— А где же ваши товарищи? — спросил я мага-профессора.

— Будут с минуты на минуту! — успокоил меня маг-профессор. — Может, выпьете чего-нибудь?

«Не сыпь мне соль на рану!» — захотелось пропеть мне, но я ограничился своей стандартной сентенцией:

— Мне бы бензинчику…

— Увы! — развёл руками маг-профессор. — Чего нет, того нет.

«Да, — мрачно подумал я, — не надо было торопиться покидать гнома! Он ведь говорил, что к нему прибыл целый караван. Хоть здешний бензин и не сравнить с Евро-пять, но хоть что-нибудь! Ну да ладно, придётся на обратном пути засосать канистрочку».

Появились знакомые маги — «трёхколёсный велосипед», «БелАЗ»-Болавюл и «джентльмен» — и началось действо.

Камланием на этот раз не ограничились. Откуда-то были извлечены страхолюдного вида амулеты, артефакты и прочие магические приспособы. От речитатива цитируемых заклинаний густел воздух, а содержавшаяся в нём влага густой моросью покрыла потолок и стены, подрагивая, но не сползая. И в каждой капле отражался я сам, собственной персоной.

В довершение всего запалили двадцать четыре курительницы, и разноцветные дымки от них в свободном полёте сплетались в совершено невообразимые орнаменты. В одном мне почудился шерстяной носок, а в другом — шапочка с шарфиком. В рисунок резинок обоих изделий готическим шрифтом вплетались с чертежей знакомые мне рунические символы: «СССР».

Напоследок маги сомкнули ладони, покружились таким макаром совместно по комнате, а потом резко разомкнули контакт, и я неожиданно для себя почувствовал на каждом своём колесе по шерстяному носку, на крыше салона — шапочку, а пониже стёкол меня обвивал тёплый мохеровый шарфик. А может и мериносовый.

Ощущение длилось не более нескольких секунд, а затем исчезло.

В изнеможении маги попадали на по-прежнему стоящие вдоль стен удобные диванчики и набросились на поданный Памплисиодором поднос с огромными чашками с кофе. Ну, или с кофейным напитком — я слабо разбираюсь в таких тонкостях. Могу лишь предположить, что вряд ли маги удовольствуются «Ячменным колосом», хотя именно такая аббревиатура значилась сверху донизу на серой картонной пачке оранжевыми буквами и при соответствующем рисунке. Но что она означала, распознать мне не удалось. Ячменный колос, наверное.

— Теперь всё должно быть хорошо! — блаженно протянул маг-профессор, потягивая ароматную жидкость и отдуваясь.

— Да, коллега! — глубокомысленно согласился с ним «трёхколёсный велосипед». — Абсолютно с вами согласен!

— И не просто хорошо, а очень хорошо, — добавил «БелАЗ»-Болавюл. — Или даже ещё лучше!

«Джентльмен» же, по обыкновению, пока просто промолчал.

— Так я могу вас покинуть… господа? — нерешительно произнёс я.

— Да, да, пожалуйста. Вы вольны поступать так, как считаете нужным. От нас больше ничего не зависит. Мы сделали всё, что могли. Кто может, пусть сделает лучше! — с пафосом произнёс маг-профессор.

Под аккомпанемент сердечных прощаний я покинул место сборища самых крутых магов столицы. Памплисиодор же остался и, забившись в промежуток между двумя диванными подушками, жадно внимал разговору почтенных магов, который мне так и не довелось услышать…

А я стремительно — насколько позволяли вновь вернувшиеся ко мне технические возможности — возвратился к усадьбе старого гнома. Но, однако, получилось, что недостаточно стремительно. Поскольку если когда я покидал данную усадьбу, в окрестностях её находилось как максимум пятьдесят «ноль-ноль-всяких» — и это при полном отсутствии металла, как клятвенно заверял меня старый гном, — то когда я вернулся в этот раз, моим оптическим преобразователям, в просторечьи у людей именуемым глазами, предстала как минимум пара сотен тех же самых «ноль-ноль-всяких», стоящих вдоль улиц, примыкающих к месту расположения усадьбы гнома, едва ли не в два ряда.

