Инженер знает его дольше всех. Они дважды совершили рейс между Землей и базами за орбитой Меркурия на «Хаммурапи III», под командованием Безумного Китайца.

– Он пришел с бумагами, – рассказывал Инженер, обмакивая печенье в горячий кофе и шмыгая носом. – Будто можно знать каждого, кто сейчас на рейсовых летает! Я те времена еще помню: стоит услышать название корабля, и уже знаешь, кто на нем реактор разогревает, кто векторы считает, кто командует, а кто кашеварит. А теперь? Кока у нас вообще нет – якобы машины сделают все, что надо, – но вкус-то каков! Так что все равно готовим посменно по-своему. Итог? Хуже, чем было! Такой вот прогресс. А машины уже даже команды подбирают, я слышал, будто все поступает на лентах из мозга фирмы в Лондоне, и именно так нам подсунули Навигатора. А жратва так еще отвратительнее.

Он начал рассказывать про венерианский заговор дистрибуторов смесей для гастрономических компиляторов: будто компания АКГ фактически принадлежала некоему Флутцу из-под Лейпцига, который, эмигрировав в Штаты, сменил фамилию на Флудс и под вывеской «Флудс Фудс» контролирует производство кулинарии и витаминов на Земле, благодаря чему владеет также долями в холдинге «Крапсо Интернэшнл», а поскольку тот предоставляет большую часть чартеров для лунных судовладельцев, все транспортные компании, операторы внелунных баз и даже государственные учреждения стран Запада вынуждены снабжаться у поставщиков, связанных с «Крапсо»; Флутц, он же Флудс, знает об этом и втюхивает космонавтам через венерианский филиал АКГ отходы, которые немногим лучше той сырой биомассы, которую мы сейчас толкаем к Юпитеру.

Нам с Радистом пришлось спуститься в реакторный отсек – именно сейчас отказала термостатика в половине «Бегемота», и Инженер возился с реактором, дыша в онемевшие ладони в перчатках без пальцев, в натянутой до самых бровей шерстяной шапочке. Наклеив схему внутренней системы теплообмена на стенные плиты, он изучал ее, помешивая кофе логарифмической линейкой. Мы как раз ускорялись в соответствии с планом при тридцати пяти сотых «же», и все пользовались нечастой возможностью употреблять еду в чуть более гигиенических условиях.

– Я знаю, что он родился на О'Ниле Восемь, третье или четвертое поколение, вроде как электронные мозги дают им за это дополнительные очки. Вот увидите, еще пара лет, и они полностью выгрызут землян. Он зачитывался лунной графоманией, возил с собой целую коллекцию имбриуминиумов. Мы над ним посмеивались, он много болтал о «красоте космоса» и тому подобной чуши. Будто мальчишка. Но кто знает, что теперь из них вырастает? У меня тут где-то были бумаги с диагностикой с верфи… Спасибо.

Радист задумчиво поскреб небритую щеку.

– Но вообще он как – того?

– Вы же сами слышали.

– А тогда, на «Хаммурапи»?

– Ну… про Астроманта он мне не болтал.

Радист криво усмехнулся.

– Думаю, он может в это верить.

Инженер оторвал взгляд от пожелтевших схем.

– Да брось! В Астроманта? А еще во что? В пауков из марсианских туннелей? Самое то для шпиона, говорить не о чем.

Я откашлялся.

– Этот Астромант… кто он?

Теперь уже криво усмехнулись оба.

– Если бы хоть «он», – пробормотал Радист.

– Он, а может, и не он, – буркнул Инженер, облизывая линейку.

– Тоже мне… космические комиксы.

– Серый кардинал и страшилка для молодых пилотов.

– Человек или не человек – как кому угодно.

– Если вдруг поступает в производство некая странная машина или появляется неожиданное решение старой конструктивной проблемы – то откуда? «От Астроманта».

– Сплетни в эфире. Идет закодированный сигнал неизвестно из какого источника – военные сообщения, ничего больше. Но что говорят? «Астромант передает».

Инженер полез под халат и, достав из одного из десятков карманов рабочего комбинезона огрызок карандаша, записал что-то на схеме. Допив остатки кофе, он бросил карандаш в кружку, а кружку на пол, удовлетворенно глядя ей вслед – по крайней мере, гравитация продолжала работать так, как повелел ей Ньютон.

