…Мне пришлось, естественно, доложить командиру. Потом, однако, я долго размышлял, не в силах заснуть, как это бывает после частых изменений вектора ускорения. Я думал о том, зачем мог бы понадобиться солярианам, уже занимавшим положение богов этой Вселенной, какой-то человек, едва оторвавшаяся от палки и камня обезьяна? Есть экосферы биологии, но есть и еще более отделенные друг от друга экосферы разума: они не пересекаются, не имеют общих точек, не делят ресурсы или жизненное пространство. И возможны ли вообще проходы между ними? Можно ли «дорасти» до экосферы высшей цивилизации? Не встроено ли это разделение в саму космологию, в природу Вселенной, в законы физики? Высшие цивилизации возникают в самом начале, а потом чем из более тяжелой и холодной материи ты рождаешься, тем ниже оказываешься – тебе никогда не приблизиться к Перворожденным, ибо они тоже за это время уходят вперед. Соответственно, момент рождения в истории космоса определяет потолок прогресса. Не существует лестниц или лифтов между этажами цивилизации. Возможно, мы живем в не далеких друг от друга пространствах, но в полностью разграниченных сферах интеллекта.

…Мы совершили на «Мотмане» ошибку – которую не совершил теперь наш Капитан, – совершили ошибку, не заперев Астрофизика под замок. Да, он пробрался к челноку и сам стартовал к Солнцу. Он скрылся из виду за кривой электромагнитного покрова звезды; какое-то время еще появлялся на дисперсионных рефракторах под орбитой Меркурия, а потом все. Естественно, он сгорел – челнок бесследно исчез. Но именно с этого началась вся соляромантия. Все записки, каракули, рисунки Астрофизика, даже пленки с его нескладными монологами, даже фотографии внутренности его каюты, расположение в ней предметов – на Земле их передавали из рук в руки, репродуцировали в книгах и журналах, пытаясь понять. То была первая ступень. Ибо вторая ступень посвящения предполагает, что Астрофизик на самом деле вовсе не погиб или погиб не весь; что соляриане приняли его к себе, а он теперь общается с нами единственным возможным для него способом, то есть посредством Солнца, в Солнце, Солнцем. Особенно в период солнечных бурь – тогда наблюдают выбросы коронарной массы и тщательно регистрируют голос звезды на всех длинах электромагнитных волн, а затем дешифруют его в соответствии с указаниями из записок Астрофизика. Якобы он сообщает нам нечто выдающееся в этом шуме, треске и визге, – Первый пилот прикусил мундштук трубки. – Но Астромант – это, похоже, нечто совсем иное.

Мы возвращались по каютам, вслушиваясь в шипение и скрежет внутренних механизмов «Бегемота V». Нужно слушать, нужно высматривать – как сказал бы Пассажир, таково повеление эстетики пустоты и тишины.

Состоялся очередной совет. Мы спускались в глубь Пояса астероидов. Капитану требовалось принять решение.

– Доктор? Что-нибудь изменилось?

– Предполагаю, что буря будет развиваться по традиционной модели; в этом случае напряженность излучения превысит критическую величину примерно через тридцать часов. Безопаснее ориентироваться на двадцать восемь. Внезапных вспышек я, естественно, не предвижу. Четверть часа тому назад я снял показания индикаторов; мы еще не набрали большую дозу. Можем укрыться в «жемчужинах», но это решение на несколько часов, впрочем, изнутри капсул кораблем все равно невозможно управлять. Разворот «Бегемота» с помощью груза или кормовых кулис мог бы в достаточной степени помочь, но, как я понимаю, на текущем маневренном курсе удержать такое положение не удастся.

– Правильно понимаете. Господа, вопрос для обсуждения: где паркуемся? В соответствии с планом Навигатора? Или как можно дальше от его орбиты?

Первый пилот:

– Он сообщил координаты?

Капитан:

– Нет. Но, полагаю, с удовольствием сообщит. Он ведь именно этого и хотел.

Инженер:

– Что бы он там ни передавал через радиобуй, оно пробьется к получателю уже после нашего отлета из Пояса, так что не вижу разницы. Можно здесь, можно там. Если здраво подумать. Так? А если у него в самом деле есть координаты Астроманта, мы неплохо на этом заработаем.