Я не стал скандалить. Я понял, что гном, по своему стародавнему, старорежимному, кондовому упрямству, не поверил мне и всё же решил наклепать по возможности столько «ноль-ноль-всяких», сколько ему привиделось в самых смелых его мечтах.

То же самое можно отнести и к остальному вооружению: ещё на подлёте я заметил, что груды мечей, штабеля боевых топоров, пик, горы доспехов и количество вёдер с наконечниками для стрел значительно увеличилось.

Я не стал ничего говорить старому гному. Да его и не обнаружилось поблизости — он то ли ковал в очередной кузнице новые варианты оружия победы, то ли правил огрехи своих несуразных отпрысков: на старости лет всегда кажется, что уж в его-то время знали толк в настоящем … (нужное подставить, ненужное зачеркнуть).

Вместо этого я медленно поехал вдоль бесконечных улиц, сплошь уставленных оранжевыми «жигулями», имеющими у каждого один-единственный и неповторимый государственный номер «19-58 БЕЛ». Новый хозяин не стал менять его, а старому это и в голову не приходило.

Я ехал вдоль кажущихся мне бесконечными рядов «жигулей», словно отражаясь с обеих сторон в длиннющих высококачественных зеркалах. И едва я поравнивался с двумя своими копиями по обе стороны улицы, как они устремлялись ко мне с обеих сторон — и входили в меня! И я каждый раз становился немножечко сильнее, мощнее и тяжелее…

Так я проехался вдоль всех улиц гномьего квартала, и они стали первозданно пусты — приобрели тот же самый вид, который имели и до той поры, пока я, как возмутитель спокойствия, не появился в этом их мире, полном, как оказалось, магии.

Там, где копья, мечи, пики и наконечники для стрел также находились на улицах — я поглощал и их. Не пропадать же добру.

Тут же я обратил внимание — неожиданно для себя — и на гномовские вёдра. Они все были выполнены исключительно цилиндрическими! А не коническими — а вернее, в виде усечённого конуса, к которым привыкло большинство людей на Земле.

Разумеется, цилиндрические изготавливать из листового металла гораздо проще. Но, гномы! Я был о вас лучшего мнения!

К вечеру я был полностью готов к битве.

Но оказалось, что на Магии не принято воевать на ночь глядя, и что даже самые гнусные из захватчиков обязаны придерживаться определённого регламента битвы, и потому решающая схватка должна состояться не позднее чем через четыре часа после рассвета, дабы все воины успели позавтракать и даже переварить свою утреннюю пищу.

Как-то у них там это всё увязывалось с необходимостью вступать в схватку либо на голодный желудок, либо на полностью опустевший. А на мой взгляд, если человек, а особенно воин, не поест, то фиг он вам как следует навоюет.

Короче говоря, я проторчал на предстоящем поле битвы всю ночь, а враг соизволил явиться лишь спустя четыре часа после восхода солнца. Ну, мне-то, в общем, параллельно, кто там себе чего и о чём думает, однако враги, похоже, считали иначе. И построение своё они начали тик в тик с перемещением часовой стрелки на позицию «9-00». Надо ли уточнять, что битва происходила летом?

Я дал им возможность построиться так, как им и хотелось. Это ведь, по сути, совсем ничего уже не решало.

Допускаю, что со стороны врагов в мою сторону во время их построения было отпущено немало различных шпилек и шуточек. Но, во-первых, они меня не задевали, а во-вторых, я ни одну из них не слышал. Ну и в-третьих, плевал я вообще на всех врагов вместе и на каждую их шуточку по отдельности.

Я… медитировал. А проще говоря — обращался мыслью в прошлое. Вспоминал все прошедшие битвы, когда-либо случившиеся на нашей Земле, вспоминал героев этих битв — как известных, так и оставшихся в неизвестности, вспоминал и тех, на защиту которых вставали эти известные и неизвестные герои, и которые остались жить благодаря этим известным и неизвестным героям…

И ещё подумал о том, что в таком вот формате у нас сражений давно уже никто и ни с кем не ведёт. Сейчас больше предпочитают разного рода удары исподтишка: диверсии да компьютерные атаки. А чтобы вот так, «лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза», это вряд ли. Да и я, собственно говоря, не собирался.