Немногочисленные кошки и коты, встречающиеся по пути, либо неспешно, мелкой рысцой, перебегающие дорогу, поворачивали головы в мою сторону и сигналили парными зелёными огоньками своих маленьких светофориков, как будто подсказывали: всё нормально, путь свободен, можно ехать.

Поколесив бесцельно по улицам столицы почти до самого рассвета — небо на востоке уже принялось окрашиваться в светлые тона, — я остановился у ворот Памплисиодоровой усадьбы. Внутрь ни заезжать, ни тем более залетать не хотелось. Настроение было совсем нелётное.

— Ну а что, собственно, произошло? — спросил я сам у себя. — Ну, не получилось у меня оживить двойника, так что? Я-то смог получить… самостоятельность, только после перемещения в этот мир. И то неизвестно каким образом — самопроизвольно, или же под воздействием какого-нибудь мага. Да! Кстати! Гномы-то не стали копировать мою аэрографию с драконом на капоте! Какие-то у них предрассудки странные насчёт драконов. А может, именно в ней всё и дело? Но… удастся ли мне уговорить гномов повторить рисунок? И смогут ли они воспроизвести его в точности? Для рисования ведь нужен талант, и неслабый. Судя по всему — маловероятно. Гномы — не художники. Ну, что ж… Впрочем, варианты всегда имеются. Гномы-то наверняка не остановятся на одном экземпляре. Что, если мне самому заказать у них ещё одного себя? Потом найти художника, скопировать рисунок… Да, наверное так и надо поступить!

Мысль показалась мне настолько интересной, что я решил незамедлительно вернуться к усадьбе гномов и поговорить с ними на предмет ещё одного самокопирования. К тому же… к тому же меня почему-то беспокоила совершенно невероятная мысль, что двойник просто-напросто не стал со мной разговаривать при всех. Например, из-за стеснительности. Он ведь совсем юный! А сейчас, когда все разошлись, и он остался один, возможно, мне и удастся разговорить его.

И вообще, что мне делать возле дома Памплисиодора? Ожидать, как верная собака, пока он проснётся?

И я решительно развернулся и поехал в наезженном направлении.

Взлетать я не стал, потому что самые ранние птицы уже проснулись, но пока ещё недостаточно, и спросонья перелетали с места на место на небольшие расстояния, поднимаясь совсем невысоко. А в рассветном полусумраке я свободно мог сбить какую-нибудь птаху. А птичку всегда жалко.

Когда я выехал на финишную прямую — на улицу, на которой стоял гномий дом, — мне показалось, будто я заметил далёкую серую фигуру, спешно сворачивающую за угол. Она мелькнула — и исчезла. Я даже не успел включить дальний свет фар. Да и был ли мальчик? Про мальчика я подумал потому, что фигурка показалась мне невысокой и худощавой.

«Ну, может, старый гном послал кого-нибудь из внуков за чем-нибудь, — подумал я. — В такую-то рань! Бедный ребёнок!».

Двойника я заметил ещё издали — он неподвижно стоял снаружи, возле дома. Вероятно, гномы не стали закатывать его внутрь двора, или заезжать, чтобы с утра снова продолжить знакомиться с его возможностями.

Однако что-то с ним было не так, как показалось мне… Острая тревога кольнула где-то в районе карбюратора. Как будто иголочка сбилась со своего места и ударила в стенку, вызвав такой неожиданный эффект.

Когда я приблизился к стоящему в тени размытому силуэту двойника настолько, что смог разглядеть, что же именно меня обеспокоило, то ахнул и остановился, намертво зажав тормоза. А потом бросился к нему, взрывая гравий и грунт буксанувшими колёсами.

Из капота и из крышки багажника двойника торчали два осиновых кола. А у левого переднего колеса расплывалась тёмная лужа…

Я не сомневался ни на мгновение: та серая фигура, что мелькнула в поле моего зрения минуту назад, и была тем самым преступником, совершим такое злое деяние!

Сорвавшись с места, я помчался в погоню. Но лишь свернув за угол, догадался взлететь и осмотреть окрестности сверху. Но никакого движения на по-прежнему пустынных улицах не заметил. И во дворах его тоже не наблюдалось. Город спал, досматривая самые сладкие предутренние сны.

