Твари приближались. Как ни странно, никакой паники среди людей я не заметил. Равно как и приготовлений к обороне. То есть к труду они приготовились, чем и занимались. А вот оборону проигнорировали начисто.

Ну а я откуда могу знать, кто у них и куда летит? Может, так и надо, кочующие твари какие-нибудь, а сейчас как раз сезон. Хотя мне они очень не понравились — может быть, из-за сходства с вампирами. Хотя вампиры — люди с крыльями, а тут, скорее, обезьяны с крыльями, только лапы покороче, а хвост подлиннее. И все с длинными пеликаньими клювами почему-то. Птеродактили, что ли?

Я по привычке пересчитал летящих существ. Ровно десять штук. Эскадрилья.

— Химеры! — послышался знакомый голос. Молодец, Памплисиодор, опознал. — И куда они собрались, на ночь глядя?

— Может, в императорские сады? — предположил кто-то из возчиков. — Я слыхивал, химеры фрукты разные любят.

— Точно! — поддержал другой. — Мне ребяты из садовых сторожей рассказывали, что замаялись их отгонять.

«А вы их дустом пробовали?» — хотел произнести я, но не успел: поравнявшись с нашим бивуаком, химеры стремительно спикировали вниз, подхватили по бочке с нефтью и, тяжело взмахивая крыльями, вновь поднялись в темнеющее небо.

— Ах, вы ж… — я не понял слова, которое произнёс Драгоцен, но звучало оно очень экспрессивно. — Маг! Давай, бей их!

Памплисиодор, недолго думая, запустил вслед улетающим химерам парочку файерболов. И, к счастью, промазал. Иначе не представляю, что произошло бы, если бы он попал в бочку.

Да что-что, огненный дождь, вот что!

— Стой, Памплисиодор! — закричал я. — Не стреляй в этих! Тут новая волна заходит!

От закатного солнца, почти провалившегося за горизонт, к нам спешила новая эскадрилья химер.

— Я ничего не вижу! — пожаловался маг. Ну, разумеется! Заслепил себе глаза своими же фаейрболами.

Я живенько сдал назад по холму и включил фары на дальний свет. Два длинных луча полоснули по приближающейся стае. Теперь уже химерам пришлось кисло: им глаза заслепило. Ещё бы! У меня же галогенки стоят. Да и подфарники я тоже врубил, пусть-ка на светодиоды посмотрят, ознакомятся с достижениями земной цивилизации!

К сожалению, всех химер заслепить не удалось: некоторые успели спикировать и урвать ещё по бочке. Но зато одна или две из пикирующих промазали мимо цели и врезались в землю и теперь трепыхались среди травы и кустов, добиваемые озверевшими возчиками.

И Памплисиодорвоспрянул духом и, руководствуясь моими целеуказаниями, принялся швырять огненными шариками в освещённых лучами фар, но не рискующих пикировать и потому кружащихся на высоте химер. Пару раз, кажется, попал.

А потом пришла третья волна нападения. И на этот раз своей целью химеры избрали меня!

А они, оказывается, вполне соображающие существа: поняли, откуда исходит главная помеха их экспансии и вознамерились её устранить.

Они закружились надо мной, выбирая подходящий момент для нападения.

Но я-то задействовал пока не все свои защитительные возможности! И поэтому по-быстрому отрастил клыки и заточил края капота и крышки багажника железными зубами. Но это моё, можно сказать, привычное оружие. И оружие оборонительное, для нападения оно не очень годилось. И отогнать удавалось лишь тех химер, которые нападали спереди или сзади.

А вот когда химеры, словно сговорившись, попытались наброситься на меня со всех сторон, тут уж я врубил клаксон на полную мощность, да ещё и на колонки кинул ту знаменитую песню Витаса, из-за которой его и прозвали «автосигнализацией российской эстрады». Предварительно открыв все окна.

Химеры кинулись врассыпную, зажимая уши. Жаль, что не крыльями.

Но и это не остановило их. Уж не знаю, что они делали — то ли наковыряли глины из берегов ручейка, то ли понаворачивали затычек для ушей из листьев и травы, но третья атака на меня не испугалась ни света фар, ни рёва динамиков.

