Нет, автомобилем быть в этом мире намного удобнее, чем человеком! Вот как мне, например. Горючее не требуется — прекрасно езжу и без него. Непонятно почему, правда. Масло… тоже не требуется, по тем же причинам, мне абсолютно неизвестным. Гараж не нужен — и вообще, и вследствие прекрасного здесь климата. Бензинчика бы, конечно, настоящего попробовать — вот и все мои заботы. Да и то из чисто ностальгическо-эстетических соображений. Интересно, а если бы людям не нужно было есть и пить, они бы всё равно ели и пили? Тоже из чисто эстетических соображений? Или по привычке? А что, вполне возможно. Как то, так и другое.
Я полз по скале, попеременно переставляя колёса, с каждым моментом передвижения опускаясь всё ниже и ниже по хребту. Нет уж! Лучше я потом между хребтами, по ущельям поеду, да через каменные завалы стану карабкаться, лишь бы прекратить это полуотвесное сползание на грани пропасти. А ну как сорвусь ещё? Хотя чисто резиновая обувка как нельзя лучше способствует скалолазанию — вон, на Красноярские Столбы народ почти исключительно в резиновых калошах лазает. Так что мы, автомобили, весьма приспособлены для покорения горных вершин. А в особенности те из нас, которые, подобно мне, научились умело перебирать колёсами.
И всё-таки ёкало где-то в жиклёре, когда из-под протектора вырывался вдруг небольшой камушек и шина оскальзывалась на десяток сантиметров книзу. Что я буду делать, если вдруг сорвусь? Что тогда? Продолжать думать в этом направлении не хотелось. Хорошо орлам… или кондорам? Здоровенные какие… Ишь, распластали себе крылья да парят в вышине. Козлов, наверное, пасут. Ну, в смысле высматривают.
А это что?
За очередным уступом показался очередной провал. Опять придётся обходить! Но… провал показался мне необычным: на дне его что-то мельтешило и раздавались яростные звуки — не то рычание, не то рёв, не то и то и другое вместе. До меня как-то и раньше доносились всякоразные шумы: свист ветра, удары падающих камней, шорох мелкой осыпи — мне никак не удавалось пройти по склону, не потревожив отколовшихся от общего массива камней и камушков. Да я и не ставил себе такой задачи, не учили меня скалолазанию, до всего самому приходится доходить. Но эти звуки показались мне очень уж нестандартными для данной местности.
Я сполз чуть пониже и присмотрелся, высунувшись над краем обрыва и скосив фары вниз.
На дне провала — или почти в самом начале ущелья — кипела схватка. Там сражались два дракона — чёрный и золотой. Они подпрыгивали, кружась друг вокруг друга, наносили удары крыльями, передними лапами с острыми когтями, ловко уворачивались от чужих ударов, изрыгали в сторону врага длинные огненные струи и старались ещё и укусить чужака после временного ослепления. Я даже немного залюбовался зрелищем. И мне представилось, будто там, внизу, шла схватка двух персонифицированных огнемётов.
Но если выдыхаемое золотым драконом пламя ярко светилось бело-жёлтым светом в полумраке ущелья, то огненные языки чёрного дракона горели мрачным тёмно-красным цветом, и там, где они попадали на светлую чешую его противника, оставались грязные пятна и полосы копоти.
Понятно: переобогащённая горючая смесь. Или малое количество кислорода. Неполное сгорание топлива. Знакомо. Карбюратор, наверное, плохо отрегулирован. Ну, или форсунка, если дракон дизельный.
Чёрный явно одерживал победу. На теле золотого дракона уже виднелось несколько потёков крови и разномерных следов от копоти. Хотя и чёрный не мог похвастаться неуязвимостью — он заметно подволакивал правое крыло, хотя крови на нём нигде заметно и не было. А вот золотой заметно слабел.
И тогда я решил помочь ему. Не потому, что я так уж люблю золото — нет, оно мне безразлично. И не потому, что мне так уж не нравится чёрный цвет — наоборот, чёрные «волжанки» мне постоянно нравились. Есть в них такая одновременная и хищность и строгость…
Самое главное в том, что золотой дракон показался мне похожим на вундеркинда-дракончика, которого я встретил в первые мои часы пребывания в этом мире, на этой планете. И ещё он немного смахивал на дракона, с которым мы вместе сражались против химер. А вдруг этот дракон приходится тем каким-то родственником? Пусть даже и самым дальним! Да и расцветка чёрного дракона почему-то неожиданно напомнила клубящуюся над дальними горами тёмную муть, протягивавшую мне вслед своё длинное щупальце.