Я:

– Пассажир наверняка высказался бы «за», если бы мог.

Инженер:

– А это еще что за инсинуации?

Я:

– Но… Я ничего не…

Капитан:

– Не будем притворяться. Наверняка не одному Инженеру пришла в голову мысль извлечь прибыль из этой авантюры. Я проверил содержание наших контрактов с компанией. Если удастся доказать, что отклонение от курса, благодаря которому мы завладели определенными ценностями или информацией, не повлекло никаких дополнительных расходов и потерь для компании, мы сохраняем полное право на эти ценности.

Первый пилот:

– Мне кажется, это будет достаточно легко доказать. Ведь нам так или иначе приходится укрываться от бури. Это был не наш выбор.

Я:

– Но траектория, к которой привел саботаж со стороны Навигатора, не самая экономичная, верно? Иначе ему не пришлось бы устраивать каких-либо диверсий, калькулятор выдал бы ее как предпочтительную.

Инженер:

– Но Навигатор – это не мы! Мы отдадим его под уголовный суд, а компания пусть сама разбирается с этой сволочью.

Радист:

– Значит ли это, что Навигатору пришлось пробежать под камерами по обшивке, Марабу преследовать его на тросе, а Капитану запирать под замок – и все для того, чтобы могли защитить в суде право на прибыль от Астроманта?

Капитан:

– Что?! То есть… то есть я заранее по-тихому договорился с Навигатором, и мы все это разыграли будто в театре, будто некую космооперу, да?!

Радист:

– Или с Пассажиром, если он говорил Доктору правду. Но спокойно, Капитан, не волнуйтесь. Я не обвиняю, я восхищаюсь.

Капитан:

– А иди-ка ты сюда, восхитись моим кулаком.

Электронщик:

– Господа! Господа!

Капитан:

– Держите его!

Электронщик:

– Господа, так нельзя! Нужно вырваться из этого порочного круга. Доктор прав, это прямой путь к беде, к судьбе «Калигулы» и «Санта Клары». Теория игр показывает единственный возможный выход. Мы должны изначально слепо исходить из правдивости и чистоты намерений наших товарищей, иначе…

Второй пилот:

– Чей это тут ботинок?

Капитан:

– Мой. Брось.

Радист:

– Извините…

Я:

– Мне хотелось бы затронуть другой вопрос, на который обратил мое внимание Пассажир. За последние сутки ко мне с легким гриппом обратились Инженер, Второй пилот и Капитан. Я сам ощущаю симптомы.

Капитан:

– Это не…

Я:

– Прошу прощения, но эти вопросы связаны между собой. Я вчера думал на этот счет. Пассажир уже наверняка раньше взвесил имеющиеся у Навигатора варианты. Предположим, что Капитан ничего не сообразил, Навигатор приводит «Бегемот» к Астроманту – и что? Он удовлетворится своей долей? Одной восьмой?

Капитан:

– Одной девятой. Мне причитается вдвойне.

Я:

– Окей. Напоминаю, что Пассажир утверждает, будто Навигатор задолжал криминальным элементам серьезную сумму, чтобы добыть эти координаты. Вряд ли он предполагал с кем-то делиться. Впрочем, если бы предполагал, то почему бы не посвятить нас? Нет, он все хотел забрать себе. Значит?

Первый пилот:

– Я знал, что этот насморк меня убьет.

Капитан:

– Не время для таких шуток.

Электронщик:

– Но даже если нас всех до одного прикончит некий вирус… На «Бегемоте» ведь ему никуда не сбежать. Солнечная система – не Дикий Запад.

Инженер:

– Может, для того и понадобился тот буй. За ним прилетят.

Я:

– Нет, мои дорогие, простейший способ совсем другой. Подумайте: что в этой афере самое ценное? Данные орбиты Астроманта. Именно за них заплатил Навигатор. Понятия не имею, как этот Астромант выглядит, что он за чудо – но предполагаю, что это не нечто такое, что можно упаковать в трюм обычного рейсового корабля, иначе его давно уже кто-нибудь бы спер. Продавали бы самого Астроманта, а не данные. Значит – большая масса, большая кубатура. Что делает Навигатор? Для чего ему нужен «Бегемот»?