Якорь зацепился за конструкт – который миновал орбиту Гжеся в нескольких десятках метров от него, с разницей векторов[143] в несколько метров в секунду – и «Хоруса» дернуло, затем потащило в сторону, по результирующей обеих орбит. Мех начал сматывать нить, но прежде чем домотал ее на четверть, результирующая перешла в плотную спираль. Вращаясь по кривой с уменьшающимся радиусом, разогнавшийся робот Гжеся врезался в бок рефлектора[144].
Удар выгнул ему обе голени, размозжил правое сопло и вмял правое плечо: больше пошевелить им он уже не мог. Однако связь сохранилась, в его досягаемости имелись по крайней мере три открытых спутника «Black Castle» и восстановленные спутники «Иридиум»[145], что вполне его устраивало.
Отцепив якорную нить, он включил магниты и перевалился через край. Тот же край отбрасывал тень, рассекавший внутренность чаши почти точно пополам, от радиоколлектора[146], размещенного в геометрическом фокусе, до тянувшихся вдоль колец многоэтажных галерей.
Гжесь повел зумом по этой линии, не сразу заметив движение в путанице механизмов, которыми были забиты галереи. Будто оживающие скульптуры в замке Дракулы, все роботы, выключенные и защелкнутые в своих гнездах питания и консервации, теперь одновременно запускались, распрямляли конечности, выдвигались в открытый космос. Удар «Хоруса» о конструкт, видимо, прошелся по его алюминиево-титановому костяку, будто тектоническое сотрясение по коре планеты.
Встав на погнутые ноги, Гжесь поковылял вдоль металлического ребра в сторону фокуса. Но прежде чем успел миновать линию между ослепительным блеском и угольной темнотой, до него добрались и окружили со всех сторон только что запустившиеся мехи: «Хорусы» I и Iа, «Шмитты» 202, 203, 223, «Хонды Х»[147], даже один «Усабуро Рекс»[148], с топливными баками, похожими на карикатурный акваланг или двойной горб, благодаря которым он мог долететь до Луны и обратно, взорвав при этом любой орбитальный бункер.
Гжесь попытался оттолкнуться и добраться до коллектора в фокусе, пролетая между мехами и над ними – но ближайший «Шмитт-203» молниеносно метнулся ему навстречу, отразив «Хоруса» Гжеся будто хорошо спланированным ударом в бильярде, послав его обратно глубоко во внутреннюю тень чаши, подальше от паукообразного харда, висевшего над центром полусферы.
Все это происходило в абсолютной тишине космоса, даже без саундтрека учащенного дыхания астронавтов. Снова примагнитившись, Гжесь включил себе медленный техно-бит.
Звезды Млечного Пути складывались в микросхемы и системные платы старых персональных компьютеров; он знал, что всему виной «Морфей», но после стольких лет это стало частью его подсознания, равноправной составляющей реала.
Он медленно поднял ногу. Мехи Гугла облизали его лучами сканеров. Он высветил искренние тэги. В ответ получил лишь один короткий эмот: ЖДАТЬ.
Все застыли как статуи.
Четверть часа спустя Гжесь снизил энергетический уровень «Хоруса» до минимума, на полделения выше полной деактивации. По чаше волнами перемещались Солнце и тьма. Вдоль Зодиака выстроились как на параде «ZX Spectrum», «Commodore 64», «Atari 800XL», доисторическое детство Гжеся, забытые боги харда.
Семь часов двадцать три минуты спустя «Хонда Х» эмотировала «ЧАТ», после чего открыла линию связи с «Хорусом» Гжеся.
– Ты?
– Покажись.
Но идентификатор сперва ничего ему не сказал: Гильгамеш90.
Гжесь вошел в MTL и проверил нейрогенеалогию этого Гильгамеша.
И оказалось, что в «Хонде Х» сидел один из двух тысяч четырехсот двадцати двух трансформеров, ведущих свое начало от Фрэнсис Рори – уже из четвертого поколения, считая от оригинала, причем лишь одно трансформерное звено его генеалогической цепи имело отношение к биологии.
