Мы отъехали в сторонку, чтобы не мешать проезду кого бы то ни было — если таковые вдруг появятся. Позицию заняли неподалёку от заполненных нефтью бочек — тут на меня никто ненароком не капнет, а запахом я всегда смогу преспокойно наслаждаться.

Памплисиодор пошёл узнавать насчёт ближайшей харчевни — не может быть, чтобы столь полезное для людей заведение где-нибудь поблизости не нашлось! Неужели при таком количестве сборщиков не организовано питание и проживание? А, вон там, за большими деревянными резервуарами, виднеются какие-то крыши.

Я глубоко вздохнул. Вот чего мне не хватало! И я стал дышать с утроенной энергией. Ну, в общем, делал почти то же самое, что собрался делать и мой попутчик: питался. Святым Духом Его Божественности Бензина!

И сразу меня осенило: а может, я не расходую бензин в баке потому, что беру энергию от дыхания? Воздухозаборник-то работает по-прежнему, я чувствую. И воздушный фильтр тоже. Недавно поменянный, кстати. Непонятно, правда, как он может работать при молчащем двигателе… Ну, что ж, спишем всё на магию — она не протестует.

Лошадки мои, как ни странно, на волю не просились. А ведь лошадиные силы просто обязаны сходить с ума по бензину! А вместо них, получается, схожу я один. Ну, пусть и не схожу, но от десятка литров не отказался бы. А лучше — от тридцати! Однако, вспоминая, с каким удовольствием лошадки набросились на травку… я уж и не представляю вообще, что вокруг меня происходит!

Подошёл Памплисиодор, ковыряя в зубах тонкой веточкой. Где он её взял? Разве тут что-нибудь растёт? Но веточка растаяла в воздухе, едва он отбросил её в сторону. И тут магия!

— Перекусил? — поинтересовался я.

— Великолепно! — он был реально доволен. — Замечательная харчевня! Даже буйволиное молоко в наличии, а я его так люблю!

— Молоко просто так давать не будут, — назидательно произнёс я. — Это за вредность.

— За мою, что ли? — улыбаясь, произнёс Памплисиодор.

— Ну, если ты бензин, то да. За бензиновую. То есть за вредные здешние испарения. Вот это всё, — я обвёл «дворником» вокруг, — очень вредно для людей. Потому и повязки, потому и молоко.

— Да? — улыбка исчезла с лица Памплисиодора, и он принялся торопливо что-то наколдовывать. Спустя минуту его лицо украсила точно такая же повязка, что и у остальных сборщиков нефти.

— Ну, вот, — удовлетворённо протянул я. — Ещё тебе ведёрко и черпачок — и можно приниматься за работу!

— Ещё чего! — отмахнулся Памплисиодор. — Я лучше чего-нибудь придумаю, чтобы здесь не так вредно было работать!

— Придумай-придумай, — покивал я багажником. — Благодарное человечество тебе спасибо скажет… А, вон уже и едут!

— Но я ещё не успел ничего придумать! — растерянно произнёс Памплисиодор, разворачиваясь, чтобы посмотреть.

— А это не к тебе едут, и не за тобой, — успокоил я его. — Наверное, лестингорцы, за нефтью.

На дороге, выходящей из лощины между двух относительно невысоких холмов, на которых каким-то чудом сохранилась чахлая растительность, показался караван одногорбых верблюдов, впряжённых точь-в-точь в такие же бочки, возле каких мы стояли. Но с виду пустых и весело подпрыгивающих на каждом ухабе. Бочки чередовались с телегами, но неравномерно: на девять бочек приходилось по одной телеге.

Наперерез каравану, прямиком по нефтеносному полю, едва не попадая в ямы, торопился коротышка-хозяин.

— Милейший Драгоцен! — завопил он, сдёргивая повязку и чуть не прыгая на шею высокому здоровяку с первой телеги. Но, на мой взгляд, всё равно не допрыгнул бы.

— Приветствую и тебя, любезнейший Колинхил! — пробасил здоровяк, соскальзывая с телеги и наклоняясь, чтобы пожать руку хозяину. — Всё ли готово, как мы договаривались?

— Всё до капельки! — отрапортовал коротышка, вытягиваясь и принимая практически стойку «смирно». Живот только немножко мешал. — Вон, бочечки-то ваши стоят, все под горловинку заправленные!