– Да-а, – пробормотал он. – Или исчезнет какой-нибудь старый знакомый; ни в одном порту и ни на одном корабле его нет, через Луну не вызовешь, с Земли тоже никаких вестей. Так что же с ним случилось? «Улетел к Астроманту». «Астромант забрал». Вы в самом деле не слышали, Доктор?

– Видимо, пропускаю такие вещи мимо ушей.

Инженер кивнул.

– Мудро. Весьма мудро.

– Так что, у Навигатора просто крыша поехала?

– Я же говорю – шпион. А Астромант – дурацкое прикрытие.

Радиста, похоже, это не убедило.

– Не так это звучало…

На обратном пути на верхние палубы мы пытались извлечь из услышанного хоть какой-то смысл.

– Если он врет, то мы в самом деле ничего не знаем. Но если он говорит правду?

– Встреча с Астромантом? Или что там Навигатор увидел на своей касательной? Вот только этот буй…

Можно свихнуться самому – но если с этим сумасшествием связана целая организация, это уже политика.

– Или ошибка в программе машины.

Мы прошли через переходной шлюз жилого модуля.

– Может, что-то найдется в его вещах, – я показал на каюту Навигатора. – Капитан запер его внизу в 7В, возле «жемчужин». Кто-нибудь обыскал тем временем его багаж?

– Думаешь?..

– Если он начитался, как говорит Инженер… Эти самые имбриуминиумы – такие журнальчики некоей авангардистской группы с Луны, слегка политической, как это всегда бывает в авангарде, но в основном об искусстве и жизни в космосе. Они провозглашали манифесты, ставили пьесы… то есть не пьесы, но что-то вроде…

Радист с любопытством посмотрел на меня.

– Не знал, что ты интересуешься подобными вещами.

Я пожал плечами.

– У вас свои обязанности на корабле, а я в основном жду несчастных случаев. Скучно, вот и читаю.

Мы остановились перед дверью каюты Навигатора.

– У кого есть коды?

– У Капитана. Может, у Первого пилота.

– Электронщик бы справился.

Мы переглянулись.

– Электронщик с радостью приложит к этому руку. Или, по крайней мере, голову.

– Подожди.

Он пошел за Электронщиком. Я закурил беспепельную сигарету. Изоляция под обшивкой центральной секции протерлась, и кабель каждые несколько секунд голубовато искрился, воняло мокрым металлом. «Бегемот» трещал и стонал. Восемь дней до критической интенсивности солнечной бури. До возвращения радиосвязи – по крайней мере вдвое больше. Если кто-то намерен перехватить нас на координатах Навигатора, он должен уже сейчас находиться либо поблизости от точки встречи, то есть где-то в Поясе, либо на путевой параболе. Лунный бюллетень считывает открытые транспондеры каждые два дня, и, как справедливо выразился Навигатор, математика околосолнечного космоплавания не знает жалости.

Вернулся Радист с Электронщиком.

– Есть у тебя последний системный график с Луны-один? – спросил я Радиста.

– Старый, еще до бури. После сообщения большинство ведь меняло курс. А что?

Я ему рассказал. Электронщик вытряхнул из сумки оборудование и проинструктировал Радиста, как подключиться к панели двери Навигатора. Забинтованные руки Электронщика все еще зудели, и он постоянно чесал их о лоб и плечи.

– Зайдите потом ко мне, дам вам сульфатиазол. У Капитана ведь есть бюллетени?

Радист пожал плечами.

– Висят под аварийным щитком в рулевой рубке. А что?

– Я подумал, не оттуда ли у него могло возникнуть подозрение… Если он опознал конкретный корабль, или знает кого-то из его команды – они все друг друга знают, из поколения Инженера.

– Подозрение?

– Поскольку он все-таки был прав.

– Капитан?

– Навигатор. Нет-нет, в чем-то другом. Капитан ему не ответил. Но как объяснить эти подозрения Капитана? Наверняка у него откуда-то имелась информация.

– Я думал, это наш Электронщик набрался решимости и вручную перепроверил все расчеты.

Мы посмотрели на Электронщика.