолбенев и боясь даже дышать, огоньки подумали ещё немного и уверенно поплыли в нашу сторону.

- Пресвятая Мария Гваделупская! Госпожа Тина! – услышала я позади испуганный голос повара. – Бегите к нам!

- Ага, щас! – тихо пробормотала я дрожащим голосом и оглянулась в поисках валяющихся под ногами палок. – Прадед у меня до Берлина дошёл, медали имел… за отвагу! Русские не сдаются! И вообще, это привидение… кто знает, возможно, оно совсем и не дикое. Господи, конечно, не дикое, оно же в усадьбе живёт!

Я, конечно, очень хотела не посрамить памяти прадеда, но я не ощущала той храбрости и бесстрашия, которое очень хотелось показать. Как назло, вспомнила сюжет одной серии «Сверхъестественного», где Дин боролся с исчадиями ада. А под ногами ничего, из чего можно было бы сообразить крест животворящий… – ни палок, сломанных веток, даже дорожка, и та, травой за столько лет не заросла!

Я тупо смотрела себе под ноги, шестеренки в моей голове со скрипом поворачивались, поэтому я далеко не сразу сообразила, в чём тут дело. Зато, когда до меня дошло… я резко обернулась к стоящим позади домочадцам, которые произносили молитвы святому заступнику Агриколе Авиньонскому.

- Киньте мне половник и маленькую кастрюлю! – крикнула я. – Сами не приближайтесь, оставайтесь пока на месте!

Леони решила, что я не в себе, и подумывала о том, чтобы начать меня уговаривать присоединиться к их компании, чтобы издалека наблюдала за творящимся сверхъестественным безобразием, но дядька Симон молча развязал свой заплечный мешок и достал маленький и немного помятый половник, а также кастрюльку, которую он отмыл от копоти, наклонился и кинул в мою сторону. Сам не приблизился, как и было велено.

- Ой, да что же это такое! Госпожа Тина! Мы должны убежать за пределы ограды, оно туда точно не сунется, сил у привидения на то не хватит! – заплакала подавальщица, закрывая лицо руками.

- Ну да, ну да! – лихорадочно пробормотала я, взяв в руки кастрюлю и половник, и радостно оскалилась.

Думаю, что я смотрелась в этот момент довольно странно, учитывая ситуацию. Хорошо, что было довольно темно и выражение моего лица осталось незамеченным для окружающих. Однако, мои приготовления не ускользнули от внимания привидения, оно настороженно замерло на одном месте, не решаясь приблизиться, хотя и сбегать не спешило.

- Сейчас я буду проводить один тайный обряд, попрошу мне не мешать! – крикнула я темноту позади меня. – Он позволит мне изгнать привидение из дома и уничтожить его самого.

После столь громогласного заявления я сделала суровое лицо и ударила половником по дну кастрюли. «Бум» вышел знатный! Но этого было явно мало, и я от души добавила ещё. Огоньки испуганно замерли на месте и стонов больше было не слышно. Для того, чтобы закрепить результат «изгонения», нужно было прочитать молитвы или несколько псалмов, после чего, по моему плану, привидение должно было растеряться и исчезнуть, будучи проклятым на веки вечные. О чём я и заявила, злобно похохатывая.

- А я же хотела молитвы какие поучить… всё времени не было… как знала, что пригодятся… - пробурчала я, но решила не сдаваться и выдала то, что лежало где-то в подкорке: - Сквозняки, сквозняки, сквозняки, мою душу водили к закату. Тебя Волга везёт по Твери, а меня везут по этапу…

При этом я мерно била половником по кастрюле и медленно продвигалась вперёд. Процесс экзорцизма был в самом разгаре, когда огоньки вдруг потухли и я услышала старческий возмущённый голос из кустов неподалёку:

- Ты чего это, лихоманка, творишь? Что за колдовство хулиганское такое? А вот, ежели храмовники узнают про то, как ты обряды дикие творишь да старых богов поминаешь? Как пить дать, после колдовства твоего богопротивного, попадёшь ты на костёр.

Собственно говоря, что-то такое я и ожидала услышать, поэтому ничуть не удивилась дедку, который выполз из кустов. Именно он так эмоционально стонал, приводя в ужас моих домочадцев.

- Да неужто так сразу и на костёр? – делано удивилась я. – Это если вы всей бандой раньше не понесёте наказание за хулиганство.