И тогда я развернулся к ним задом! Но не для того, чтобы убегать. Я пустил в ход свой последний резерв — выхлопную трубу! И дал полный газ!

Уж и не знаю, почему так получалось: пока я ехал спокойно, то служил примером и образцом идеального экологического автомобиля: ни одна молекула СО2, не говоря уже об угарном СО и прочих мерзостях, не покидала моего благородного чрева. Сейчас же я будто выбрасывал в окружающее пространство всё, что накопил за всё время пребывания здесь. А может, и кое-что прихватывал и из бытности на Земле.

Струя раскалённых газов ударила по химерам. Они завопили от боли и ужаса. Да, температурка под тысячу градусов — это не лечебный компрессик на спинку! От него не один волдырь вскочит.

А тут же я ещё и глушитель сбросил, так что рёв был ещё тот. И картинка неплохая: я вертелся на крыше, кверху колёсами, отбиваясь ими от особо нахальных тварей, которым пока не повезло попасть под выхлоп. Багажник с крыши, кстати, тоже раскрутил по отдельности, и теперь пользовался им, словно четырьмя пиками, уязвляя пытающихся добраться до меня химер. В общем, оборону держал практически круговую.

И это я ещё не стал взлетать. А ведь появлялась и такая мысль! И собирался взлететь, если бы задействованное мною не помогло — имелись намерения относительно карданного вала и не до конца открученного глушителя. Но хватило и этого: прокричав по очереди что-то обидное, химеры удалились.

Правда, утром выяснилось, что под шумок они сумели утащить около двух десятков бочек, переполовинив таким образом наш караван.

Но то выяснилось утром, а пока людям пришлось потратить полночи, чтобы немного успокоиться, хоть как-то поужинать, собрать разбросанный хворост и разжечь костёр.

Утром состоялся и не очень приятный разговор: меня с Памплисиодором караванщики обвинили… в сотрудничестве с химерами! Вот такой подлости я от людей не ожидал!

Напрасно мы пытались тыкать караванщикам в нос свои очевидные заслуги в виде пяти валяющихся в разных местах дохлых поджаренных химер (остальные подраненные тварюги либо улетели сами, либо были унесены более везучими товарками), напрасно клялись в отсутствии какого-либо сговора между нами и химерами. Караванщики оставались неумолимы. Единственно, чего они не стали делать — бить нам морды. То есть бить Памплисиодору. Я-то, как созданная им вещь, оказывался будто бы и ни при чём. Хоть какая польза от хвастовства мага. А пусть не говорит неправду!

Караванщики поочерёдно наседали на Памплисиодора:

— Ты же говорил, что будет нападение, а зачем? Чтобы узнать, сколько у нас охраны!

— Мы же помогали вам обороняться! — отбивался напарник.

— Но двадцать пять бочек унесли! Ещё скажи спасибо, что с тебя за них плату не берём.

Естественно, в таких условиях не могло быть и речи о том, чтобы продолжать совместное путешествие в Лестингорию. Драгоцен сгоряча хотел даже вернуться на нефтяной прииск и докупить недостающие бочки, но оказалось, что пропало ещё и двое верблюдов, да и денег у него на двадцать пять дополнительных бочек не хватило бы. Это он с сожалением признал, подсчитав оставшиеся активы.

— Вот и верблюдов ваши химеры унесли, — недовольно пробурчал он.

— Чего это вдруг наши? — возмутился я. — И потом: кто-то из ваших возчиков говорил, что химеры одними фруктами питаются!

— Откуда я знаю, чем они питаются! — возмущался Драгоцен.

Словом, не тронули нас, как я понял, больше потому, что караванщики побоялись получить по морде сами. Пять дохлых химер говорили об этом весьма определённо. Кстати, дохлятину возчики, потеснившись, погрузили на телеги — то ли как доказательство случившегося, то ли для каких других целей. В общем, особо расстроенными они не выглядели. Наверное, смогут продать трупы химер за кругленькую сумму.

А нам с Памплисиодором пришлось возвращаться обратно не солоно хлебавши. Не солоно хлебавши — это я о не попробованном мной бензине. Пусть его и не солят, но поговорка-то имеется!