– Слишком уж быстро у тебя пропало желание. Не слишком ли радикальное решение?

– Нужно превозмочь себя.

– Превозмочь?

– Пока еще… Ты же понимаешь, фрай.

– Похоже, не очень.

– Я боюсь, что потом уже не захочу, что потом мне уже будет все равно, – она снова опускает взгляд. – Я вижу, как вы меняетесь.

– Ты очаровательно умеешь обидеть.

– Извини.

Агерре на самом деле не особо интересно, но что-то его провоцирует, и он спрашивает:

– Это ведь из-за Горпаха?

– Не знаю. Может быть, – она в крайнем замешательстве, ей хотелось бы закончить этот разговор, свободная поза и отсутствие эмоций в голосе Агерре еще больше действуют ей на нервы. – Я никогда раньше никому не причиняла вреда. Я вообще…

– Ты была невинна, пока не пришел злой король и своей искренней просьбой не вынудил тебя согрешить.

– Я, наверное, пойду.

– Да.

Субгигант, туманность, Пятерка Мечей, Висельник – и все еще Колесница.

Дело плохо, будет еще хуже. Биржи начинают сходить с ума, показатели мировой экономики падают, – и все связывают эти факты с расколом в ОНХ. Агерре издал официальное распоряжение, на неопределенное время запрещающее ксенотикам появляться в Глине на Земле и в Трех Колониях.

Он встречается в вашингтонском парке с представителями экспансионистского лобби, под фрагментарным крипто, в приватной сфере. Ему хороши видны взгляды прохожих извне сферы, реакция на цвет его рубашки, эмблему ОНХ, фиолетовые прожилки на лице. Там, где он прежде замечал любопытство, интерес, отвращение, теперь все чаще читается бессильная злость, детская обида. Он отводит взгляд. Лужный, как обычно, открыл дверь для нежелательных ассоциаций. Ибо это правда – мы были, были для них ангелами.

Лоббисты обрушивают гром и молнии на голову Петрча.

– Мы переслали агентствам копии тех материалов, которые вы добыли у изменников, фрай. Если они столь свободно шатаются по галактике – радиотелескоп здесь, гравиметр там, эту планету переделаем в компьютер, ту вывернем наизнанку… Что будет, когда они перестанут следовать резолюции Лиги Суверенов? В Ордене вы держали их мертвой хваткой – но теперь? Каким образом призвать к порядку ксенотика? Что мы можем им противопоставить? Естественно, пресса чрезмерно паникует, но что мешает тому или иному раскольнику шантажировать нас коллапсом Земли? И что тогда? У нас нет никакой космической армии, никаких вундерваффе против ксенотиков. Кто нас защитит? Только вы, Ordo Homo Xenogenesis; только ты, фрай. Ты ведь не предашь.

Кто знает, что ответил бы Агерре, если бы полностью соображал? Ибо разве не так же говорили британские губернаторы раджам, которых покупали все новыми титулами? И разве не так же чувствовали себя продажные туземные вожди – предателями собственного рода? Когда приходило время мятежа – по какую сторону баррикады они вставали? Не об этом ли, по сути, речь? Чтобы я дал гарантию, что, не колеблясь, подниму руку на своих братьев и сестер по глие, безжалостно раздавлю бунтовщиков – а когда речь идет о ваянии пространства-времени, не существует полумер, каких-то избирательных Ваяний, убийство будет однозначным, как с Куомо, – не об этом ли они спрашивают? Ксенотические войны, крайст! Не такой ли гарантии они хотят?..

И потому он ее им не дает – но отнюдь не из высоких моральных соображений, лишь потому, что ему не слишком хочется ввязываться в долгие дискуссии, спорить о принципах. Ему следовало бы плевать на лоббистов горячей желчью – он наблюдает волны на искусственном пруду. Война, не война – какое ему до всего этого дело? Лишь бы наконец долететь на встречу с Иваном, закончить эти абсурдные скитания. Сколько еще гаданий?..

Постфактум оказывается, что он в самом деле знал координаты с самого начала.

