— Но я потерял много крови, — продолжал золотой дракон, — и она продолжает вытекать из моего тела. Так что твои старания оказались напрасны, и я скоро умру, и не увижу завтрашнего восхода…

— Нет! — патетически воскликнул я. — Ты не умрёшь! Я помогу тебе!

Ну вот, проникся я почему-то таким настроением. Должно быть, дракон на меня своими речами настолько повлиял.

И я приступил к спасению дракона. Для этого мне пришлось пожертвовать камеру с запасного колеса. А клея у меня в аптечке оставалось ещё вполне достаточно… К тому же некоторые пластыри приходилось лепить непосредственно на сочащиеся кровью раны, и они держались просто за счёт липкости драконьей крови.

Метла и домкрат помогали мне по мере возможности: метла смачивала раны дракона водой из источника, осторожно обмывая вокруг и слегка прибрызгивая сверху, домкрат поддерживал дракона с правого бока, чтобы тот не упал. Я стоял слева.

— Ничего, что заплатки на тебе чёрного цвета? — спросил я, оглядывая золото-пятнистого дракона.

— Несколько необычно… — пробормотал дракон, — но в целом нормально… И этот — как ты сказал, резиновый клей? Он бодрит!

— Хороший бензин кого угодно поставит на ноги, — вздохнул я. А хороший резиновый клей делается исключительно на очищенном авиационном бензине. Как раз для драконов.

— Но я всё равно не смогу лететь, — пожаловался дракон. — Ты не смог бы подсобить мне добраться до дома? Просто сопровождать меня? И как тебя зовут, о мой спаситель?

— Меня зовут Ноль-ноль-первый, — представился я. — А помочь? Почему бы и нет? — спросил я сам себя, но часть риторического вопроса досталась и дракону. — Тут вроде бы неплохая дорожка проложена. А как зовут тебя?

— Да, здесь находится целебный источник, — пояснил дракон, — к нему и проложили дорогу. Он придаёт силы, но не способен залечить раны. Поэтому даже идти мне будет очень трудно. А зовут меня Совенарк, — и он с трудом наклонил голову — мешала рана на шее.

— А давай-ка сделаем следующее… — предложил я, оглядев предстоящую дорогу и бросив оценивающий взгляд на дракона.

— Что именно? — переспросил он с некоторым опасением.

— Я открою багажник… ах, да! Ну да ничего, посторонятся. Там и под стеночкой места хватит, поместятся. А нет — переберутся в салон. Ради такого дела можно позволить.

Как задумано — так и сделано. Через пятнадцать минут я тронулся с места и медленно покатил по неширокой, но зато полностью свободной от камней дороге, имея на себе в качестве груза стоящего задними лапами в багажнике и опирающегося передними на решётку на крыше дракона. Метла с домкратом с не меньшим комфортом расположились на коврике возле заднего сиденья. Судя по звукам — целовались.

Моя попытка оставить их под стеночкой в багажнике успехом не увенчалась: когти драконьих лап находились в слишком опасной близости от двух влюблённых, и они, опасливо поглядывая на дракона, попросились в салон. Я разрешил.

Вдоволь наизвивавшись по ущелью, дорога наконец-то вывела меня с раненным драконом в пречудеснейшую долину, наслаждаться видами которой, однако, я не мог в полном объёме: вождение с таким чрезмерным грузом, как взрослый дракон, требовало от меня максимального сосредоточения и напряжения всех сил — как ньютоновских, так и моральных.

— Ты хоть командуй теперь, куда ехать, — попросил я дракона, когда заметил, что дорожка передо мной намеревается растроиться. Ну, конечно: если к целебному источнику стремились со всех концов этой прекрасной долины, а то и со всей Горной Страны, просто удивительно, почему она до сих пор как минимум не расчетверилась.

— Направо! — скомандовал дракон. — И всё время направо! Вдоль горного склона.

— Это радует… — пробормотал я. — А то всё мечемся, мечемся…

И запел. Тоже тихо. Правда, эту песню следовало бы мне начинать петь ещё когда я подползал к краю провала, но тогда мне было совсем не до песен. Ну да ничего, хорошая песня хороша в любое время! И я начал — будто вернувшись на полчаса назад в прошлое:

— Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю!..