— Тогда мы у вас долго задерживаться не будем: перекусим малость, да и отправимся в обратный путь.

— А верблюдам отдохнуть разве не нужно? — лукаво склонил голову коротышка. Похоже, идёт своеобразный ритуал общения, решил я.

— Для них это не расстояние, — усмехнулся здоровяк. — Зато успеем до Долины дойти. Там и заночуем.

— Ну, смотрите! — разочарованно развёл руками коротышка. И повесил нос.

— Идём же! — здоровяк положил ему руку на плечо, и они направились в сторону харчевни.

На весь немаленький караван — а я насчитал примерно с полсотни верблюдов — приходилось не более пяти возчиков.

— Чего так мало народу? — спросил я у одного, подъехав поближе.

— А зачем много? — пожал он плечами. — На одного человека девять верблюдов. Нормально.

— И охраны нет? — удивился я. — А вдруг нападёт кто?

— Кто нападёт? — усмехнулся возчик. — Кому оно нужно, это земляное масло, кроме нас, лестингорцев? Никто же не знает, как из него можно разные вещи делать. Вот если бы мы сюда товары везли — дело другое. Там охрана обязательно имеется.

— А можно мне с вами… прокатиться? Жуть как хочется побывать в ваших краях!

— Это не я решаю, — уклончиво ответил возчик. — Придёт Драгоцен, с ним и договаривайся. А пока не мешай-ко, нам работать нужно!

Возчики, не теряя времени, заводили верблюдов на площадку, отцепляли пустые бочки, ставили на то место полные — и тоже отправлялись в харчевню. Верблюды к происходящему относились индифферентно: стояли себе и меланхолично пережёвывали жвачку. У них всё питание с собой, как и у меня. А может, и верблюды магические?

— Иди, договорись с Драгоценом! — предложил я Памплисиодору. — Или ты не хочешь побывать в Лестингории?

— Отчего бы не побывать? Заодно ещё буйволиного молочка попью, — согласился напарник и лёгкой трусцой пошустрил к харчевне.

— Иди… молокосос, — пробурчал я вслед, но он не услышал. И хорошо, что не услышал. Почему я так сказал? Сам не знаю. Сострить, наверное, захотел. Или позавидовал.

«И почему я не человек? — подумал я. — Сейчас бы тоже завалился в харчевню, описал интерьер помещения, дал полный обзор меню, привёл винную карту… Оценил качество приготовленных блюд и имеющихся напитков, сравнил с земными… А заодно и посетителям выдал полновесные характеристики. Может, и на скандальчик на какой нарвался — всё развлечение. Так нет же — стой тут на солнце, наблюдай за верблюдами да продолжающими «исчерпывающую» работу сборщиками нефти. Ну, и думай заодно…».

Прелюбопытнейшее занятие, кстати. Раньше я как-то не мог оценить в полной мере — в том, в своём мире, на Земле. А вот здесь как-то, что называется, попёрло. До чего же приятно, оказывается, просто думать! «Когито, эрго сум» — вспомнилось мне. Что в переводе с латыни означает: я мыслю, следовательно, существую. Во! В самую точку! Если мыслишь — значит, существуешь. А не можешь мыслить — значит, нет тебя. И всё тут!

Показались Драгоцен с коротышкой и Памплисиодором. Вся троица широко улыбалась, полностью удовлетворённая. Упитая буйволиным молоком. Вот и ладушки! Поедем, съездим в ихнюю Лестингорию, посмотрим, как обстоят дела с нефтехимией и нефтесинтезом. Имелась у меня парочка предложений и рекомендаций на тему ускорения научно-технического прогресса в этом мире. А что? Чем я хуже прочих попаданцев? Гномам вон помог себя изучить, сейчас лестингорцам подскажу, как правильный бензин делать… не безвозмездно, конечно. Натурой возьмём. Бензином то есть.

— Ну, что, договорился? — спросил я, когда улыбающийся Памплисиодор подошёл ко мне.

— Замечательно! — расцвёл тот ещё больше. — Я предложил Драгоцену свои услуги мага, и он согласился. Совершенно бесплатно!

— Бесплатно предложил или бесплатно согласился? — на всякий случай уточнил я.

— И то и другое! — при ответе Памплисиодор малость замешкался. — За одну кормёжку, для меня… Может, надо было и тебе что-нибудь выговорить?