Это ближайшая к Вектору Ферза точка среди Отваяний постглиотических космосов, рассчитанных с помощью глиокристного компа фрай Дьюс. Она находится примерно в световой неделе от красного гиганта, почти перпендикулярно к эклиптике, на продолжении оси вращения звезды. Едва Фредерик останавливает SpaceSculptor на ее орбите, Сад регистрирует радиовызов на волне в двадцать один сантиметр. Видимо, Петрч здесь уже как минимум неделю; во всяком случае, он неделю ожидал Примуса.

Агерре Ваяет к точке, на всякий случай упаковав сорок процентов энергии в Cage/Armour. Он сообщил в Замок, но прекрасно понимает, что если случится самое худшее, для любой реакции в Глине будет уже слишком поздно. Он один – но кто с Иваном? Да уж, глупо поступает Агерре. И тем не менее, существует разновидность глупости, достойная монархов.

Точка на самом деле не точка. В базе Горпаха содержатся обширные комментарии к алгоритмам Проекта REVUM, вместе с критикой заложенных граничных условий – ибо в сырых данных REVUM дал на выходе не узкие координаты с возможной погрешностью в пару километров, но вероятностные облака, простирающиеся на килопарсеки. REVUMовцы, однако, решили, что не будут морочить себе голову невозможным (наконец-то они признали хоть что-то невозможным в том числе и для них самих!), и наложили на результаты дополнительные фильтры, «отрезающие» индексированные ниже определенного порога вероятности локации. Осталось 3479 зон, «выступающих» за случайно выбранный уровень 4D. Естественно, это также означает существование суммарно достаточно высокого шанса, что упомянутая дверь в Отваянные космосы находится вне проверяемых REVUMовцами пространств. На самом деле Клингер посчитал этот шанс, и пропорция составляет один к семи не в пользу ищущих. Однако при столь большом выигрыше – читает Агерре между строк Горпаховских разработок – нельзя позволить себе отказаться.

Конструкт, который Фредерик обнаруживает по прибытии на место, ясно доказывает, что SR не намерено следовать кратчайшим путем. Это нечто вроде неполной сферической клетки, вращающейся вдоль оси, параллельной оси красного гиганта, с частотой полтора оборота в час. Важнее всего, однако, размеры: поперечник конструкта превышает семьдесят километров. Клетка замыкает в себе целую зону, вырезанную по расчетам Проекта в соответствии с критериями Горпаха.

Когда Агерре приближает к ней свой Сад и выравнивает скорость, становится видна невооруженным глазом структура скелета сферы. Она удивительно напоминает структуру «затвердевших» дисперсионных телескопов: сверхтонкая завеса из полуорганического живокриста, с многочисленными нерегулярными утолщениями, фрактальными наростами, – и все это в масштабах гектаров. Сквозь большие дыры в завесах видны звезды, просвечивает нескончаемо богатый фон космоса. Выращенный инструментарий Сада показывает Фредерику в неглубоком Иллюзионе, что эти дыры, по сути, также поросли двух– и трехмолекулярными слоями живокристных нейроводов.

С внутренней стороны наростов гладкая поверхность сферы вспучивается какими-то дополнительными сооружениями. Сигнал с кодами Петрча идет из самого обширного, наверняка это Сад клетки – и именно туда направляется Агерре.

Петрч открывает широкий радиоканал параллельной передачи одноразовых шифров для безопасной связи через Иллюзион. Агерре принимает их и приветствует Ивана в переднем верхнем четырехстенном кубике. Примус Societas Rosa весь в белом – свободная рубашка с расстегнутым воротником, широкие штаны, белые мокасины – лишь ярко-красная вышитая роза на месте сердца портит однотонный цвет одежды. Он широко улыбается Фредерику, и вокруг его фиолетовых глаз собираются морщинки.

– Прошу, – говорит он, обводя широким жестом темную конструкцию, к которой медленно приближается Сад Агерре. – Я тебя ждал.

Фредерик молча наблюдает за раскольником, высматривая новые проявления болезненной рассеянности Петрча, доказательств того, что он подверг себя глиоинтуиции. Но это ведь всего лишь Иллюзион, Иван может себя редактировать посредством бихевиористических фильтров, образ вне Глины ничего не доказывает. С другой стороны – на Лазури Иван тоже был иллюзионный.