- Чего это стразу хулиганство? Пошутил дедушка… шутю я так, вишь как оно… – насторожился дедок, который только что грозил мне страшными карами. – И вообще, один я тут. Хошь, землю есть буду?

На это странное заявление я крикнула Леони, что они могут приблизиться к нам. Два раза повторять не пришлось, потому что дядька Симон рвался поквитаться за свой страх, недостойный мужчины. Поэтому он приблизился, сжав кулаки и приготовившись недурно отмутузить шутника. Дед покосился на опасно приближающегося повара, но упорно стоял на своём – живёт он здесь один, услышал, что к нему в усадьбу нагрянули на ночь глядя незваные гости, после чего с дедом случился неконтролируемый приступ желания пошутить. А мы, как люди, начисто лишённые юмора, решили отчего-то расправиться с невинным человеком.

- Симон, не стесняйся нашего присутствия, можешь выразить своё недовольство недостойным поведением этого «юмориста»! – я сделала широкий приглашающий жест, как бы намекая, что ничего хорошего дедку ждать не приходится.

- Не нужно! Простите, мы… простите нас! – услышали мы взволнованный детский голос и из кустов показались ещё две тени. – Мы просто решили, что вы напугаетесь и уедете! Не со зла мы!

Мне оставалось только лишь удивлённо поднять брови – нет, конечно же, я понимала, что у дедуси есть «подельники», иначе, откуда бы взялись эти блуждающие огоньки вдалеке и душевные стоны рядом? Но то, что в пустующей усадьбе окажутся двое детей, оказалось для меня сюрпризом.

Перед нами стояло двое подростков, они-то и играли роль «страшных и неведомых огоньков», пряча за полами своих одежд потайные фонари. Мне оставалось только хмыкнуть – идея в целом была весьма недурна и проканала бы и сегодня с вероятностью в сто процентов, если не одно «но»! Очень бы хотелось думать, что виной разоблачению этих «юмористов» было моё хладнокровие, сообразительность и способность критически оценивать положение в любой ситуации… но это не совсем так. Точнее говоря, совсем не так. Думаю, что я бы тряслась, как осиновый лист, если бы не заметила, что дорожка была тщательно подметена. Ни палок, ни веток. Даже листьев, и тех, не наблюдалось. Отсюда вывод – дом не столь необитаем, как мы решили вначале. И я никогда не слышала, чтобы потусторонняя сила беспокоилась о собственном комфорте. Отсюда вывод – живущие здесь люди редкие… шутники, назовём это так…

- А вы поместье приехали смотреть? Думаете, стоит ли его покупать? – нарушил ход моих мыслей один из подростков, он переминался с ноги на ногу и явно был не в своей тарелке.

- Ну, почти… - вздохнула я. – Быть может, позволите пройти внутрь? Я никак не ожидала, что встречу эту ночь на улице.

Я думала, что дед смутится, но он только лишь нахмурился и тяжело вздохнул, словно хотел намекнуть на то, что это я по глупости своей природной попёрлась, куда неясно, а он тут ни при чём.

- Прошу в дом, - наконец, соизволил сказать дед, покосившись на недовольного дядьку Симона.

Дети тоже выглядели настороженными. Скорее всего, они не совсем понимали, что от меня ждать – мало того, что я разрушила их представление, так и ещё напрашиваюсь в гости, что вообще ни в какие ворота не лезет.

Однако, мне было сейчас совершенно не до политесов, сказывалась и усталость, и полученный стресс. Я угрюмо брела за дедом, который продолжал хмуриться и то и дело оглядываться, тут мы или же всё-таки решили дёрнуть отсюда, куда глаза глядят. Я уже хотела состроить зверское лицо, забормотать себе под нос что-то патриотическое, а потом признаться, что сделала ему привязку на половую немочь, когда мы пришли, мальчишка, который постарше, открыл неприметную дверь и мы оказались в просторной кухне.

Было заметно, что кухня обжита, все поверхности были тщательно выскоблены, а кастрюли и плошки, развешанные по стенам, блестели чистотой. Как говорила моя свекровь, бедненько, но чистенько. Большая печь и кухня намекали на то, что когда-то тут готовили на большое количество человек, а сейчас то, что я успела увидеть снаружи, больше походило на запустение.