– Помнишь меня? – удостоверился Гжесь.
– Да, у меня есть эта память. Надеюсь, по знакомству не разлогинишь меня насильно?
– Дашь мне записи с этого телескопа? Это ведь сетевой радиотелескоп[149]? Насколько большого эффективного диаметра вам удалось достичь?
– Зачем тебе записи?
– Компенсация. Гонорар. Десятина. У меня нет подходящего слова, но ты и так знаешь, что мне причитается.
– Это хард «Норада»[150]. «Норад» не признает и никогда не признает никаких твоих прав.
Гжесь проверил «Норад». Какой-то альянс внутри конгломерата сотен постгугловских наций. Гильгамеш90 официально был членом «Трибеки II»[151] и «Большого Северного Союза»[152], но среди трансформеров случалась и не такая шиза.
– Скажи, что я ошибаюсь.
Разинув пасть «Хоруса», он швырнул пятно света на край чаши. Вся конструкция уже была нанесена у него на карту, так что он лишь поворачивал корпус робота и его соколиную голову, выхватывая из мрака очередные элементы импровизированной орбитальной инженерии, по две секунды на каждый, от края к центру.
На двадцать втором Гильгамеш90 эмотировал поднятые руки, давая понять, что сдается.
– Это все построил я, – сказал Гжесь, проглотив ослепительный блеск. – Я думал, что мне приснилось, но нет. Уже с первого взгляда я понял, что в этом дизайне есть нечто… мое. Лишь вблизи мне стало ясно, что именно так я построил бы орбитальный телескоп, если бы в моем распоряжении имелись лишь материалы, выведенные на орбиту до Погибели. Если бы мне пришлось делать по-своему, как я всегда поступал – импровизируя, из того, что есть под рукой, собирая и комбинируя, на глаз и на ощупь. Это моя работа, мой дух харда. Тот оптический калибратор – он ведь с третьего «Хаббла»? Половина рецепторов с той стороны – с китайских наблюдательных телескопов НАОК[153]. «Двести двадцать третьи» вы держите здесь потому, что только они видят трещины меньше чем в полмикрометра. При этих диаметре и массе напряжения превышают прочность материалов, позаимствованных из конструкций меньшего размера, и вам приходится на ходу их латать. А сколько копий умельцев в области харда есть у вас на выбор из банков Гугла? Я узнал свою работу, Фрэнс. Заплати мне.
Семь секунд молчания.
– Мы говорим о торговом обмене?
– Можете предложить обмен, да.
– Рабы Гугла, как видишь, справились. Зачем нам сейчас нанимать оригинал?
– Если это что-то сетевое, вас ждет по крайней мере…
– Ты, похоже, даже понятия не имеешь, о чем речь.
Гжесь эмотировал игрока в покер со спрятанным под столом снятым с предохранителя револьвером.
Гильгамеш90 высветил DEFCON5[154], и все остальные мехи, в столь же одновременном порыве, как и до этого, поднялись, отмагнитились и вернулись в свои гнезда в окружной галерее.
– Прошу. Твоя игрушка. Делай, что хочешь.
«Хорус» даже не дрогнул.
– Тебе очень бы хотелось, – медленно проговорил Гильгамеш-Рори, – чтобы это оказалась какая-нибудь страшная политическая тайна в войне между альянсами. Информация для шантажа, или другой ключ к драме в твоих руках – и уже идет по контурам напряжение, поднимаются осцилляторы и блуждающие токи, в машину входит жизнь. Некий Винсент Чо, которого ты мог бы выкрасть и снова опрокинуть равновесие сил, да?
– Говори.
Четыре секунды.
– Мы те, кто на стороне добра, – сказал Гильгамеш90. – Мы – Лига Защиты Человечества, Космическая Месть и Война Миров.
– Что?!
«Хонда Х» вытянула руки над головой, охватив трехпалыми лапами звездный зенит.