Дальше я продолжать не стал — подумал про своих коняшек и жалко мне их стало. Но и так неплохо получилось. Хоть я коников своих никогда не стегал и стегать не собираюсь! Ну разве только в переносном смысле и то когда находился ещё на Земле! И разве можно назвать стеганием полный газ? Особенно на прямой передаче? Скорее наоборот, тогда-то для них и наступает полная свобода! Поводья отпущены, впереди простор — лети во весь опор! Во, даже рифма получилась. Почти. Не-ет, я без своих коняшек никуда!

И я подумал, что ведь пока мои коники паслись, я-то с места не двигался. Значит, всё-таки я от них завишу? То есть они и есть самые мои что ни на есть лошадиные силы? Стоп! А как же теперь? Когда я утратил способность летать? Что, и пегасики мои тоже превратились в самых обычных коняшек? Абыдна, слюшай! Или я потерял способность к полёту, потому что десяток лошадок перешли к феям? Но я ведь после этого летал! И неплохо.

Нет, надо обязательно при первом же удобном случае выпустить лошиков попастись — и посмотреть, какими они стали теперь: с крылышками или без.

— А теперь — вон к тем пещерам правь! — дракон с трудом указал крылом на пологий склон горы, изрытый пещерами, будто норками ласточек-береговушек. Но у драконов перед норами — или правильней именовать их гнёздами? — ещё имелись более-менее ровные обширные и не очень площадки, где часть драконов, постарше, грелась на солнце, младшие играли, а средневозрастные вели степенные разговоры. Я отметил, что расцветка у драконов наблюдалась самая разнообразная. Однако чёрных или даже серых не встречалось ни одного. А может, таковых просто не было заметно во мраке пещер.

Увидав доселе невиданное в их прежней жизни зрелище, достойное кисти знаменитейшего из художников, картину которого можно было бы назвать «Автомобиль «жигули» по имени Ноль-ноль-первый везёт на себе раненного дракона Совенарка», большинство драконов покинуло насиженные места и закружилось надо мной, пристально рассматривая.

Отдельные особи летели параллельно движению и пытались разговаривать с моим пассажиром:

— Здравствуй, Совенарк, что с тобой приключилось? И что за дивная четырёхколёсная повозка без лошадей, на которой ты едешь?

— Потом, друзья, всё потом! — тихим голосом отвечал мой золотопятнистый грузопассажир. — Меня ранил в схватке чёрный дракон, и я почти истёк кровью. И если бы не этот герой по имени Ноль-ноль-первый, мне пришлось бы очень худо!

— Чёрный дракон? — нахмурились драконы. — Где случилось коварное злодеяние?

— Возле целебного источника, — слабым голосом проговорил золотой дракон. — Он… до сих пор лежит там. Надо бы его убрать, чтобы не осквернял источник… Я не смог сделать этого в одиночку.

— Уберём! — хором заявили драконы.

Четверо ближайших дракона переглянулись, кивнули друг другу — и сделали красивейший синхронный вираж в воздухе, прямиком отправляясь обратно тому самому маршруту, по которому я только что прибыл.

— Давай мы донесём тебя? — предложили Совенарку оставшиеся и новоприбывшие драконы.

— Спасибо, друзья, но я боюсь, что вы потревожите мои раны, — отказался золотой дракон. — Разве что поможете потом подняться в пещеру, к целительнице?

— Это далеко? — осведомился я.

— Нет, совсем рядом! Вот она! — зашумели драконы, указывая на лету крыльями на пещеру, находящуюся ближе всего от дороги, на самом нижнем ярусе. Вход в пещеру окаймляли развешенные на верёвочках солидные пучки цветов и трав. Такое расположение своей амбулатории целительница выбрала неспроста: раненным драконам не приходилось карабкаться на большую высоту, особенно когда они не могли идти или лететь сами.

— Это хорошо, что рядом! — обрадовался я. Всё же транспортировать такие тяжёлые грузы, да ещё в виде драконов, мне пока что не доводилось. И, надеюсь, больше не доведётся. На подобный случай необходимо предусматривать усиленные тележки-прицепы, желательно двухосные.