Сначала мне было очень трудно выбрать правильную позицию: драконы кружили по ущелью, постоянно меняясь местами. Прямо подо мной оказывался то золотой дракон, то чёрный, и я никак не мог выбрать подходящий момент, чтобы спрыгнуть на спину чёрному.
Но вот золотой дракон то ли подвернул заднюю лапу, запнувшись о камень или попав в трещину, то ли обжёг, вступив в продолжающую гореть лужицу огнесмеси врага, разлетающуюся от последнего крупными брызгами, словно тот бесновался и плевался слюной. Но золотой дракон остановился и принял чётко оборонительную позу: прикрылся крыльями и выставил перед собой обе передние лапы с острыми когтями.
Чёрный замер тоже. Он выбирал самое уязвимое место для удара. А может, издевался над обессиленным врагом.
И тогда я подобрался поближе к краю провала, примерился и прыгнул! Прыгнул, попутно ещё сильнее отращивая вниз свои бивни-клыки. Примерно до того полутораметрового размера, с которым весьма успешно справлялся с химерами.
А внизу меж тем назревала развязка: золотой дракон, вконец обессилев, упал на бок — его правая нога подломилась. Пытаясь защититься, он приподнял левое крыло и закрылся им. И хвост слабо приподнялся, готовясь если не отразить, то хотя бы отклонить вражескую атаку.
А враг медлил. Он выбирал место для последнего и решительного удара. Вот он откинул голову, чтобы набрать разгон для смертельного броска…
И тут я упал на него всей своей нешуточной почти что тонной массой. И упал очень даже удачно: мой левый передний бивень-клык попал точнёхонько в голову чёрного дракона, правый — пронзил ему картинно откинутое в сторону крыло, а оба задние вонзились глубоко в драконью тушу.
Хрустнули кости… Так что если бы мне и не удалось пронзить чёрного дракона своими клыками, всё равно моя масса, умноженная на скорость падения с большой высоты, неминуемо переломала бы ему все кости. И получился бы «дракон табака» — есть такое блюдо из целой курицы, когда её приплющивают чем-то тяжёлым, поливают чесноком, а затем запекают в духовке. Данный рецепт очень хорошо описан в рассказе Виктора Драгунского «Синяя птица», который мне как-то довелось прослушать в детской передаче по «Радио России» во время поездки на Южный берег Крыма с внуками старого хозяина.
Но чёрный дракон, агонизируя, ещё и попытался сопротивляться: он попробовать ударить меня левым крылом, метя себе за спину. И я откусил ему крыло, по-быстрому сварганив из капота привычную зубастую пасть. А потом ещё немножко попрыгал по туловищу, отталкиваясь то передним то задним мостом и меняя позиции своих клыков. Сделал из чёрного дракона некое подобие рубленой котлеты или подготавливаемого к шпигованию специями куска мяса для запекания.
Вздрогнув в последний раз, чёрный дракон замер.
И тогда я осторожненько слез с расслабившейся туши, стараясь не испачкаться в медленно истекающей из ран павшего дракона густой и чёрной, похожей на нигрол, крови. Ничего себе! Так вот почему я сверху не видел следов от ранений! Чёрное на чёрном незаметно. То же, наверное, можно отнести и к копоти — не думаю, что у золотого дракона хватало дыхалки. И, однако, цвет пламени у него выглядел намного красивее! Ну, наверное, на разной горючке работают. Золотой, к примеру, на газе, а чёрный — дизельный. Тогда у него точно неполадки с форсункой!
— Спасибо тебе, неведомый герой! — склонил передо мной голову золотой дракон. — Если бы не ты, я бы не увидел больше солнца!
— Да чего уж там! — смущённо произнёс я. — На моём месте так поступил бы каждый!
Ага, особенно если бы на моём месте был танк. Пусть даже и Т-34. Тогда бы от чёрного дракона и лепёшки не осталось.