Я поднимался всё выше и выше, в надежде, что мне удастся разглядеть хоть что-нибудь, но ударившее в стёкла солнце не оставило ни малейшей надежды на это. Слишком высоко я поднялся, вот рассвет и наступил для меня чуть пораньше.

Опустился на землю я рядом с двойником, и в первую очередь внимательно осмотрел повреждения.

Так, кол в багажник… ну, это вообще можно не рассматривать, разве что аптечку повредил. А вот в капот… В капот, похоже, били дважды: одна дыра виднелась почти строго посредине, а вот вторая, из которой, собственно и торчал кол, находилась ближе к радиатору. Ну, это понятно: ударив первый раз, кол встретил крышку головки блока цилиндров и дальше не пошёл. Поэтому злоумышленник и ударил второй раз. Но откуда он знал, что здесь кол пройдёт практически насквозь? Или это случайность? Там ведь ничего по-настоящему важного нет. Ну, относительно…

А может, его спугнул мой приближающийся шум, поэтому он ударил, уже почти убегая?

А если… меня вдруг пронзила неожиданная мысль: а если двойник ожил, или был жив, после проезда, и кто-то испугался его, вот так и получилось?

Но нет — двойник стоял, как обычная машина, ничуть не скрученный агонией смерти. И лужа на земле… это просто вода. Должно быть, кол перебил трубку, идущую от радиатора.

Присмотревшись, я понял, что первая дыра, посредине, на самом деле двойная: сюда били два раза. И оба раза, естественно, натыкаясь на помеху в виде двигателя. Поэтому повредить злодей ничего не смог, разве что погнул малость крышку. Возьми он чуть левее, мог бы повредить воздушный фильтр, даже разбить его в хлам, но это мелочи, ерунда, пустяки. Как говорил Карлсон, дело житейское. Гномы бы починили в два счёта. Так что особенно беспокоиться и не стоит.

Но вот кто бы это мог быть? И почему и для чего сделал это чёрное дело? Колдунья, которую обезвредил Памплисиодор? Она меня ни разу не видела — разве что через щёлочку в стенке сарая. И при чём тут я? Впрочем, она могла и не разобраться в моей роли во всей этой истории. Да что теперь оправдываться? Я ведь против зла? Против. А значит, и зло против меня.

Тогда, может, передо мной на улице мелькнула химера? Но почему она не взлетела, а пошла пешком? И, опять же, удаляющаяся за поворот серая фигура слишком сильно смахивала на человеческую. Уж крылья-то я смог бы рассмотреть!

Так. А какие ещё могут быть варианты?

Кое-какие выводы я мог сделать уже сейчас. Осиновые колья — известный атрибут борцов с нечистой силой. Так может, разгадка совсем проста? Не понравилось кому-то из соседей, что гномы расшумелись среди ночи, да и шум двигателя могли принять за рычание какой-нибудь нечисти. Поэтому вполне возможно, что злодеяние осуществил один из соседей гномов, живущий неподалёку. Поэтому мне и не удалось никого увидеть: он успел юркнуть к себе в дом.

А если так, то самим гномам проще будет разобраться с этим делом.

Пока я так рассуждал, уже полностью рассвело. Хлопнула входная дверь в доме. Я тихонько коротко посигналил.

Раскрылась калитка в заборе. Вышел зевающий старый гном. Увидел меня и улыбнулся. Но улыбка сразу же сбежала с его лица, едва он увидел, что сотворили с его детищем — да, да, это так, и я не имею к гномам никаких претензий. Наверное, наоборот, ведь с появлением двойника у меня появилась какая-то надежда.

— Кто это сделал? — прохрипел гном.

— Если бы я знал! — вздохнул я. — Я опоздал буквально на мгновение. Мне показалось, будто чья-то серая фигура сворачивает за угол. Может быть, кто-то из ваших соседей? Кто-нибудь предъявлял претензии по поводу шума?

Гном покачал головой:

— Нет, никто. Все люди, которым не нравилось наше соседство, давно съехали в другие районы столицы. Мы ведь порой так шумим в своих кузницах, что…

Он не договорил. Подошёл поближе, выдернул сначала кол из багажника — без особых усилий, как мне показалось, — затем кол из капота. Осмотрел острия обоих колов, покачал головой и аккуратно сложил у забора.